Поразительно, как наши «доморощенные философы» рубят с плеча, касаясь сложных вопросов. Кем был Чаадаев - тем, ли кто разбудил русскую мысль, или подпевалой самодержавия? А ведь на эту тему написаны статьи, брошюры, книги, прочитаны лекции... То же о Крымской войне, то же о пушкинском стихотворении «Клеветникам России», которое возбуждает споры уже с момента появления... Но и у Чаадаева, и у Белинского, и у того же Пушкина был ... путь. Сложный, порой извилистый, вспомним, что Александр Сергеевич с симпатией писал о польском свободолюбце Мицкевиче, мечтавшем, по словам его русского друга, о времени, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся». В «Былом и думах» Герцен рассказывает о двух течениях в современной ему русской мысли, о «наших» - «западниках», и «не наших» - «славянофилах». На первых порах те и другие были дружны и все мечтали о служении родине. Нам кажется, что сложные вопросы нуждаются в изучении и в разговоре, свободном от «публицистического запала». Пушкин и «краденое» в Украине зерно, на наш взгляд, лежат в разных плоскостях. Еще раз повторим: русская культура не ответственна за бесчинства нелюдей. Им как раз недостает воспитания и культуры. А скоротечный суд над русской культурой и выносимый ей обвинительный приговор (или так называемая «расстановка акцентов») - некоторое сегодняшнее поветрие, связанное с безумной и подлой российской агрессией.
Редакция
Нападение России на Украину привело к вполне естественному (и давно назревшему) пересмотру значения русской культуры и даже к cancel Russian culture, ее отторжению. Так, на западе Украины сносят памятники Пушкину, что возмущает некоторых русскоязычных, но боюсь, что после чудовищных разрушений украинских городов и зверств российской армии их возмущение лишь подчеркивает специфику русской культуры.
Что ж, к Пушкину мы еще вернемся, а пока надо заметить, что специфику эту я заметил давно, будучи не только известным культурологом, но и автором военно-морских штудий, публикуясь на сайте ВМФ РФ etc – и начав готовить книгу о Синопском сражении. Дело в том, что анализ боя потребовал изучения причин Крымской войны (кстати, нынешняя война поразительно ее напоминает, что неслучайно), и вдруг выяснилось, что все без исключения деятели русской культуры, все властители дум поголовно ждали эту войну, радовались ей, мечтали о крестах над Царьградом, сами рвались в бой, в общем, выражали национальную идею и формировали общественное мнение.
Так что война была неизбежна, ибо ее желала вся Россия от императора до последнего крестьянина. Однако смутные чаяния народов отливают в чеканные строки и образы именно деятели культуры, такие как князь Вяземский, друг Пушкина, поэт и цензор Тютчев и пр. и пр. И сам Пушкин, конечно, хотя он и не дожил до этой войны.
Отметив, что с тех пор Россия идеологически мало изменилась, я перешел к военно-морским деталям, но культуральный экскурс пригодился, и недавнюю статью о Чаадаеве я просто слегка переделал из главы «Идеологический базис Синопа» упомянутой книги. Поэтому редактор «Чайки», сопроводившая ее вступлением, напрасно, «рассчитывая на умного читателя», назвала меня «ниспровергателем». Никаких ниспровержений в статье нет! Всего лишь констатация. Однако в свою очередь замечу, что также рассчитывал на умного читателя, которому не требуется объяснять вещи известные, пусть и выходящие за рамки школьной программы...
Но к делу. Отнюдь не секрет, что история в России есть инструмент господствующей идеологии и поэтому изменчива. Настолько, что все писанное российскими авторами требует обязательного и основательного фактчекинга, не говоря уже об их совершенно извращающих суть дела трактовках. К примеру, сейчас, когда Россия напала на Украину, появились учебники, в которых Киевскую Русь заменили просто Русью. Между прочим, это говорит о том, что нападение планировалось давно и к нему готовились всесторонне, в том числе в культурном плане.
Что ж, обратимся к русской культуре, которую сейчас повсеместно cancel вплоть до сноса памятников Пушкину как ее символа. В историографии и культурологии до сих пор правит бал революционно-демократическая линия. Помните: декабристы разбудили Герцена, тот развернул революционную пропаганду, затем Белинский-Чернышевский и прочее бла-бла-бла? Конечно, помните! Ибо на этой основе сформировали советскую школьную программу по литературе – и тем самым мировоззрение поколений.
