День рождения Николая ЩЕРБИНЫ. Далее моя заметка для Антологии.
* * *
НИКОЛАЙ ЩЕРБИНА (2(14).12.1821 г., деревня Грузко-Еланчинская, близ Таганрога — 10(22).4.1869 г., Петербург; похоронен в Александро-Невской лавре) — родился в мелкопоместной дворянской семье, проживавшей в своем имении. Пожалуй, важнейшее для судьбы будущего поэта обстоятельство — то, что первоначальное образование он получил дома под руководством бабушки со стороны матери, приехавшей из Пелопоннеса в Таганрог при Екатерине II. В детстве Щербина изучил греческий и новогреческий языки, рано увлекся мифологией, литературой, искусством и историей Эллады. В десятилетнем возрасте он поступил в Таганрогскую гимназию, где проучился шесть лет, но в 1837 г., не закончив ее, уехал в Москву, где неудачно пытался поступать в университет. Пришлось ему возвратиться в Таганрог. В 1841 г. Щербина был принят в Харьковский университет, но из-за отсутствия средств не смог его окончить. Сдав экзамен на звание домашнего учителя, Щербина начал давать частные уроки в семьях помещиков. В 1849 г. он переехал в Одессу, мечтая совершить путешествие в Грецию, но и тут помешала нужда: «В слезах любви на жребий свой ропщу я; Мне не сойти в Пирее с корабля…» Зато в Одессе Щербина издал первый сборник своих стихов под названием «Греческие стихотворения», куда вошло все лучшее, написанное к тому времени (ранние опыты были автором уничтожены). Книга имела успех, Щербина стал известен как поэт. В Одессе состоялось и его знакомство с П.А. Вяземским, которому молодой, подающий надежды автор был представлен Л.С. Пушкиным (братом поэта).
В 1850 г. Щербина переехал в Москву и поступил на службу в губернское правление помощником редактора «Московских губернских ведомостей». Одновременно сотрудничал в «Москвитянине», по-прежнему давая частные уроки. В 1855 г. в жизни Щербины произошел важный поворот: он переехал в Петербург и поступил на службу в Министерство просвещения и стал чиновником особых поручений при Вяземском, который был товарищем министра. Одновременно Щербина работал и делопроизводителем в одном еврейском ученом комитете. Позже Щербина был переведен в Министерство внутренних дел чиновником главного управления по печати, где прослужил до конца своей жизни. По долгу службы он занимался составлением еженедельных официальных обзоров русской периодики. Последние годы в жизни Щербины омрачены мучительной болезнью: полипом в горле. Умер Щербина от удушья, отказавшись от операции.
Печататься Щербина начал, еще будучи гимназистом. После «Греческих стихотворений» он попал в круг известных литераторов, его стихи хвалили А.В. Дружинин, А.Н. Майков, О.И. Сенковский, Л.А. Мей. Но вместе с тем «антологический поэт» оказался постоянным объектом пародий; особенно болезненны были меткие выпады Козьмы Пруткова (т.е. авторов, скрывающихся за этим коллективным псевдонимом). Для иронии были все основания: читателей, живших современностью, раздражало погружение в античность, это новое язычество, полностью освобождающееся от строгой христианской морали. Щербина, к месту и не к месту употреблявший в своих стихах слово «красота», поклонялся Афродите и девственной Диане. Его умиленное любование древнегреческой эротикой выглядело нарочито, многие строки сами по себе звучали пародийно: «… Сними мой гиматий: Посмотри на свою Автоною… Я хочу поцелуев, объятий!» Пародисты были беспощадны, а Н.Г. Чернышевский (критик заведомо тенденциозный) в оценке двухтомника Щербины 1857 г. был, пожалуй, прав, когда заметил, что привязанность поэта почти исключительно к темам Древней Греции сковывает развитие и мешает росту таланта. Даже в российских снегах Щербине чудилась «нимфа вьюги». Зато с глубоким пониманием и сочувствием отнесся к судьбе Щербины Федор Тютчев. Он писал, очевидно познакомившись с тем же двухтомником:: «Вполне понятно мне значенье Твоей болезненной мечты, Твоя борьба, твое стремленье, Твое тревожное служенье Пред идеалом красоты… Так узник эллинский порою, Забывшись сном среди степей, Под скифской вьюгой снеговою, Свободой бредил золотою, И небом Греции своей». Разумеется, стихотворение Тютчева, посвященное Щербине, сильнее всех стихов последнего, но многое в творчестве поэта-эллиниста родственно некоторым тютчевским стихам. Ведь неслучайно у Тютчева в описании майской грозы вдруг возникает «ветреная Геба». Щербина был не только изобразителем античных развалин, певцом скульптуры и пластики, не только автором идиллий, его стихи замечательны и напряжением поэтической мысли. «Единство царствует в природе бесконечной: — В одной твоей семье смятенье, Человек!» («Человеку», 1848). Конечно, это близко Тютчеву.
