Вынесенные в заголовок слова принадлежат выдающемуся русскому писателю Юрию Домбровскому и написаны они о скульпторе Исааке Иткинде, прожившим в России почти сто самых трагических лет в её истории.
Сын раввина и сам ставший раввином, Иткинд в возрасте 30 лет порывает с религией и решает заняться скульптурой − искусством, находящимся в непримиримом противоречии с иудаизмом. В 40 лет он поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а в 1918 году становится коллегой Марка Шагала по преподаванию рисунка в подмосковной еврейской трудовой школе-колонии «III Интернационал» для беспризорников в Малаховке. В 30-х годах ХХ века Исаак Иткинд − знаменитый в СССР скульптор. В 1937 году, будучи пожилым человеком, в ходе сталинских репрессий он подвергся аресту, а затем стал на долгие годы узником Гулага. В 1958 году Иткинд был принят на работу художником в Алма-Атинский государственный театр. Таковы лишь основные вехи биографии этого всемирно признанного мастера, работы которого хранятся в Русском музее, Эрмитаже, а также в музеях Казахстана, Франции и США.
Родился Исаак Яковлевич Иткинд в 1871 году в местечке Дикарки близ города Сморгони (современная Беларусь), в котором во время войны 1812 года при отступлении французских войск Наполеон Бонапарт передал командование войсками маршалу Мюрату, после чего отбыл в Париж. Его отец Яков был хасидским раввином, учившим детей ивриту, идишу и Торе.
Сам Исаак закончил иешиву − высшее религиозное учебное заведение, но постепенно отошел от религии, отказался от женитьбы на богатой невесте и в 1897 году уехал в Вильно (Вильнюс). Чтобы зарабатывать себе на жизнь, он освоил переплётное дело, благодаря чему в течении всей своей жизни мог наизусть цитировать страницы Талмуда и Библии на иврите, Шолом-Алейхема на идише.
Однажды, когда Иткинду было за тридцать лет, ему попался на глаза том Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона со статьёй о скульпторе Марке Антокольском - и он занялся лепкой. Его работы увидел в 1910 г. польский профессор живописи Фердинанд Рушиц и после этого в течение семи месяцев учил своего сверстника началам искусства.
В начале 1912 года Исаак Иткинд приезжает в Москву. Проживание в Москве евреев, за небольшим исключением, в то время не допускалось. Иткинда приютили две еврейские девушки с жёлтыми билетами, то есть зарегистрировавшиеся как проститутки, что позволяло, по законам Российской Империи, находиться в «первопрестольной». Однако ему удалось прожить у девушек очень недолго. Подошло время первой медицинской проверки здоровья, которую по полицейским нормам нужно было проходить всем проституткам, и тут выяснилось, что эти девушки девственницы, и обманщиц выставили из Москвы. Эту историю можно воспринимать как хохму, но разве не черта оседлости и поощряемый царским правительством антисемитизм толкнули еврейскую молодёжь в революцию?
Работы начинающего скульптора увидел директор Московского училища живописи, ваяния и зодчества князь А.Е.Львов, и судьба Иткинда круто изменилась − он был принят в училище.
Жить Исаак стал в доме трех сестер баронесс Розенек. Туда же перебрался и его сын Израиль. Проблема незаконного проживания двух евреев была решена сестрами путем ежемесячной выплаты дворнику нескольких рублей за недоносительство. Через какое-то время Иткинд развелся со своей первой женой и женился на одной из сестер − Фанни Розенек.
Общие классы в училище Иткинд не посещал, но занимался в классе скульптора С.М.Волнухина, который познакомил его с Горьким. Много внимания талантливому студенту уделяли знаменитые русские скульпторы Паоло Трубецкой и Анна Голубкина.
