Отлет

Евгений Иванович всегда внушал сыну, что жить и работать следует за границей, пристроил его в английскую школу, затем в иняз, но теперь, когда Игорь из худого подростка давно превратился в солидного мужчину с внушительным, слегка не бритым лицом и, пройдя ряд стажировок в Европе, получил приглашение работать в Италии, Евгений Иванович вдруг испытал испуг. Он понимал, что надо радоваться, но радость не удавалась, была показной, и от этого он пугался ещё больше. По телефону он горячо поздравил Игоря и обещал в честь события немедленно открыть коньяку, но, повесив трубку, постоял в тишине и стал в неясном томлении бродить по квартире. 

Наконец, причина испуга отыскалась. Уже полгода Евгений Иванович ощущал какое-то неудобство справа в животе. В конце августа, промаявшись одну ночь тупой болью и страхами, он, сердито нацепив очки, стал листать записную книжку, решив отбросить старые обиды и прибегнуть к помощи племянницы Иры, дочери покойного брата, она рентгенолог или что-то вроде. Однако Иры дома не оказалось: в трубке раздавался весёлый незнакомый голос, и Евгений Иванович никак не мог по голосу вспомнить, кто это из её сыновей и как их зовут. Голос был подростковый, шутливый, и Евгений Иванович тоже как-то неуместно и нервно развеселился, поддержал словесную игру, но в конце попросил передать, что дядя Женя ждёт звонка. Никто не перезвонил. Тогда Евгений Иванович, кляня ненадёжную родню, дозвонился Жоре, с которым когда-то делал нечто похожее на бизнес, но Жора, оказывается, уже второй год жил в Таиланде, куда уехал ещё после памятного московского карантина. Жора, притворно посокрушавшись о Женином недуге, стал болтать о каких-то морепродуктах, замечательно полезных, которые... Евгений Иванович плюнул и пошёл в платную клинику. Цены ошарашили, но страх подстегнул. Началось обследование. Врачи не говорили ничего определённого, но их расплывчатые намёки предвещали мало хорошего.

Вечером обещал заехать Игорь, и Евгений Иванович отправился в магазин затовариться. Сердце ныло от неприятной тревоги, и он надеялся отвлечься хлопотами, как делал всегда. У метро «ВДНХ» кипела густая толпа. Перед красным светом в нетерпении дрожали автомобили. Гудки били по нервам, и Евгений Иванович скорей нырнул в сумрачные дворы. В Тихвинском храме однообразно ударяли в колокол, звук этот сливался с осенним холодом. 

Выбирая сыр, Евгений Иванович услышал женские голоса рядом, в мясном ряду: «Скоро опять гречку сметут: ещё пневмонию какую-то нашли. Теперь во Вьетнаме». – «Да это чёрт-те где!» – «Китай тоже был чёрт-те где». 

Евгений Иванович схватил кусок сыра и понёсся к кассе, на ходу проклиная бабьи сплетни. Дуры, хлебом их не корми... Но, стоя на кассе и тупо уставившись на пачки жвачек, он вдруг внутренне вздрогнул, вспомнив, что и сам что-то слышал по телевизору. Неужели снова эпидемия, кордоны, запреты... Опять смерть... Нет, избавьте! 

– Сыр голландский – ваш? – разбудила его кассирша, глядя с раздражением. 

Игорь припоздал, вбежал окроплённый дождём, с прилипшим к плащу жёлтым листком. Евгений Иванович со смехом отлепил листок, встряхнул плащ и повесил сушиться на плечики. Прошли в кухню. Евгений Иванович, надев фартук, священнодействовал у плиты, ходил в мягких тапочках и вид имел уютный, домашний. Игорь подтрунивал над ним. 

Выпили по рюмке, по второй. Наконец, моргая заслезившимися глазами, Евгений Иванович спросил:

– Когда летишь?

– Через неделю. 

– Молодец! Так держать. А что по деньгам обещают?

Игорь вяло рассказал. Отец кивал одобрительно. Помолчали. 

