Перевод с удмуртского Луизы Зариповой
1
Старушка Кристя ещё с войны живёт одна. Год за годом она проливала горючие слёзы, ожидая мужа и сыновей с фронта, но они к ней так и не вернулись. Худая, одряхлевшая раньше срока, сидит теперь на крыльце своей ветхой избушки и смотрит отрешённо вдаль. Бывало, тепло на улице, солнце слепит, а Кристя кутается в шаль и дрожит. Сердце её заледенело, всё никак не оттает, и легче не становится, и временами обдает таким холодом, что сил уже нет терпеть. «Скорей бы …», –– все чаще бормочет старушка.
Скотину она не держит, разве что пару несушек, а больше-то ей и не нужно. Молоко да арьян1 соседи приносят, дрова каждый год привозит сельсовет. И всё же есть у Кристи своя отдушина: едва подсохнет земля после талого снега, выходит она в огород и копается в грядках. Прохладный запах сырой земли ей дороже заграничных духов. Этот родной, сравнимый разве что с молоком матери, запах неизменно пробуждается каждой весной.
Встала Кристя посреди огорода, огляделась: «Тут огурчики будут, там морковка. Капусты нынче побольше посажу. В том году соленья-то мои соседям ой как понравились, да на всех не хватило».
Мало-помалу старушка высадила грядки. «Эхе-хей…люди всё уже посадили, а я только собралась. Непутёвая стала... –– причитала Кристя. –– Ну, ничего, вот пошлёт Инмар* солнышка да тёплого дождичка - и всё-всё уродится».
2
Солнце нехотя поднялось из-за леса Утар, и Кристя вышла поглядеть на своих зелёных деточек. Что такое?! Молодые росточки будто ножницами «крич-крич» обстригли, а где-то и с корнем выдернули. Вместо сочных луковых перьев, которым старушка нарадоваться не могла, одни обрубки остались.
Ноги её подкосились, и, опустившись на землю, Кристя заплакала:
–– Ой-ёй-ёй… Остэ, Инмаре! За что мне беда-то такая?! У-у-х, бездельники! У-у-х, проклятые! Попадитесь только…
Кто-то неожиданно подошел со спины:
–– Что случилось, соседка?
Старушка вздрогнула, с трудом поднялась и, отряхнув передник, сказала:
–– Вот ведь беда-то какая!
Семон огляделся и присвистнул:
–– Да-а…поработал, фашист! И наш лук тоже повыдергали… А! Так я чего пришёл-то! –– протянул он и пальцем указал на дерево.
На верхушке высокого тополя виднелось грачиное гнездо. «Кр-рахх!» кричат грачата, хоть уши не затыкай. Вот и отец их –– большой чёрный грач, тяжело взмахивая крыльями, сел на гнездо.
–– Точно ведь, он постарался! Ну, я этому фашисту сейчас… –– громко бранясь, Семон направился к тополю.
Грачиха равнодушно поглядывала с ветки на суетливых людей. Передохнув, отец семейства поднялся в небо и улетел. «По огородам шастать…», –– подумала Кристя.
Семон тем временем подбежал к тополю, поднял кусок глины и запустил в гнездо. Не попал! Раскраснелся весь, зубами заскрипел, и один за другим полетели в крону тяжелые комья.
–– Успокойся, сынок! Там же птенчики, –– Кристя шагнула в сторону Семона, ещё шаг, быстрее, быстрее… вот-вот побежит. –– Сынок, не бери грех на душу! Они ведь и не летают ещё...
Кр-рахх! Кр-рахх! Кружится вокруг тополя грачиха. То камнем падает, кидается на Семона, то в небо взмывает, но его уже не остановить.
Бом! Грачиха упала замертво.
–– Попал? –– показалась над забором лысая голова Лисариона.
–– Да-да! –– обрадовался Семон.
–– Щас и я пальну.
Старик Лисарион сбегал домой, принес ружьё. Прогремел выстрел. Цепляясь за ветки, гнездо обрушилось на землю...
–– Поделом тебе, царское отродье! –– рассмеялся старик. –– Жалко, самец улетел… ну ничего, от меня не скроется, –– сплюнул он, переломил ружье и вытряхнул горячую гильзу.
Когда Кристя подошла к тополю, грачиное гнездо валялось на земле. Пушистые слепые грачата захлебнулись в крови, ни один не выжил.
–– Что же ты наделал, сынок? –– чуть слышно спросила Кристя.
Семон не ответил.
3
Летом Кристя часами просиживала на крыльце: слушала звонкое щебетание птиц, и яркое солнце ласково согревало её лучами. Воспоминания крутились в голове старушки, как шерстяная нить на веретене. Вдруг желтокрылые цыплята чего-то испугались и с писком разбежались в разные стороны.
–– Что это с ними? –– удивилась Кристя.
Прямо посреди двора тяжело опустился большой старый грач. «За цыпленком поди прилетел?» –– подумала она. Пригляделась: «Ой, да где же ему за цыпленком-то угнаться? Перья вон клочьями выпали, будто моль рубаху проела, шея голая и голову едва держит».
Чёрная птица с трудом расправила крылья и пристально, будто с укором, посмотрела на Кристю. Холодок пробежал по спине старушки. Не привиделось ли?