А поскольку Чаадаев слыл бичевателем язв отечества, был другом тех же декабристов и Пушкина, то и попал в обойму. Вот, мол, какие блистательные имена числит советская власть в предтечах! Власти той давно нет, но традиция жива, судя по комментариям к статье в «Чайке» и к моим постам на эту тему в Фейсбуке, что, впрочем, понятно: никто Чаадаева никогда не читал, обходились парой цитат из учебников. Вот таким незамысловатым образом вполне самодержавный «христианский философ» попал в демократы, хотя на самом деле как черт ладана боялся либерализации, начавшейся в Европе, да и от Герцена шарахался.
Поэтому продолжим по персоналиям, благо вся работа была проделана при подготовке упомянутой книги еще десять лет назад, до аннексии Крыма в 2014-м. Полезно, знаете ли, на конкретных примерах проследить значение и преемственность русской культуры...
Надеждин
Говоря о Чаадаеве, мы не указали, что имперскостью сей басманный Периклес мало отличался от иных творцов русской культуры, в том числе и от Надеждина, издателя журнала «Телескоп», в коем и было опубликовано нашумевшее «Философическое письмо». Кара постигла не только философа: журнал был закрыт, издатель сослан, а цензор наказан.
Боюсь, однако, что пострадали они по недоразумению. Или же по малому разумению: умом царь не блистал и переоценил опасность статьи Чаадаева, недооценив полезности Надеждина. А ведь Николай Иванович в том же 1836 году поместил в журнале свою программную статью «Европеизм и народность в отношении к русской словесности».
Она и сейчас была бы ко времени, вполне пришлась бы к путинскому двору и смыслом – и стилем. В ней он отстаивал право России быть собой, не беря в пример Европу, и восторгался... русским кулаком: «Европейцу как хвалиться своим тщедушным, крохотным кулачишком? Только русский владеет кулаком настоящим, кулаком comme il faut, идеалом кулака. И, право, в этом кулаке нет ничего предосудительного, ничего низкого, ничего варварского, напротив, очень много значения, силы, поэзии!»
Перекликаясь с Чаадаевым, восклицал: «Да и что такое Европа – Европа? Кто-то раз шутя говорил, что он хочет переделать географию и разделить землю не на пять, а на шесть частей: Европу, Азию, Африку, Америку, Океанию и Россию, эта шутка для меня имеет в себе много истины. …наше отечество, говорю, имеет полное право быть особенною, самобытною, самостоятельною частью вселенной. Ему ли считать для себя честью быть примкнутым к Европе, к этой частичке земли, которой недостанет на иную из его губерний?»
Завершает инвективы статьи он характерной базисной формулой: «В основание нашему просвещению положены православие, самодержавие и народность. Эти три понятия можно сократить в одно, относительно литературы. Будь только наша словесность народною: она будет православна и самодержавна!» То есть повторяет знаменитую триаду графа Уварова, изложенную в докладе Николаю I при вступлении 19 ноября 1833 г. в должность министра народного просвещения. Нечто подобное мы слышим и сейчас от людей, отвечающих в России за культуру и просвещение. Нет-нет, господа, напрасно царь был строг с верным человеком! Николай Палкин перегнул палку.
Впрочем, вскоре все наладилось и Надеждин после возвращения из ссылки устроился работать (sic!) в Министерстве внутренних дел! Правда, помер рано, в начале 1856-го, в возрасте 51 года, не пережив краха в Крымской войне, увидев, что русский кулак слаб перед просвещенной Европой, что России задрали куцый военный подол и устроили показательную публичную порку. А парой месяцев спустя и космист Чаадаев ушел в мир иной, увидев, чем закончилась «вселенская миссия» России. Он уже подумывал о самоубийстве, да воспаление легких избавило от греха.
Тютчев и наше все
И Тютчев приближал войну, в одних рядах с Вяземским, Надеждиным, Чаадаевым и прочими певцами отечества:
Вставай же Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
В доспехи веры грудь одень,
И с Богом, исполин державный!..
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Думаю, и Пушкин, доживи он до Крымской войны, не выбился бы из этих рядов. Писал же он во время польского восстания 1830-31 гг. князю Петру Вяземскому, одному из немногих русских либералов того времени, переживая за имперскую целостность и величие России: «Всё-таки их надобно задушить, и наша медлительность мучительна…» Он опасался вмешательства Запада в конфликт, который считал «семейной распрей», и откликнулся патриотической одой, немедленно опубликованной брошюрой «На взятие Варшавы».
Ее очень хвалил Баратынский, одобрил сам царь, но всех превзошел кто? Да-да, вольнолюбивый Чаадаев, писавший автору: «Я только что прочел ваши два стихотворения. Друг мой, никогда еще вы не доставляли мне столько удовольствия. Вот вы, наконец, и национальный поэт; наконец вы угадали свое призвание».