Все же Древняя Греция — не единственная тема Щербины. С середины 50-х гг. он все чаще отзывался на события действительности, пережив патриотический подъем в годы Крымской войны. К 1855 г. относится «Песня ратникам Московского ополчения»: «Скажем вам мирскою сходкой: — С Богом Божий мужичок, Бейся, русая бородка, Ратуй, серый армячок». Ритмически Щербина близок поэтам-современникам. Его анапесты можно было бы принять за некрасовские, если бы не их антологическое содержание. Но время дало новые темы. Правда, с годами иссякает лирика Щербины. Поэт, бывший в молодые годы излюбленной жертвой сатириков, позже сам становится автором злых эпиграмм. Щербина издевался не только над современными ему авторами (над Кукольником, Аполлоном Майковым, Аполлоном Григорьевым, даже над благосклонным к нему Тютчевым, над Львом Толстым), не боялся задевать и сановников, и даже высказал нечто колкое и о скончавшемся Николае I. В 1857 г. издал «Альбом иппохондрика», свое «Собрание эпиграмм, ксений, ямбов и всякого сатирического ералаша и школьничества», якобы принадлежащее «греку Николаки Омега» . Существенная часть этого сочинения — «Сонник современной русской литературы», в котором сказано и о себе самом: «Щербину Николая Федоровича видеть во сне — предвещает заболеть желчной лихорадкой при виде общего благоденствия и торжествующей правды, что можно читать в русских газетах, в отделе “внутренних известий”». Свое мнение о современности, а заодно и об отечественной истории поэт выразил, главным образом, в сатирических произведениях. Но принадлежит истории и одна песня Щербины, положенная на музыку Гурилевым и популярная в годы Крымской войны. Речь идет о стихотворении «После битвы», которое входило в цикл «Греческие мелодии» и первоначально вышло под названием «Моряк». В нем были строки: «Раскинулось небо широко, Теряются волны вдали…». В народной переработке небо было заменено на море, которое в свою очередь перестало быть Эгейским. Так или иначе, этой песне была суждена невероятная популярность. Какие-то отзвуки песни о море возникают в целом ряде «матросских» песен, и даже в великом «Варяге» Шершевской.
Некоторые интонации Щербины ощутимо родственны Анненскому, например, следующие строки из «Дифирамба»: «И их поцелуи без звука, И трепет боязни за звук, К восторгам ведущая мука, Покой, исходящий от мук». Попытки Щербины воссоздать и заново опоэтизировать быт древних греков были, вероятно, по душе и Бунину и Вячеславу Иванову. Многие строки старого поэта (например, «Это Эгейское море, слегка подымаясь, Тихо поет про себя бесконечную песню… Видится остров зеленый на море, Будто зеленый корабль…») созвучны Мандельштаму а «Путешествие в Грецию» не мог не знать последний наш «эллинист» Константин Вагинов.
