Был бы я сейчас
Был бы я сейчас старый морской волк с красной от норд-остовских ветров и водки рожей, сидел бы, скорее всего, в каком-то одесском или херсонском дворике, лупил в «козла» и не знал бы других серьезных забот....
Если б не наша школьная географичка.
Классе в шестом или седьмом я уже знал, кем хочу быть. Моряком! Дома была фотография деда во флотской форме, отец - водник, капитан парохода, стало быть, я – моряк! Такой же героический, как матросы из фильма «Мы из Кронштадта». Такой же красивый, как сверкающий золотыми погонами, нашивками и орденами Павел Кадочников в фильме «Голубые дороги».
Пути Господни, как известно, неисповедимы... И никто не знает, как скажется на его жизни то или иное явление, тот или иной человек, какую он сыграет роль, как - даже - повернет жизненную стезю...
В классе, где проводила урок Раиса Александровна Шофман, геграфичка, всегда было тихо, и директор, проходя по коридору, никогда в ее класс с проверкой не заглядывал. Там, где она ведет занятия, всегда тихо, всегла порядок.
Мертвую тишину в классе где-то в 1949-м, не очень благополучном году, Раиса Александровна обеспечивала очень просто: она не рассказывала нам об океанах и материках, об островах, архипелагах, границах государств, горах на них, возвышенностях, морях, пустынях, великих реках и озерах и т.д...
Пожилая и мудрая Раиса Александровна восседала на передней парте, освобожденной для нее (ноги на сидении), и ради тишины и приобщения нас - послевоенных огольцов, безотцовщину, кто в шинелях, кто в гимнастерке, кто в сапогах - голь перекатную... приобщала нас к разумному и вечному - пересказывая из урока в урок Каверинский роман «Два капитана», книгу очень близкую к географии и великолепно написанную. Мы зачарованно ее слушали, тем более, что учительница была хорошей рассказчицей, в классе муху было слышно......
... Однажды в городе Энске, на берегу реки, был найден мёртвый почтальон и сумка с письмами...
Тётя Даша каждый день читала своим соседям вслух по одному письму. Особенно запомнились Сане Григорьеву строки о дальних полярных экспедициях...
У Сани умирает в тюрьме несправедливо осужденный отец и сын становится беспризорником...
Однако горят уже в сознании слова из странного письма: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»...
Жизнь беспризорника... Попал в Москву... Случайное знакомство с Катей Татариновой...
Письма о капитане Татаринове: он отправился на шхуне «Святая Мария» открывать Северную землю и не вернулся... Тот самый Татаринов, о котором он слышал в детстве от тети Даши...
Саня Григорьев – летчик... Война в Испании...
Как мы слушали Раису Александровну, как мы ее слушали! Ни звука, повторю, в классе, ни чьего-то возгласа, ни даже шороха...
После этих уроков «географии» мы выходили из класса притихшие и зрели в наших головах дивные замыслы...
И в конце того учебного года я и послал в Херсонское мореходное среднее училище заявление о приеме и скоро получил приглашение на экзамен. Путь в Херсон лежал через Одессу...
Одессу я знал только по фильму «Два бойца», со слов блестящего Марка Бернеса. Надо ли рассказывать, как я смотрел на город и на одесситов, стоя на Пушкинской и ища в каждом прохожем Аркадия Дзюбина, бывшего пулеметчика! А впереди ведь был еще и Оперный театр и «Дерибабушка»...
А потом предстояло пережить еще больше – старенькое пассажирское судно «Славянск» и шторм, который окропил меня первыми в жизни солеными брызгами!
В трюм я спустился, чувствуя себя освященным ими, как церковный прихожанин святой водой. Я даже не стирал их с счастливого лица...
***
Один из экзаменов в мореходном училище был... по географии. Мне предложили показать на огромной карте, висящей на доске, Вьетнам.
Я...
