Утром пришло письмо от ленинградского друга: «Вы, наверное, уже слышали, дорогой Миша, но мне просто некому про это написать: сегодня в 19 часов по местному времени умер Борис Натанович Стругацкий. Вот и все».
Вот и всё. Закончилась эпоха.
«Братья Стругацкие» перестали существовать в 1991 году, когда не стало Аркадия Натановича.
После смерти брата Борис Стругацкий написал и под псевдонимом Витицкий опубликовал два романа: «Поиск предназначения» и «Бессильные мира сего». Последние десять лет он не писал беллетристики. Но он был. Он давал интервью, комментировал политические события, осуждал репрессии, добавляя вес своего имени к движению, которое расплывчато называется оппозицией. Конечно, это всё было нужно и важно. Но, главное, что он был.
Я, разумеется, говорю о своих чувствах. Но я уверен, что сегодня, узнав о смерти Бориса Стругацкого, тысячи людей вдруг ощутили — мир изменился.
Эпоха закончилась. Борис Натанович был последним.
Вот и всё.
19 ноября 2012 года
♦
Я познакомился с Борисом Натановичем летом 1965 года. Мне было 16 лет, я сочинял какие-то рассказики и вместе с приятелем явился без приглашения к Борису, имея под мышкой папку своих творений.
С тех пор я приходил в этот дом на улице Победы, наверное, сотню раз — потрепаться, посоветоваться, получить рукопись, принести книги, поговорить о марках, сообщить какую-то новость, о которой нельзя было говорить по телефону.
Борис Натанович был для меня старшим товарищем, ментором — я мог спорить с ним о событиях и книгах (в том числе и о книгах Стругацких), мог даже ссориться с ним (он однажды отчитал меня за легкомысленный мальчишеский поступок, а я обиделся и написал ему глупое письмо), но при всём при том авторитет его был для меня непререкаем. Он был старший. Не в том смысле, что он был на 16 лет старше меня по возрасту, а иначе. Я понимал, что он старший.
Разумеется, Борис прекрасно знал это и даже, когда в начале 70-х он предложил мне перейти на «ты», ничего не изменилось. Впрочем, это «ты» продержалось недолго. Мы вернулись на «вы». Для меня он всегда был Борис Натанович.
Он знал, что он старший, но никогда не пытался встать на ступеньку повыше, а тем более воспользоваться привилегией своего старшинства. Кроме одного единственного случая.
В 1968 году (или в 1969-м, сегодня трудно вспомнить) я в первый раз в жизни оказался объектом внимания КГБ. Я провёл в Большом доме пять часов, а выйдя на улицу, позвонил, как было условлено, Александре Ивановне, матери Стругацких: Аркадий был в Ленинграде, и братья, как это нередко бывало, работали в её квартире.
Короче говоря, минут через сорок я сидел на скамеечке во дворе дома на улице Победы и поджидал Бориса. Они появились, Аркадий кивнул мне и отправился наверх, а Борис велел подробно и связно изложить мой с комитетчиками разговор. Но я не мог связно.
Лишь немногие в те годы готовы были сказать кэгэбэшникам в лицо: «Не хочу с вами разговаривать». Большинство играло в игру «я свой». Я, мол, советский человек, да, я совершил ошибку, но я свой. Что отсюда следовало? Ну, конечно, соглашались они, вы свой, наш, советский. И вот чуть не совершили преступление. И совершил бы, если бы мы вовремя вас не остановили. Поэтому мы надеемся, что если кто-нибудь из ваших друзей окажется в подобном положении, вы сообщите нам, чтобы мы могли помочь этому человеку и преступление предотвратить. Мы не вербуем вас в осведомители, да у нас таких и нет. Мы просто хотим, чтобы вы помогли своим товарищам.
Я был отправлен домой подумать.
От унижения и обиды я петушился и излагал Борису какие-то фантастические бредни: как я им отомщу, затесаюсь, мол, в их шайку, их дезинформирую и разоблачу стукачей.
И вот тогда, во дворе дома номер четыре по улице Победы, Борис воспользовался своим правом старшего. Дождавшись, когда я выговорюсь, он взял меня за плечи и сказал: «Миша, я не буду с вами спорить и приводить какие-то аргументы. Просто послушайте меня: этого делать нельзя».
И я послушался.
Сегодня я понимаю, такая игра была бы самоуничтожением. Я не драматизирую, сегодня я твёрдо знаю, если бы не Борис, никакого меня больше бы не было.
Несколько лет назад, поздравляя Бориса Натановича с днём рождения, я напомнил ему эту историю. «Сейчас подумать, — написал я Борису, — Вы были молодым человеком, но для меня Вы были старшим и мудрым».
От роли старшего и мудрого Борис Натанович не стал отказываться: «...История трогательная. Даже в каком-то смысле библейская. Спасибо, что помните».
Как я могу забыть?
20 ноября 2012 года
