(быль)
"Мне далекое время мерещится... ".
Москва начала восьмидесятых годов минувшего века, лютая зима. В концертном зале музыкально- педагогического Института имени Гнесиных должен состояться отчетный концерт учащихся школы - десятилетки.
О предстоящем концерте нам с женой поведала наша дочь Ира, коей в ту пору было лет 11-12, точная цифра значения не имеет. Такого же возраста был и Женя, ныне всемирно известный пианист Евгений Кисин, учившийся с Ирой в параллельном классе школы. Ира сказала нам не только об отчетном концерте соучеников, но и акцентировала наше внимание на предполагаемом участии в нем Жени. Уже тогда она понимала, что ее ровесник - необыкновенно одаренный мальчик, с которым ей посчастливилось дружить.
Издавна дружили и педагоги Жени и Иры: Анна Павловна Кантор, дай Бог ей здоровья, и Мария Александровна Шарикова. Примерно два десятка лет назад М. А. погибла под колесами автобуса, торопясь на занятия в гнесинскую школу. Случилось это, кажется, на огромной московской площади, на которой по сей день находится десятилетка имени Гнесиных, глядящая своими грустно - веселыми окнами прямехонько на... Генеральный штаб вооруженных сил России, в ту пору - Советского Союза. Пиша это, я никакой военный тайны не выдаю: едва ли не каждая собака в Москве знает, где находится Генштаб российской армии. А находится он на улице и площади имени полководца Михаила Васильевича Фрунзе...
Итак, зимой 1982 - 83 годов я надумал пойти на отчетный концерт учащихся гнесинской десятилетки и пригласить на него писателя Андрея Битова, наслышанного, как и многие москвичи - меломаны о подрастающем гениальном пианисте. Андрей жил тогда в Москве, окончив несколько лет назад назад Высшие литературные курсы. Мы с ним дружили.
Сказано - сделано. Концерт начинался, как это обычно бывает, в 7 вечера, но мы договорились с Андреем встретиться у дверей концертного зала, двумя часами позже, зная, что Женя должен играть, так сказать, " на закуску": в самом конце предстоящего концерта.
Андрей спросил у меня: "Где встречаемся?" Я сказал: "На улице Палиашвили".
- Я знаю эту улицу, - сказал Андрей. - На ней находится грузинское посольство...
Оговорка Битова оказалась пророческий: многие годы в здании на улице Палиашвили находилось Постпредство Грузинской ССР в Москве. Начиная с 1992 года в нем разместилось Посольство независимого государства - Грузии.
Вернемся, однако, к нашим баранам, то есть к концерту учащихся школы - десятилетки имени Гнесиных в суровый декабрь 1982 - 1983 годов в Москве. Прежде чем продолжить свой рассказ, прошу прощения у повзрослевших ныне тогдашних учеников - гнесинцев за невольное сравнение их с "нашими баранами". Уж баранами - то они точно не были!
Играли школьники едва ли не на всех существовавших тогда музыкальных инструментах. Король этих инструментов, как мне представляется, - рояль, далее следует, по моему дилетантскому мнению, орган. Кто- то из поклонников этого инструмента поставит именно его на первое место, "рокирнув" его с роялем. ОК.
Возражений я не имею, даже прошу извинить меня, ежели нанес невольную обиду "органистам", поставив этот инструмент следом за роялем...
Запомнилась игра Андрея Кобзона на ударных инструментах. Теперь Андрей Иосифович Кобзон - "крутой" бизнесмен. Помнит ли он свою альма матер - гнесинскую школу- десятилетку?
На дворе стояла зима, огромное помещение концертного зала отапливалось довольно плохо, мы с Андреем даже в своих дубленках слегка задубели...
Ближе к полуночи, последним из выступавших, на сцену выпорхнул Женя Кисин. Бросив отстраненный взгляд в зал, он устремился к роялю. Ему как бы не терпелось извлечь из него музыку, которой он собирался порадовать и себя, и нас, слушателей. Он заиграл, то была Шестая соната Прокофьева. "С варварской смелостью композитор порывает с идеалами романтики и включает в свою музыку сокрушающий пульс XX века. Классически стройная в своём равновесии, несмотря на все острые углы, эта соната великолепна». Это - отзыв Святослава Рихтера о Шестой сонате. Прокофьева...
Андрей слушал музыку, весь обращенный в слух. Свое впечатление об исполнении юным пианистом сложнейшего сочинения Прокофьева он выразил тотчас по окончании исполнения: "Париж стоил обедни".
Спустя какое-то время я прочитал и мнение Святослава Рихтера об игре юного Жени Кисина: "Этому мальчику нечему учиться."
Когда я в одном из трех интервью с Женей сказал ему об этом отзыве великого маэстро, он пожал плечами: " Я этого отзыва, увы, не знаю".
Это незнание тоже во многом говорит о Жене, Евгении Кисине...