И Жуковский вдохновлял народ против неразумных поляков, и многие иные, и не удивительно, что в 1835-м, через четыре года после пушкинской оды, Лермонтов пишет «по случаю новой политической тревоги на Западе» (опять в связи с беспокойством в Польше) свою оду в том же роде.
Но уникальный Вяземский смеется над «географическими фанфаронадами» Пушкина: «Что же тут хорошего, чем радоваться и чем хвастаться, что мы лежим врастяжку, что у нас от мысли до мысли пять тысяч верст…». Князь считает нелепостями его угрозы Европе: «нам с Европою воевать была бы смерть». И возмущается: «В «Бородинской годовщине» опять те же мысли или то же безмыслие. Никогда народные витии не говорили и не думали, что 4 миллиона могут пересилить 40 миллионов, а видели, что эта борьба обнаружила немощи больного, измученного колосса. Вот и все: в этом весь вопрос. … Охота вам быть на коленях пред кулаком».
«Охота быть на коленях», «шинельные стихи» – ай да Вяземский! Что там Достоевский говорил о русской литературе? Не из шинели ли она вышла? Да, великая русская литература действительно выросла из имперской шинели.
Увы, ко времени Крымской войны уже и Вяземский, утративший былой либерализм, постаревший и впавший в религиозность, писал в стиле Надеждина: «Англия и Франция могут действовать и действуют на Турцию торговлей, так называемым просвещением, а мы не имеем над ней этого торгового влияния. Мы можем налечь на неё только физической силой. Следовательно, когда обстоятельства того требуют, и нужно брать силой, а не словами».
Снова сила, кулак – таков был общий повелительный императив всех россиян. Мало того, князь сам жаждал на склоне лет бранных утех!
Брошусь в бурю боевую
За алтарь, за Русь Святую
И за белого царя!
То есть настроение лучших умов русского общества в середине того века можно выразить кратко: Россия über alles, русский кулак есть основа права и давно пора водрузить русский флаг над Царьградом. Точно так спустя 170 лет нынешние Надеждины и Тютчевы мечтали о захвате Киева за три дня и о победном марше по Крещатику. Та не так сталося, як гадалося.
Что касается Пушкина, ставшего символом и оплотом, то его защитники твердят, что Шиллер с Гёте не ответственны за Гитлера. Так-то оно так, но сейчас улицы оккупированного россиянами Херсона уставлены билбордами с портретом Пушкина: мол, солнце русской поэзии является внучатым племянником Ивана Абрамовича Ганнибала, основателя Херсона, города с русскими корнями! Поэтому вряд ли аналогии с немецкими классиками уместны. Может быть, их российские коллеги и не ответственны за Путина, будучи давно усопшими, но национальную идею необыкновенного величия России, ведущую к постоянным агрессивным войнам, они воспевали дружно. И, как видите по херсонскому Пушкину, их имена продолжают служить оружием агрессии.
Между прочим, мимо этих портретов поэта в порт Херсона непрерывно идут колонны машин с украденным с украинских элеваторов зерном. Суда с отключенными транспондерами воровским образом вывозят его в Сирию. Так что да, Пушкин и ныне остается символом русской культуры.
Его защитники даже пытаются убеждать, что сейчас он был бы на стороне Украины, но это уже совсем смешно: вспомните, как он призывал поскорее удушить Польшу! Польшу, которая долгое время была сильнейшей державой востока Европы и совсем недавно, всего лишь за три года до его рождения утратила независимость. Что уж говорить об Украине, отношение к которой у имперцев было совершенно путинское.
В заключение надеюсь, что эта небольшая «сумма культурологии» не покажется кому-то ниспровержением русской культуры. Просто пришло время объективно расставлять акценты.
Комментарии
Блестящая статья. Я давно
Блестящая статья. Я давно являюсь поклонником г-на Кирпичева, что здесь в Чайке, что на ФБ. Деваться некуда - русский человек агрессивен, всегда считает себя правым, тем более, когда душит другие народы, имеющие несчастье расположиться в непосредственной близости от русского колосса. Потому Герцен и сгорел, что не поступился принципами и выступил в защиту поляков. Потому и погиб Александр II, что его убил поляк, мстящий на свою Родину. Трудно быть нормальным человеком в России, потому и бегут оттуда сломя голову, что она безнадежна. И она, Россия, всегда будет безнадежна, уйдет Путин в небытие, не уйдет... Всегда на его место придут другие мерзавцы, и все пойдет по очередному закнутому кругу, из которого не выраться нормальным людям, проживающим в этой стране. Кирпичев потому точно выразился насчет "нашего всего" - такой же, как и все они, "толпою жалкою стоящие у трона". Еще раз спасибо за статью.
Добавить комментарий