Грач медленно опустил уставшую голову на грудь и задремал.
–– Голубчик ты мой, голубчик... –– пожалела его Кристя, –– одно у нас с тобой горюшко... Да-а, милой, в былые те годы ты до самых до облаков долетал…а я все по земле, да по земле. И в лаптях ходила, и чибрички** носила, теперь вот в галошах...
О многом поведала Кристя старому грачу. Он, бывало, голову чуть наклонит и слушает, а она говорит, говорит… Как с мужем впервые встретились, как наглядеться на деток своих не могла, как похоронку получила, как плакала ночами и как тяжко работала в колхозе. Обо всём –– обо всём говорила старушка Кристя. Чуть успокоившись, она умолкала и с головой уходила в себя.
–– Ой-ё!.. Совсем заболталась. Ты, голубчик мой, верно кушать хочешь. Сейчас-сейчас, подожди, –– принесла замоченный хлеб и чистую воду, положила перед грачом. Тот даже не шелохнулся. «Совсем, видно, без сил, –– поняла Кристя. –– Ну-ну, ешь давай, не стесняйся».
Старушка снова уселась на крыльцо.
Сперва осторожно, потом всё смелее и смелее клевал грач. Как закончил –– почистил клюв в перышках, вроде и глаза веселее стали. «Сколько лет на одном огороде живем, а в гости ещё ладом не заходил! Всё только лук щиплешь», –– упрекнула его Кристя. Будто вспомнив о своих проделках, грач опустил голову, клюнул тарелку в последний раз и, тяжело махая крыльями, улетел.
Так у Кристи появился друг.
Грач прилетал каждый день, дождь пережидал в куале4, а порой ночевал на чердаке бани. Кристя его кормила-поила и о былом рассказывала. Теперь-то грач всё-всё знает о старушке. Умей он говорить по-человечьи, многое бы поведал.
Кристя и сама ожила: то пол подметет, то обед сготовит. Между делом нет-нет и заглянет в окно: «Не летит ли?»
Вот уже рябина во дворе нарядилась в красные бусы, заколосились бескрайние поля. В один из таких дней грач не прилетел. Не прилетел он и на следующий день, и через неделю, и через месяц. «Куда он запропастился?» –– думает Кристя и по привычке кладет под лавку смоченный мякиш.
--------------
* Инмар –– верховное божество в удмуртской мифологии.
** Чибрички –– один из вариантов названия красивой женской или детской обуви, диалектное, искажённое или преобразованное от украинского названия обуви подобного вида –– черевички.
xxx
Луиза Зарипова, переведшая рассказ и приславшая его к нам в журнал, - студентка 3 курса Литературного института им. Горького.
По просьбе редакции, она ответила на несколько вопросов.
- Луиза, откуда Вы? Каким образом попали в Москву, в Литинститут?
Я из Удмуртской Республики, г. Сарапул. Два года училась на журфаке в Ижевске, но решила, что мне интереснее работать со стилистикой переводных текстов и поступила в Лит. институт на переводчика.
- Удмуртский Ваш родной язык? К какой языковой семье он относится? Трудный? Письменность имеет давно? Какой алфавит используется?
Удмуртский язык относится к финно-угорской ветви уральской языковой семьи. Это агглютинативный язык, т.е. словоизменение происходит за счет присоединения различных суффиксов и префиксов. В русском мы привыкли к предлогам, а в удмуртском используются послелоги, они идут после слов. Например: ӝӧк улэ –– под столом, читается: [джэк улэ], где [джэк] –– это стол, а [улэ] –– под. Ударение обычно ставится на последний слог, за исключением повелительного наклонения. Как вы уже заметили, удмуртская письменность базируется на кириллической основе с добавлением аффрикатов (ӝ, ӥ, ӧ, ӟ, ӵ). Возникновение письменности датируется 1775 г.
В удмуртском, как и в любом другом языке, существуют свои правила и исключения. Поначалу он кажется сложным, но в процессе изучения понимаешь, что не все так страшно.
Целенаправленно изучать удмуртский язык я начала три года назад, но сталкивалась с ним всю жизнь, ведь в моей семье на удмуртском говорит бабушка.
- Почему Вы выбрали этого писателя и этот рассказ?
С творчеством Вячеслава Ар-Серги меня познакомил научный руководитель, Вера Григорьевна Пантелеева.
Вячеслав Ар-Серги является автором более полусотни книг поэзии и прозы. Его переводные произведения изданы отдельными книгами в Венгрии, Чехии, Черногории, Эстонии, Беларуси. Что удивительно, он пишет и на удмуртском, и на русском языках. С 2003 года является народным писателем Удмуртской Республики.
Рассказ «Кристя» относится к моим первым переводческим опытам. В нем атмосфера светлой печали перекликается с этническими атрибутами и уникальными образцами звукоподражания.
- Что Вы собираетесь делать по окончании института? Где думаете жить и работать?
Мне нравится Москва. Гулять субботними вечерами по сверкающим и поющим центральным улицам стало привычкой. Поэтому, если удастся устроиться в столице, непременно останусь.
Работать планирую по профессии: переводить художественную литературу с удмуртского и английского.
Добавить комментарий