Еще не умея ходить, мы разглядывали в «книжке-малышке» цепкие лапки курочки Рябы и перепончатые крылья мухи Цокотухи. Еще не зная, как завязываются шнурки на ботинках, мы узнавали, как теряет лепестки «цветик-семицветик», как прекрасна и страшна «Снежная королева». Мы входили в жизнь с «Двумя капитанами» и «Томом Сойером», познавая из них хитросплетения человеческой порядочности и людской подлости.
И вообще, если бы не священное Писание, не всеобщая еврейская грамотность, не обязательное ежедневное чтение недельной главы Торы, «народ Книги», наверно, давно бы исчез в пыли веков. Да и вся мировая цивилизация в нынешнем виде выжила не в последнюю очередь благодаря Библии, провозгласившей, что «вначале было Слово».
Книги всегда служили «лучшим подарком» на день рождения и на Новый год, на новоселье и на свадьбу. Они никогда не были бытовым ширпотребом и являлись обязательной составляющей любой еврейской квартиры. Преодолевая тесноту комнат и узость коридоров, везде тянулись к потолку рукодельные или покупные книжные полки и стеллажи.
Книги сопровождали нас всю жизнь. Даже во время войны, уезжая в эвакуацию, мои родители в ущерб лишнему одеялу и подушке клали в чемодан томик Лермонтова и машинописную перепечатку Бялика.
Я тоже с семилетнего возраста нигде и никогда не расставался с разваливающимся от старости изданием «А.Пушкин» (ГОСИЗ, 1928 г) и толстым томом «В.В.Маяковский» (ОГИЗ, 1941 г), среди страниц которых долгие годы лежали засушенные листочки подмосковной рябины и фантики ротфронтовских конфет.
Из литературных кумиров, повлиявших на становление моего еврейского самоосознания особенно важную роль сыграл выдающийся немецкий писатель еврей Лион Фейхтвангер. И особенно его «Иудейская война», открывшая мне историю героического восстания евреев древней Иудеи против римского владычества, мучительно долгой осады и разрушения иерусалимского храма легионерами императора Тита Веспасиана. Передо мной разворачивались картины самоотверженной борьбы защитников Иерусалима, и я остро переживал отступничество и предательство фанатиков зелотов и сикариев, трагическую гибель героев иудейских городов и жестокую расправу римлян с пленными еврейскими воинами.
Душой и телом я страстно и безотрывно приник к Л.Фейхтвангеру. Забросив алгебру и геометрию, я жадно заглатывал «Иудейскую войну», "Сыновей", "Еврея Зюса", "Семью Опперман" и другие исторические романы писателя. Благодаря им мною овладело мстительное презрение к школьным и дворовым мальчишкам, вечно шпынявшим меня гадкими обидными обзывалками «жид», «жидюга», «жидище».
Большинство русских евреев моего поколения должно быть благодарно Л.Фейхтвангеру за проявленную им мудрость и мужество. Если бы он не приехал тогда в СССР на поклон к усатому тирану-юдофобу и не спел бы ему панегирик, его романы никогда не были бы переведены на русский язык.
А ведь именно после их издания в Советском Союзе десятки тысяч таких, как я, юных евреев, бывших ими до этого только по записи национальности их родителей в «Свидетельствах о рождении», стали ощущать себя принадлежащими не к какой-то мелкой презренной национальности, к «нацменам», а к героическому древнему народу с двухтысячелетней историей.
Поэтому вряд ли правы были осуждавшие Фейхтвангера в период горбачевской Перестройки упёртые правоверы из либеральной интеллигенции, которые не могли простить ему посещение Москвы в том страшном расстрельном 1937 году. И того, что он посмел пропеть хвалу советскому социализму, колхозному крепостничеству, массовым репрессиям.
А ведь Фейхтвангер тогда совершил настоящий подвиг - наверняка он знал или, в крайнем случае, догадывался, что попал в логово кровожадного зверя, мало отличавшегося от набиравшего в то время силу германского нацистского хищника. Но будучи дальновидным и исторически мыслящим человеком, он понимал, что не в его силах что-либо изменить в том преступном сталинском режиме. Единственное, что тогда ему было доступно, - это подарить русским евреям свои книги, что он и сделал в ущерб собственному реноме. Разве это был не подвиг?
До чего же я обрадовался, когда, уже в преклонном возрасте, перебравшись на волне еврейской эмиграции в лос-анджелевскую Санта-Монику, узнал, что совсем недалеко от моего дома в районе Pacific Palicide находится вилла-отель "Аврора" (ныне «Германский культурный центр»), где в 1943 году поселился Фейхтвангер со своей женой Мартой.
Потеряв немецкое и не приобретя американское гражданство, он подобно герою своего романа Иосифу Флавию, так и остался космополитом, Гражданином мира, за что уже в антисемитском 1949 году из «друга СССР» превратился в «литературного торгаша и еврейского националиста».
Здесь у Фейхтвангеров часто в гостях бывали и другие бежавшие от Гитлера видные эмигранты, включая таких знаменитых немецких писателей середины прошлого века, как Томас Манн, Генрих Манн, Бертольт Брехт и другие, жившие поблизости. В этом же городе я нашел и старое кладбище Woodlawn Cemetery, где Фейхтвангер нашел свой последний приют, это были Mausoleum & Mortuary (Мавзолей и морг).
Мог ли я не преклонить колени перед прахом кумира своего далекого детства? Конечно, нет.
Добавить комментарий