– Давай до отлёта к маме заедем? – с усилием улыбаясь, дрогнувшим голосом сказал Евгений Иванович. 

– Давай, если хочешь, – неприятно поражённый странным предложением, замялся Игорь. Зачем внезапно посещать мамину могилу? Не навсегда же он уезжает, в конце концов. Настораживало, что отец был чересчур бодр и в то же время как будто что-то недоговаривал. 

– Неизвестно ещё, как всё будет, – утешительно усмехнулся Игорь, но от этих слов отец вдруг потемнел лицом и в каком-то отрешении тряхнул седым клоком. 

– Это же не принудительная эмиграция! – смеялся Игорь. – Может, меня вообще всё не устроит – плюну и вернусь!

– А ты слышал про Вьетнам? – наливая коньяку, спросил Евгений Иванович.

– Что – про Вьетнам? 

– Пневмонию какую-то нашли опять...

– Ну, понеслось! – сердито отмахнулся Игорь. – Пуганая ворона, она, сам знаешь...

– А если правда? – робко настаивал отец. – Ну, вот улетишь, а там начнётся опять... Карантин, отмена рейсов, изоляция...

Игорю не нравилось то, что говорил отец, не нравилось его настроение. Всё это было для него нетипично, мнительным отец никогда не был, во время коронавируса тоже не шибко трясся, а тут развёл нюни. «Старческое, что ли, у него?» – думал Игорь, глядя на Евгения Ивановича как-то мрачно и тускло, будто из отдаления.

Игорь вызвал такси, и, пока ждали его, стояли у подъезда. 

– Ты не волнуйся! – вдруг сказал Игорь. – Даже если опять карантины – это же не навсегда. Будем созваниваться. 

– Да, будем созваниваться, – с каким-то рыдающим звуком отец усмехнулся, и подбородок его затрясся. 

Игорь ехал в такси недовольный, разбережённый. Тревожно светясь в ночном небе, выросла Останкинская башня. Встали на светофоре, дождь разбегался по стеклу красными дорожками. 

Игорь закрутился, возникли срочные хлопоты, возня с документами, и на кладбище так и не поехали. Перед аэропортом он буквально на четверть часа заскочил к отцу. Выпили второпях по чашке чаю, Евгений Иванович лепетал уже совсем как младенец, Игорь нервничал, наспех утешал его, грубовато шутил, время поджимало. Самолёт был в полночь. Вышли на улицу, Игорь прыгнул в такси. Договорились, что позвонит уже из Италии, разумеется с учётом разницы во времени. Такси скрылось за поворотом. 

Евгений Иванович вернулся домой, надел очки и взял газету. Он понимал, что это фальшиво, что никакие очки и никакая газета тут не помогут, но упрямо просидел пять минут, добросовестно вчитываясь. Потом отложил газету, походил по квартире, заложив руки за спину, посмотрел в окна. Пил на кухне цикорий, щёлкал пультом телевизора, избегая новостей, но вдруг ударила в глаза строчка: «Первый случай заболевания новым вирусом зафиксирован в Египте». Евгений Иванович почувствовал, как в животе похолодело и по спине побежали мурашки. Схватил телефон, срочно звонить Игорю, но быстро пресёк панику. 

Дома оставаться было невозможно, неимоверная тоска подступала к горлу. Решил пройтись. Одеваясь в прихожей, вдруг присмотрелся: под шкафом желтел сухой берёзовый листок. 

Пошёл по улицам; хотелось не тёмных дворов, а голосов, лиц. Светились вывески. Возле магазина толпилась кучка людей, обступив что-то на тротуаре. Евгений Иванович, сурово посматривая из-под бровей, шёл в стороне. «Да не трогайте его, вызывайте скорую!» – резко сказал женский голос. Кто-то лежал на асфальте, рядом валялась трость. Лежащему боязливо щупали пульс. 

Евгений Иванович взглянул на часы: до отлёта было ещё сорок минут. 

2020