Исаак Иткинд был обаятельным и очень общительным человеком, и за короткое время он познакомился с режиссёром Евгением Вахтанговым, художником Петром Кончаловским, актёрами Ольгой Книппер-Чеховой и Василием Качаловым, поэтом Сергеем Есениным. В 1917 г. Иткинд стал выставляться на выставках «Союза русских художников». В 1918 г. состоялась его персональная выставка в еврейском театре «Габима».
В числе наиболее известных скульпторов Иткинд был привлечен к так называемому. «ленинскому плану монументальной пропаганды». Ему была выделена мастерская, которая находилась в «квартале художников» на улице Старая Башиловка.
В 30-е годы ХХ века Исаак Иткинд был знаменит в СССР, выставки скульптора становились событием в культурной жизни страны. О нём писали в газетах, с ним дружили Максим Горький, Алексей Толстой, Владимир Маяковский, скульптор Сергей Конёнков, его опекали нарком Анатолий Васильевич Луначарский и секретарь ВКПб Сергей Миронович Киров.
Брат американского президента Рузвельта приобрёл несколько работ Исаака Иткинда и неоднократно предлагал ему перебраться в Америку. Однако скульптор отказался и, в отличие от Сергея Коненкова, продолжал вдохновенно работать на родине. В 1937 году Иткинд создает одну из своих самых знаменитых работ – «Умирающий Пушкин». Ее экспонируют на посвященной 100-летию со дня смерти поэта выставке, устроенной в здании Эрмитажа.
«Выдающееся изображение Пушкина в последний час его жизни, − писал об этой скульптуре один из художественных критиков. − Оно оставляет глубокий след. По своей психологической трактовке, эта работа не превзойдена ни одним художником с пушкинского времени и до наших дней».
В еврейском фольклоре существует понятие «еврейское счастье», означающее, как минимум, неприятности и, как максимум, − беду. В цикле новелл Шолом-Алейхема, названных по имени главного героя Менахема Мендела, показан типичный еврей, постоянно имеющий такое «счастье» и на которого без конца обрушиваются всё новые и новые горести.
Не миновало «еврейское счастье» и ваятеля Исаака Иткинда, казалось бы, находящегося на вершине славы. В начале 30-х годов премьер-министр Франции Леон Блюм, по совету Луначарского, купил у Исаака Иткинда его работу «Россия, разрывающая цепи». Пройдошливые западные газетчики распространили фотографию этой скульптуры под названием «Россия в цепях». Когда в 1937 году наступил пик сталинского террора, Иткинда арестовали. Следователь приписывал ему шпионские связи с французской разведкой на том основании, что какой-то француз купил у него одну из работ. «Он кричал, что этот человек приезжал ко мне от самого Блюмкина», − впоследствии с юмором рассказывал Иткинд. На допросах 66-летнего скульптора избивали - он почти потерял слух, но не признался ни в чем. После девяти месяцев следствия Иткинда выслали в поселок Зеренду Кокчетавской области Казахской ССР.
Непрактичный Иткинд поселился в небольшом домишке-мазанке с маленьким полутемным окошком. В мазанке почти не было вещей, но было много скульптурных работ. Зимой в дикие морозы катастрофически не хватало дров для маленькой печурки, и скульптор сильно мерз. Через обком партии удалось добиться разрешения переезда Иткинда в областной центр Акмолинск, куда к нему приехала его жена Мария Ильинична Хейфиц. В Акмолинске Иткинду дали работу руководителя скульптурного кружка в доме пионеров. К сожалению, Мария Ильинична вскоре умерла.
Иткинд в своих вспоминаниях писал: « Много хороших людей встречалось на моем пути. В поселке Зеренда, где я отбывал срок, мои работы увидел руководитель этого района Ашимбек Бектасов. Они ему очень понравились. Ему было жалко, что дождь и снег их размывают, и он в 1944 году помог мне выехать в Алма-Ату − столицу КазССР».
