Интервью с авторами книги “Одним файлом” Юрием Брагинским, Барри Вершовым, Александром Габриэлем, Наталией Гройсман, Борисом Кокотовым, Еленой Максиной, Еленой Сосниной, Изей Шлосбергом и Инной Ярославцевой.
В начале октября в Балтиморе состоялась встреча поэтов — авторов сборника “Одним файлом”, вышедшего недавно в издательстве журнала “Чайка” — Seagull Press. Книга читается на одном дыхании, и каждый найдёт в ней что-то своё. Я удостоилась чести быть приглашённой на эту встречу и воспользовалась возможностью взять у поэтов интервью.
С.Букина: Первый вопрос к Изе Шлосбергу: скажи, а чего в твоём творчестве больше, юмора или серьёзности?
И.Шлосберг: Как сказал Юра Брагинский, после 40 только человек без юмора относится к себе и своему творчеству серьезно.
С.Букина: А вот давай спросим Юру, что он думает по этому поводу. Юра, очень многие юмористы легко скатываются в глупость или пошлость. Тебе удаётся этого не делать и, к тому же, поддерживать баланс между “грустным” и “весёлым” юмором. Несмотря на кажущуюся лёгкость, с несерьёзным отношением к творчеству это сделать трудно?
Ю.Брагинский: Ну почему же трудно? Очень даже просто, если не воспринимать свои версификационные упражнения как поэзию, а видеть в них именно то, чем они и являются, — занятную игру и гимнастику для мозгов. Чтобы не ржавели на чисто технической работе. Кроме того, подобные игры — отличный предлог для знакомства с чудесными людьми. С тобой, например, хоть ты и пристаешь с мудреными вопросами и всенародно разглашаешь мой возраст.
Вот тебе пара басенок в качестве иллюстрации моего отношения к творчеству:
Поэт и Вирши. Басня.
Поэт строчит как заведенный,
Он еженощно, повседенно
Ваяет вирши для души...
Мораль: Поэт, не мельтеши!
Вопрос к Поэту.
Поэт вещал: “Я гордый вымпел!”
Вопрос: Поэт, ты сколько выпил?
С.Букина: Если уж мы заговорили о юморе в поэзии, у меня вопрос к Саше Габриэлю: у тебя в сборнике есть как лирические стихотворения, так и иронические и даже слегка хулиганские. Какие легче писать? Соответствует ли настроение стихотворения твоему внутреннему настрою?
А.Габриэль: Для меня тема стиха зачастую никак не связана с настроением. Я могу написать нечто комическое, когда на душе скребут полчища кошек, и преисполниться драматических настроений в разгаре веселой пирушки. А писать на данный момент легче серьезные стихи. Все-таки больше тем. Самое трудное в написании иронического стихотворения — найти смешную тему. Нашел — 80% работы, считай, сделано.
С.Букина: Саша, ты писал, что в Америке у тебя открылось “второе дыхание”, и свои лучшие работы ты написал в последние несколько лет. Как ты думаешь, чем это объясняется?
А.Габриэль: “Первое дыхание” было четверть века назад в Минске, и это была сплошь невзыскательная любовная лирика (невысокого пошиба). Никогда не думал, что я вернусь к поэзии. Наверное, и страна, и возраст внесли свою лепту. Видимо, в конце концов, жизненный опыт пророс сквозь меня, как сорняк, и вышел наружу в виде стихов. Теперь важно, чтобы “второе дыхание” не прекратилось...
С.Букина: Судя по тому, что ты написал в последнее время, я за тебя не волнуюсь. К слову о “прорастании жизненного опыта”: в сборнике есть несколько поэтов, которых мне очень хочется спросить об их творческой “кухне”. Начну, пожалуй, с Инны Ярославцевой. Инна, в своей поэзии ты мастерски создаёшь и передаёшь настроение. Как к тебе приходят стихи?