Море, корабль, дрожание палубы под ногами, рында на полубаке, капитанская рубка, штурвал, компАс, пеленгатор – прощайте! Прощайте, белый след за кормой, шторм, стена волны над правой скулой судна, «крен влево, 35 градусов!» - я не увижу и не услышу вас! А удачная швартовка, грохот якорной цепи «до жвака-галса»? И вы, взмахи милого платочка на пирсе – и вас уже никогда не будет!..
Всё это не состоялось, ибо я после уроков милейшей старушки Раисы Александровны никак не мог знать, где на нашей планете находится крохотный Вьетнам!
Моя указка безуспешно бродила по карте обоих полушарий, я пытался вспомнить уроки географии, где хотя бы раз прозучало слово «Вьетнам», но оно тогда так и не было произнесено.
Домой я возвращался через Одессу, но этот изумительный город, как и Херсон, как и море, были для меня потеряны, а лица одесситов на пути домой показались мне слишком суровыми и неприветлвыми...
Иногда жаль себя – потому что сидел бы я сейчас не в душной комнате за кибордом, кропая этот «жальливый» текст, а находился бы в каком-нибудь одесском или херсонском дворе, за доминошным столом, краснорожий, в тельняшке, может, еще и в потрепанной морской фуражке, ахал бы, в ус не дуя, здоровенной лапой костяшками по столешнице и приговаривал всякие полезные для здоровья слова.
...Никто не знает, как скажется на его жизни то или иное явление, тот или иной человек, какую он сыграет роль, как - даже - повернет жизненную стезю...
...А может быть, не зря Судьба усадила меня за парту в классе, где уроки географии вела Раиса Александровна?
Я живу в домике на краю леса и луга
Я сбежал от городской суеты и шума, от истеричных гудков машин, от кирпичных стен напроотив моего дома, от телефонных звонков, от кутерьмы в моем сознании, так или иначе рождаемой городом... Из моего окошка теперь видны некошеный луг и край леса. Но в моем распоряжении – взамен перечисленного ранее - оказалось так много! Утро, влажное от росы деревянное крыльцо, первый глубокий вздох, разноцветье росяных капелек на кончиках трав на лугу, сонное дыхание леса... Птичья перекличка после ночи – «Все ли живы? Все ли живы?», свежий круг паутины, преградивший мой вход в лес, круг этот похож на мишень с точным попаданием в десятку – пауком. А еще круг, при качании его ветерком, при мелькании бликов на его ровной поверхности, напоминает новенькую граммофонную пластинку – как ее тронуть!
Вот и лес, вот и журчание ручья с прозрачнейшей ящеркой-водой, родник – песчаный фонтанчик, бьющий из-под земли...
В моем распоряжении теперь мысли, которых никто и ничто не перебивает, кроме чудесных мимолетных наблюдений, - мысли могут здесь расти, ветвиться, расцветать, отягощаться плодами – я уже не житель каменного города, я садовник, фермер, хозяин.
В моем распоряжении вся библиоетка памяти, я могу подойти к полкам и достать любой том...
На самом деле, я живу на четвертом этаже шестиэтажного дома в густонаселенном районе Нью-Йорка. В моей небольшой комнате диван, книжные полки, телевизор, компьютер, стопка бумаги и набор авторучек. В окно видна кирпичная стена дома напротив и липа, которая в снегопад наряжается в в белейшее платье невесты.
Мой поезд дошел до конечной остановки, я вышел из вагона и увидел луг, лес...
Вот и небольшой домик на лесной поляне. Я войду в него, огляжусь, проверю его быт. В домике есть всё для жизни. Я затоплю печь, сяду возле. ..
В моем распоряжении мысли, которых никто и ничто не перебивает, - мысли здесь могут расти, ветвиться, расцветать, отягощаться плодами – я уже не житель каменного города, я садовник, фермер, хозяин.
В моем распоряжении вся библиоетка памяти, я могу подойти к полкам и достать любой том.
Я живу в домике на краю леса и луга...
Добавить комментарий