Отворачиваясь от чужой беды, вы поворачиваетесь к своей.
Ч А С Т Ь 1
- Закрой за мной дверь. Я еду в Питер. На операцию. Когда вернусь, не знаю».
Жена стояла с ключом в руках. Я помолчал. Жена широко зевнула. Вероятно, я ждал вопросов. Жена зевнула ещё шире. Я вышел.
Боль в паху я почувствовал ещё в рейсе. По приходе в Мурманск оформил отпуск и поехал в Питер. На вокзале меня встретил сын, взял обе сумки, и мы приехали в нашу коммуналку на Лермонтовском. Я показался докторам в Чудновке. «Готовьтесь морально и приезжайте на операцию» - «Зачем откладывать? Когда скажете, тогда и приеду». Мне назначили дату, и я поехал в Лугу, где я жил в купленной мной квартире. Жили с женой отдельно от семьи. Жене я ничего не рассказывал – решил отложить до отъезда на операцию.
Больница Чудновского, у Калинкина моста на Фонтанке, мне была знакома. Году в 1959 я попал в неё с порванным мениском коленного сустава. Это было 45 лет назад. Тогда я лежал в палате на 8 человек. Народ был разный с различными болезнями. Помню, как умирал старый боцман. Врач стоял за спинкой кровати, в голове больного, и скрещёнными руками показывал, что больному пришёл конец. Но боцман всё не умирал. У постели сидела его жена. « Ну что, - сказал боцман, - радуешься, что я подыхаю?» Жена молча плакала.
Доктор Зимовской положил меня на каталку и повёз. Каталка глухо отстукивала стыки бетонных плит. Ехали долго. Куда-то сворачивали. Наконец, приехали в операционную и доктор поставил каталку недалеко от входа. В нескольких метрах под неоновыми лампами орудовали хирурги. – Куда делся этот анестезиолог? - посетовал Зимовской.
– У меня в Луге есть знакомый анестезиолог. Позвонить?
- Лежишь в ожидании операции и ещё шутишь.
Проходившая мимо докторица набросила мне на чресла распахнувшийся халат. Появился анестезиолог, сделал укол в вену, и я отключился.
В палате нас было всего двое. Сосед лежал в предвкушении операции. От наркоза я отходил долго и мучительно. Когда пришёл в себя, спросил соседа как меня перегружали в кровать? –Доктор помогал, но вы сами перелезли».
Оплату всех медуслуг родное Мурманское морское пароходство проводило по медицинскому полису для работников атомных ледоколов. В палате была ванная, стоял холодильник и телевизор. Соседу сказали, что его выписывают без операции и он, быстро собравшись, уходя крикнул: «В холодильнике всё оставляю вам. Выздоравливайте!» И я остался один. Заходила медсестра и делала уколы. Навещал и доктор.
На третий день после операции я отказался от обезболивающих уколов. Медсестра не возражала: «Вы сами отказались». Спросившему о самочувствии доктору Зимовскому я ответил, что чувствую себя неплохо, только болит в паху. – Я вам открою секрет, - сказал доктор, - вам сделали операцию по удалению паховой грыжи и у вас должно болеть в паху.
В холодильнике был неплохой запас провизии, но он закончился и я ожидал прихода родственников. Родственники не появлялись. Позвонил приятелю с ледокола Олегу Никанорову и попросил принести сыра. Он принёс, вероятно, полагая, что нас в палате человек шесть. Родственники не появились.
У меня был знакомый, живший рядом с нашим домом в Питере. Накануне выписки я позвонил ему и он обещал встретить меня и помочь с переносом моей сумки. Выйдя на следующий день из больницы, я снова позвонил ему. Дома был только его сын, студент института. Я нарисовал ему картину, и он ответил, что ничем помочь не может. Не торопясь, я пошёл в сторону Рижского проспекта. На углу попросил шедшего в мою сторону парня помочь донести сумку. – Не, - сказал парень, - я скоро буду поворачивать. Не торопясь, я дошёл до сквера недалеко от дома. Там всегда было много знакомых. И точно! Навстречу шёл приятель из соседнего подъезда: - Я сейчас, - сказал он, - только зайду в гастроном. Выйдя из гастронома, он добавил: - Сейчас, вот только выпью свой стакан».
Не торопясь, я дошёл до дома. Лифт работал, я поднялся на шестой этаж и прилёг передохнуть – через пару часов собирался ехать на электричке в Лугу. Снова позвонил приятелю. Он был дома и встретил меня у подъезда. Сразу попросил на бутылку. На перроне мы долго стояли – электрички переходили на летнее расписание. Как всегда внезапно. И был типичный в таких случаях беспорядок. Приятель вспомнил, что ему надо идти в поликлинику, и ушёл. Объявили посадку. Чтобы по приезде в Лугу мне не идти долго по перрону, я прошёл в головной вагон и удобно устроился. Долго ждали отправления. Объявили, что на Лугу пойдёт другая электричка с другого пути. Все бросились на другой перрон. Я вошёл в последний вагон, и на последней скамье мне досталось место. – У вас радикулит? - спросил сосед, видя как осторожно я сажусь на скамью. – Нет, я после операции. Через остановку в вагон вошла женщина с плачущей маленькой девочкой. Все сидевшие усердно смотрели в окна. Я встал. На станции Мшинская, через полтора часа пути, всегда выходит много пассажиров. - Садитесь, - сказал сосед. - вы же после операции. На одной из станций сообщили, что всем следует пересесть на электричку на другом пути, и побыстрее. До перехода через пути было далеко и основная часть пассажиров спрыгнула на рельсы и перелезла на платформу с электричкой, идущей в Лугу. Сполз на рельсы и я. Выползать на платформу мне помогали какие-то бабульки, подталкивая меня в зад. Я выполз на платформу грязный и почувствовал кровь, стекающую по ноге.
В Луге пассажиры помогли мне донести вещи до такси и я вернулся домой.
Понемногу приходил в себя. Знакомый анестезиолог извлёк оставшиеся в животе нитки. Из Мурманска позвонил сменщик, сказал, что ледокол через три-четыре дня уходит в рейс и попросил срочно приехать. Я приехал. Сменщик уехал. Ледокол и не собирался уходить в рейс. Было лето. И сменщик Саша Дымолазов знал, что я после операции. Но было лето…
Ранее, на ледоколе пожарную (дополнительную) вахту во время стоянки ледокола в порту стоял только рядовой состав – пожарные вахты оплачивались и была нездоровая конкуренция. Но начальство решило за пожарные вахты не платить и весь рядовой состав единым строем отказался стоять пожарные вахты. Эту обязанность возложили на командный состав. Распределял пожарные вахты помощник капитана по пожарной части. Он знал расписания основных вахт комсостава и старался ставить на «пожарку» в удобное время. На «пожарке» два раза за четыре часа следовало пройти по всему ледоколу вверх-вниз на восемь палуб и подписаться в хранившихся в разных помещениях журналах, указывая время посещения. Сначала я стоял нормальную «пожарку», но потом мне вменили в обязанность крайне неудобное время. Кроме того, болели швы и я опасался снова попасть на операционный стол. Пошёл к капитану Александру Хорькову. Попросил поставить меня на приемлемую вахту. Выслушав меня, капитан вызвал старпома: - Вы можете обойтись без Смирнова? Ни один старпом не откажет в «просьбе» капитану. И меня совсем освободили от пожарных вахт. Я зализывал свою рану уже без подвигов.
Добавить комментарий