И.Ярославцева: Обычно стихи начинаются с одного образа и одной строки или метафоры. Образ — это настроение, герой, ситуация, видеоряд. Стулья на аллеях пустого, зимнего Тюильри. Ссора-расставание в Нью-Йорке, героиня сидит на подоконнике высотки и смотрит вниз, на уплывающей по Бродвею зонт. Метафора или строка — это то “семечко”, из которого вырастает стих. Как плющ, обвивающий садовый фонарь. Как кусочек парижского неба, заклеенного в конверт в “Саду Тюильри”. Очень не люблю клише и излишества: мелкие детали создают картину, но штампы разрушают. Наверно, именно поэтому образ-каркас — в силу своей необычности и деталей — и остается в памяти от стиха. А пишу я долго, иногда, слепив стих наполовину в один заход, неделями дописываю, переделываю, отрезаю лишнее, уточняю.
С.Букина: Следующий вопрос Лене Сосниной. Лена, первое слово, которое приходит на ум в связи с твоим творчеством — “экспрессивная”. Насколько трудно, болезненно для тебя творчество? Является ли поэзия некой очищающей силой, придаёт ли она энергию или забирает её? Можно ли сказать, что в каждом стихотворении остаётся кусочек твоей души?
Л.Соснина: Я очень ценю экспрессивность в творчестве других людей. Если стих был написан под каким-то ярким впечатлением, то он как бы “заряжается” сильными эмоциями, и эти вибрации души мы чувствуем даже через века. Если говорить о моей стихо-кухне, то после того как кипящие эмоции выплеснулись на бумагу, начинается процесс “репетиции”, делания текста удобным и гибким. Начинается ру-ти-на. Для меня болезненность творческого процесса заключается не в обнажении души, а в боязни перестараться, теряя при этом первоначальный импульс. Иногда в процессе шлифовки говорю себе, мол, чего ты так убивалась, ещё помнишь? Мне кажется, что я “вытанцовываю” свои стихи. Чем лучше они отрепетированы, отточены, тем свободнее по ним струятся душевные переживания. У меня также есть много стихов, написанных от первого лица, но прожитых через посредников — лирической героев или лирических героинь.
С.Букина: Последний “кухонный” вопрос у меня к Наташе Гройсман. Наташа, мне очень нравятся твои исторические зарисовки. Расскажи, пожалуйста, чем тебя привлекают исторические сюжеты и герои из прошлого. Проводишь ли ты какие-то исследования, читаешь специальную литературу?
Н.Гройсман: Меня довольно часто спрашивают, почему у меня много исторических сюжетных зарисовок. Подозреваю, что это связано с тем, что я не умею рисовать. То есть я могу очень ярко и четко представить какой-то момент — вплоть до окружающих мелочей и запахов, но абсолютно не умею выразить это в рисунке. Поэтому приходится обходится словами... А история меня интересовала всегда. Специальные исследования? Да, бывает. У меня ушло много времени на “Нико Пиросмани” (я перечитала все, что могла найти о художнике и о Тифлисе того времени). А когда я писала “Talvisota — зимняя война”, то для этого маленького стихотворения понадобилось перечитать Калевалу, воспоминания фронтовиков и статьи о финской войне. Но в основном герои приходят из зачитанных и ставших родными книг.
С.Букина: Меня очень заинтересовало твоё замечание о неумении рисовать как одном из влияющих на творчество факторов. Изя, возвращаясь на минутку к тебе, как к единственному в сборнике профессиональному художнику: насколько тесно для тебя связаны живопись и поэзия?
И.Шлосберг: Для меня существует слово “арт”, а живопись, стихи, театр, музыка — это просто разные формы. Возникающие образы — сложные, комплексные. Их зачастую невозможно выразить в одной форме, вот и комбинирую. Я часто пишу картины под музыку или делаю перерыв и наигрываю сам.
С.Букина: Ну, раз уж речь зашла о музыке, следующий вопрос, естественно, Барри Вершову. Барри, поскольку твои стихи очень мелодичны, хотелось бы узнать, насколько тесно для тебя связаны музыка и поэзия. “Поются” ли для тебя стихи, рождаются ли мелодии на собственные строчки? Изя рассказал мне, что ты видишь ноты в цвете. Видишь ли ты строчки в цвете, или они все чёрные на белом? В том же ключе, бывает ли так, что стихи льются, а музыка не идёт, или наоборот?