В этом городе с тёплым климатом неожиданно пересеклись жизненные пути Исаака Иткинда и дочери композитора, автора музыки к бессмертному спектаклю МХТ «Синяя птица», Ильи Саца − Наталии Сац.
Осенью 1937 года Наталия Сац была арестована как «член семьи изменника Родины»: её муж, Израиль Яковлевич Вейцер, народный комиссар внутренней торговли СССР, был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и расстрелян в 1938 г. В лагерях ГУЛАГа Наталья Сац провела пять лет и была освобождена в конце 1942 года. Однако разрешения находиться в Москве она не имела, поэтому отправилась в Алма-Ату, где в то время в эвакуации находились многие ведущие артисты того времени. В столице Казахской ССР Наталия Сац вновь принимается за своё любимое дело, и её усилиями в 1945 году открывается первый в Казахстане театр юного зрителя, который в дальнейшем она возглавляла в течение 13 лет.
При обсуждении интерьера театра было решено разместить в фойе скульптуру народного казахского поэта-акына Джамбула, который как бы приглашает маленьких зрителей театра в мир легенд и сказок.
В своей биографии «Новеллы моей жизни» Наталья Сац вспоминает:
«Мне рекомендуют скульптора И. Иткинда. Оказалось, он уже давно мечтал резать из дерева сидящего со скрещенными ногами Джамбула. О художнике Исааке Иткинде знакомые говорили с восторгом. Но, вероятно, война крепко ударила его. Одет он был в какие-то допотопные брюки, с плеч ниспадала черная крылатка, словно бы сохранившаяся еще с тех времен, когда Ленский стрелялся с Онегиным. С шеи свисал видавший виды черный шелковый бант, а из дырки линялого рукава откровенно выглядывал локоть. И все же чело И. Иткинда, обрамленное седыми и прямыми, как у композитора Листа, волосами, было озарено своим видением мира, мудрым и зорким, что особенно примечательно, потому что его глаза словно спорили с его же детской улыбкой».
Найти подходящее дерево для скульптуры оказалось почти неразрешимой задачей. Из предложенных вариантов упрямый художник выбрал самый нереальный − спилить столетний карагач в самом центре города.
Наталия Сац далее пишет: «Но кто же разрешит его спилить? А скульптор потерял аппетит и сон, днем и ночью приходил на свидание к дереву, часами простаивал возле его мускулистого ствола, гладил причудливые складки темной коры. Можно было бы написать большой приключенческий роман о том, что было потом. Скажу одно: в анналах Театра для детей и юношества Казахстана долго хранился уникальный документ: решение исполкома Алма-Атинского горсовета о том, что театру разрешается спилить столетний карагач в центре города «в количестве одного экземпляра». И вот Исаак Яковлевич начал свою вдохновенную работу. Он совершенно забыл свой возраст, а было ему за семьдесят, ходил вприпрыжку; часто смеялся, не на шутку увлек значительно более молодую реквизиторшу, которая готова была помогать ему днем и ночью. Казалось, дерево, еще так недавно жившее единой могучей жизнью со всей природой, вдохнуло новую жизнь в скульптора…
… В день, когда открылся театр, Джамбул, вырезанный из старого карагача, прочно занял место в «золотом» зале под открытым пологом юрты. Держа на коленях домбру, старый акын глядел удивленными глазами на толпившихся вокруг него мальчишек и девчонок, на сверкающие электрическим светом люстры, на картины в тяжелых золоченых рамах, на слезы, блестевшие в глазах мужчин, носивших гимнастерки, украшенные боевыми наградами».
Скульптуры, созданные Мастером в пятидесятые и шестидесятые годы, подтвердили, что хужожник не подвластен времени. За эти годы Иткинд создал большое число портретов и композиций: «Моцарт» (1956), «Паганини»(1959), «Песня»(1960), «Лицо Фашизма» (1961), «Портрет поэтессы Берты фон Зутнер» (1962), «Иткинд в раю» (1968).
