В июле 1939 г. в спецвагоне поезда Москва - Цхалтубо (Грузия) были зверски убиты 40-летний полпред (посол) СССР в Китае Луганец-Орельский и его жена Нина. Расправу над дипломатом, по заданию Берии, осуществили трое высокопоставленных сотрудников советской политической полиции - НКВД: Влодзимирский, Миронов и Церетели. Убивали деревянными молотками, жену пришлось ещё и додушить. Из вагона тела жертв передали лично начальнику грузинского управления НКВД генералу Рапаве. Затем инсценировали автомобильную катастрофу, опубликовали некролог в газетах и устроили государственные похороны в Тбилиси с соответствующими почестями.
Как выяснилось впоследствии, за несколько месяцев до этих событий Луганец-Орельский был тайно арестован НКВД и обвинён в сотрудничестве с японской разведкой. После нескольких дней допросов с пристрастием он «сознался». Тогда арестовали его жену и объявили супругам, что расследование прекращается и их направляют для поправки здоровья в санаторий НКВД в Грузии.
Дома у супругов осталась 2-хлетняя дочь.
Бесчисленные преступления спецслужб в годы сталинских репрессий были не в диковинку. Но зачем понадобилось столь неординарным способом «устранять» посла в Китае, до перехода на дипломатическую службу - ответственного работника НКВД в звании комбрига?
По мнению прокуроров, расследовавших дело Орельского в девяностые, причина заключалась в том, что Луганец-Орельский участвовал в тайной торговле опиумом с целью добывания валюты. Операции с наркотиками были санкционированы высшим руководством страны. Дело это непростое и опасное. Что-то пошло не так. Официально обвинять дипломата, как это водилось в те годы, в «контрреволюционных преступлениях» и «шпионаже» посчитали нецелесообразным.
В семидесятые, сравнительно «вегетарианские» годы советского режима, мне также довелось услыхать об одном случае тайного устранения достаточно влиятельного человека. Мы не были знакомы, но я знал его в лицо. Более того, он приходился мне неким отдаленным родственником по линии жены.
Детство и раннюю юность я провёл в доме на углу улицы Динамовской, подробно описанном в моем рассказе «Нетипичный Случай» https://www.chayka.org/node/8795. Напротив нашего дома с одной стороны находился известный в Харькове стадион Пионеров, а с другой располагались корпуса Высшего Командно-Инженерного училища, сокращённо именуемого ХВКИУ. По булыжной мостовой почти каждый день лихо маршировали роты курсантов, распевая задорными молодыми голосами:
- А для тебя, родная
Есть почта полевая!
Вперёд, труба зовёт,
Солдаты, в поход!
А я вытаскивал на балкон второго этажа массивный катушечный магнитофон «Комета» и врубал на полную мощность ранние, блатные песни Высоцкого. Но, конечно, Высоцкий со своей гитарой не мог заглушить сотню здоровых юных глоток.
На площадке рядом со входом на стадион репетировал полномасштабный военный оркестр во главе с дирижёром, а у проходной училища курсантов иногда встречал высокий немолодой офицер с редкой в советской армии бородой - полковник Вольф, заместитель начальника по строевой части. Ухоженная борода, чёрная с изрядной сединой, смотрелась весьма необычно и внушительно. Проходя мимо полковника, курсанты красиво отбивали шаг и выполняли «равнение налево». Как-то раз по случаю праздника то ли 7-го ноября, то ли 1-го мая Вольф появился в парадном мундире с орденами и медалями, закрывающими всю грудь. А ведь в те времена, в начале шестидесятых, награды ещё не раздавали по поводу и без повода.
Нередко замечал я на улице ещё одного офицера, солидного полного мужчину с подполковничьими погонами. С ним то и дело заговаривали сослуживцы, как правило, тоже в немалых чинах. Это был начальник медсанчасти училища, Иосиф Генрихович Б., как говорили, очень влиятельное лицо в городе.
В условиях советского дефицита любой медицинский начальник являлся «нужным человеком». А уж тем более руководитель крупного военного подразделения. Лекарства, врачебные обследования, санаторные путевки… Да мало ли что! Обращались к Иосифу Генриховичу и по вопросам, не связанным с медициной. Ведь каждый «нужный человек» был знаком с массой других нужных людей. Так что недаром многие встречные офицеры, да и гражданские, непременно желали перемолвиться словечком с популярным подполковником медслужбы.
Прошло несколько лет, я женился и уехал из дома своего детства. Но продолжал бывать там - навещал отца, который к тому времени вышел в отставку и преподавал в Политехническом. Однажды я застал у него соседа, тоже отставника. Время, как известно, неумолимо, и жильцы дома один за другим переходили в эту невеселую категорию. Впрочем, многие служили преподавателями в академии радиолокации и других военно-учебных заведениях и, закончив военную карьеру, устраивались в многочисленные Харьковские вузы. По нынешним понятиям, все они были ещё далеко не старыми людьми - где-то за пятьдесят...
- О чем разговор? - спросил я.
- Ты помнишь Б.? На той неделе он покончил с собой, - был ответ.
Однако история выглядела весьма туманной. Иосифа Генриховича нашли в ванной то ли повешенным, то ли с перерезанными венами, при этом якобы имели место и другие телесные повреждения. Похоронили его быстро и без положенных воинских почестей.
В доме, где проживали военнослужащие, естественным образом велось немало разговоров о званиях, должностях, перемещениях по службе и т.п. Вот и на сей раз кто-то рассказал отцовскому соседу, что на Б., который служил подполковником более 10 лет, наконец-то ушло в Москву представление к следующему званию. Внезапно из министерства обороны позвонили с приказом немедленно отозвать представление. В тот же день один из родственников видел Б. в совершенно невменяемом состоянии, а вечером жена нашла его мертвым в ванной комнате. В квартире имелись следы тщательного, но достаточно аккуратного обыска. Понизив голос, сосед повторил мне то, что перед этим рассказывал отцу - Б., по слухам, поставлял наркотические препараты высшим городским руководителям. Что-то пошло не так…
С тех пор я больше не слыхал об этом деле. Оно так и осталось одним из многих тайных эпизодов советского периода. А вот судьбы участников убийства супругов Луганец-Орельских известны. Миронов вскоре сам попал в жернова политических репрессий и был уничтожен. А Влодзимирского, Церетели и Рапаву судили и расстреляли в пятидесятые как участников так называемой «банды Берии».
Добавить комментарий