Б.Вершов: Как-то раз, Света, я получил вот такую рецензию: “Темно-голубое стихотворение, в редкую лимонную полоску по диагонали. На вкус — горький миндаль. Запах — не то гиацинт, не то вчерашняя отчаянная надежда. Пасмурно”. (Мария Штальбаум)
Людей, способных к подобному восприятию искусства, называют синестетами. В какой-то мере и я не чужд этому, хотя до ощущения вкуса и запаха не дорос. “Синдром Скрябина” у меня только на звуки, в том числе и немузыкальные. Если же говорить о связи музыки и поэзии, то как раз их общая основа — звук. И для меня звукопись — непременное, и подчас “каркасное” свойство поэтической конструкции, усиливающее эмоциональную нагрузку. К тому же это позволяет использовать более простые прочие компоненты “словесного полотна”. Писать музыку на собственные тексты? — да, приходилось, и здесь очень важно не нарушить баланс: изощренный текст требует возможно более простой мелодики, и наоборот. Поэтому, например, при написании Чайковским оперы “Евгений Онегин”, текст Пушкина был “адаптирован”. Но это уже другая история...
С.Букина: — Удивительные вещи узнаёшь, интервьюируя поэтов... Давайте ещё раз сменим тему. Следующий вопрос Борису Кокотову. Боря, мы с тобой недавно обсуждали лаконичность в искусстве, насколько трудно передать мысль или настроение минимальными средствами. Ты, пожалуй, самый лаконичный поэт в этой книге, но каждое слово — на вес золота. Как тебе удаётся сказать так мало и так много одновременно, да ещё поиграть словами в процессе?
Б.Кокотов: Ну, это просто: сначала пишу все, что в голову взбредет, а потом убираю лишнее... Все великие художники делали то же самое. Фидий, например, найдет бывало на каменоломне подходящую мраморину, притащит её на спинах рабов в свою мастерскую, и аккуратно так лобзиком выпиливает, пока какая-нибудь “венера” не образуется. Важно существенное не отхватить, что, по дури, иногда случается. Тогда заместо милосской может девушка без весла получиться...
С.Букина: Вот ведь ожидала от человека длинный, заумный ответ, а получила такое. Боря, спасибо за улыбку. Последний “творческий” (как говорят американцы, last not least, то есть, последний по расположению в тексте, но отнюдь не по значимости) вопрос у меня к Елене Максиной. Алена, многие называют твою поэзию “интеллектуальной”. Согласна ли ты с этим определением? Где для тебя граница интеллектуального и чувственного? Ты пишешь “от души” или “от ума?”
Е.Максина: Я верю в симбиоз души и ума. Образно, эти два определения перетекают друг в друга. Если добавить к ним ещё и понятие чувственности, то мы получим трёх китов, на которых зиждется любое творческое начало. Идеальным мне представляется наличие всех трёх координат, они дают объём произведению. Однако, в каждом стихотворении — свой баланс, зависящий от тематики и эмоционального настроя автора, поэтому любой стих имеет свою форму и расположение в этой системе координат. Четвёртым же измерением выступает привнесённый в стих личный опыт автора, а пятым, соответственно, интерпретация стиха читателем. Наиболее востребованными всегда оказываются стихи на самые, казалось бы, простые темы, но если чувства и эмоции удаётся взвесить умом и пропустить через сито души, то в результате мы получаем качественный продукт.
С. Букина: Качественным продуктом можно назвать всю книгу, которая прекрасно издана, а название которой говорит еще и о том, что люди в ней — не случайные попутчики. В эмиграции выпущено огромное количество поэтических сборников, где хорошая поэзия подчас большая редкость. “Одним файлом” — редкое исключение. Как сказал Юрий Дружников в предисловии к книге, “прислушайтесь к голосам щедро одаренных людей...”
Добавить комментарий