«Моцарт» у Исаака Иткинда – сама непринужденность, детская доверчивость, открытость, романтический порыв. Свобода трактовки, лаконизм, простота, воплощенный пластическими средствами одухотворенный идеал прекрасного – все это под рукой Иткинда обретает высочайший образный смысл.
Поначалу кажется, что Моцарт внешне мало похож на то изображение, которое приходилось видеть, ведь были прижизненные портреты композитора. Но надо знать Иткинда: за внешностью он различает вполне определенные черты гения. В Моцарте он улавливает неслышимые звуки, энергичный душевный порыв. Дерево под его резцом оживает, возникает атмосфера сильного музыкального переживания.
Обаяние Моцарта скульптор передает улыбающимися глазами, излучающими чистый свет, благородным рисунком мягких губ, выразительной смиренностью этого необыкновенного лица.
Глядя на Моцарта, которого создал Иткинд из куска дерева, начинаешь думать о том, что перед тобой самый загадочный гений во всей мировой музыке. Неутомимый Моцарт написал сорок одну симфонию, а его мелодический дар не знает себе равных.
Пушкинское «Ты, Моцарт, – бог, и сам того не знаешь» как нельзя более точно характеризует образ Моцарта, оставленный людям замечательным скульптором.
В Казахстане И.Я. Иткинд оставался до конца своей жизни. Ему было присвоено звание Заслуженного деятеля искусств Казахской ССР и созданы необходимые условия для работы.
Когда Иткинду исполнилось 96 лет, Союз художников представил его к Государственной премии СССР. Друзья устроили для него вечер по случаю представления к высокой награде.
От Исаака Яковлевича ждали торжественной речи, как принято на таких собраниях. Он встал и сказал:
«Вы знаете, я, наверно, умру. Мне ведь девяносто шесть. Но и в раю я буду работать. Там же много райского дерева и все ходят голые – можно выбрать хороших натурщиков. Буду работать!» Он шутил даже над смертью. Иткинд скончался в 1968 году, не дожив до столетия чуть меньше двух лет, и навсегда вошел в историю.
Народный художник СССР Сергей Коненков, знавший Иткинда ещё с 1920-х годов, так писал о его творчестве: «Большинство работ Иткинда носит характер выразительных аллегорий. Художник работает в дереве, умея выявить его богатейшие возможности, используя его нежность, монументальность, саму фактуру. Глубокие мысли, живые чувства, виртуозное мастерство проявляются мощно и властно в самых разных произведениях скульптора. Иткинд не задавался вопросом о направлениях в искусстве, пластическое решение в каждом случае зависело исключительно от замысла и собственного видения художника. Органичность его произведений сравнима с работой старых еврейских мастеров, резчиков по дереву, создававших внутреннее убранство синагог».
Писатель Юрий Домбровский − человек трагической судьбы, автор культового романа «Факультет ненужных вещей» в промежутке между двумя арестами в 1939 и 1949 годах встречался в Алма-Ате с Исааком Иткиндом. В очерке Домбровского «Художник Иткинд», посвящённом скульптору, есть такие строки:
«Когда-то в одной из своих статей Максим Горький написал о том, что создана уйма рассказов о том, как человек всю жизнь страдал и печалился, но не написано ни одной книги о человеке, который бы всю жизнь радовался. Если когда-нибудь выйдет монография о творчестве Иткинда, если появятся развёрнутые мемуары о нём, если когда--нибудь будет написана биографическая повесть об этом неповторимом мастере, истинном очарованном страннике нашего времени, это и будет, очевидно, та самая отсутствующая в мировой литературе книга, о которой говорил Горький».
В очерке были использованы материалы, опубликованные в книге российского писателя и искусствоведа Григория Анисимова «Ван Гог в скульптуре», и в статье Виктора Снитковского «Исаак Иткинд», напечатанной в журнал-газете «Мастерская».
Добавить комментарий