Когда в руки попадает настоящая книжка — хорошая книжка — это всегда праздник. Я не боюсь быть банальной, думаю, каждый читатель со мной согласится, что праздники в нашей жизни бывают редко, не чаще, наверное, чем пишутся хорошие книжки. Читается роман на одном дыхании, он легкий, но не в смысле “простоты, которая хуже воровства”, а по ощущениям читательским, по тому неуловимому послевкусию, которое и есть, на мой взгляд, настоящее мерило профессионализма и таланта автора. То самое бунинское легкое дыхание. И если текст по-настоящему хорош, послевкусие длится месяцами и годами, книжку тянет перечитывать, со временем в ней обнаруживаются все новые интересности и необычности, короче говоря, о ней хочется рассказывать знакомым и малознакомым людям и давать почитать, почти не надеясь на возвращение.
Именно таков роман “Суперженщина” — ироничный, умный, интересный, печальный, злой, добродушный, наивный, циничный, сложный, простой — разный. Текст романа — настоящий Клондайк для критиков и литературоведов, почва для многих рассуждений и умозаключений, концепций и парадигм. Suum quique — меня же все не отпускает образ монументальной фигуры, главной героини романа. Суперженщины.
Поэтесса... Само это слово с обидно-жеманным окончанием для многих авторов-женщин звучит оскорбительно — вплоть даже и до того, что великие дамы сплошь велят называть себя “поэтами”. Стало быть, возможен и обратный ход: если над дамой следует поиронизировать, назовем ее “поэтессой”.
Итак, перед вами Лилия Бурбон, заслуженная поэтесса всех времен и народов, 96 лет от роду. Первое знакомство автора (профессора славистики, рассказчика, но и участника событий) с поэтессой Лилией — заочное. Ее престарелый жених с ключом от велосипедного замка — изумительный ход: автору все время чудится, что это крест на шее, — посещает лекции по истории литературы Серебряного века. Посещает с тем, чтобы “окунуться в язык”, ибо надо же ему как-то объясняться со своей русской возлюбленной. Настоящее знакомство с Лилией происходит чуть позже — по-нудистски непринужденно. Профессор с женой отправляются на источники, где и сталкиваются с влюбленной парочкой. Присутствующие разгуливают по территории нагишом (представьте себе голую 96-летнюю старушку, даже очень ухоженную, — от восторга явно не запрыгаете). А дальше автор начинает игру. Он ловит отблески былой красоты героини в фигуре, повадке, особенно упирая на “прямую как столб” спину и богатый жизненный опыт мадам.
Оказывается, он знает ее по прошлой — советской — жизни: Лилия Бурбон была обласканной властями литературной императрицей со всеми полагающимися регалиями, спецпайками, гонорарами, тиражами, общественно-политической жизнью и обоймой орденов. С особым смаком и язвительностью автор рассказывает историю жизни Лилии Бурбон: родственница Троцкого, девичья фамилия Шапиро, проститутка революции, любовница партийных бонз и самого Ленина, удачное замужество, одарившее аристократичной фамилией и профессией детского поэта, в дальнейшем — жена ответработников (которых покосили сталинские репрессии). Все эти подробности считываются как приметы архетипа: картавость и “Герцеговина Флор”, густые брови и пятно на лысине, пулемет Петьки и усы Василиваныча, очки интеллигента и глупость блондинки. Вот и Лилия Бурбон — помесь нескольких великих женщин той поры (у разных читателей — свой джентльменский набор, но Лиля Брик будет в каждом).
Такие женщины, как Лилия Бурбон, бывают всегда. Они вписываются в любую эпоху, даже самую неуютную. Они умело пользуются своими внешностью и шармом, сексапилом и харизмой, и никогда ни из чего не делают трагедий. Они обожают славу и комфорт, предпочитая им лишь власть. Жадными глазами насекомых следят они за человеческими играми, готовые вмешаться на любом этапе и оттяпать своё, не поморщившись. К счастью, практически не размножаются — дети обычно не вписываются в их жизненную программу. Зато живут, действительно, невероятно долго, ибо всегда следят за собой, не бедствуют, а главное — лишены отравляющих жизнь простым людям жалости, робости, нравственных мучений, неуверенности и стыда. Некоторым оправданием их существованию служит тезис о том, что все мы живем в мужском мире, где для предприимчивой женщины все средства хороши. Рассказы о знаменитых любовниках... О, пошлость!..
Вынуждена признать, что благодаря мужчинам-литераторам, образ этот — почти хрестоматийный лик Настоящей женщины. Ну и дамы-литераторы тоже постарались с образом Настоящего мужчины, так что 1: 1.
Но зачем такое существо понадобилось в качестве героини Юрию Дружникову? Мужчины, которые окружают Лилию — лишь слабые ее тени, проекции анекдотов плюс немного личных переживаний закулисного профессора славистики. Почему именно вокруг спинного столба Лилии Бурбон, задорной танцорки танго, впоследствии сутенерши и под конец неудавшейся правительницы иллюзорно-утопического островного государства Гранде-Браво, этого призрачного острова свободы в режиме социалистического королевства, раскручивается сюжет? Неужели, автор тоже “купился?” Неужели и он загипнотизирован магическими переливами пустоты в пустоте и готов искать совершенство в череде отражений?
О да, у меня есть кое-какие идеи на этот счет. Но подумаем пока о другом. Когда я читала “Суперженщину”, меня не отпускала глупая мысль — а как этот роман воспринимает американский читатель? А российский? Глупая, потому что нелепо представлять себе абсолютного русского или еврея, ибо таковых в природе, слава Богу, не существует. И все же — сыграем в игру?
Итак, американец — что он поймет из этой книги? Что работать хорошо — а лениться плохо. Что в США любой человек может осуществить любую свою мечту, если вовремя найдет хорошего юриста. Что женщины — сильнее и здоровее мужчин и живут гораздо дольше, если хорошенько заботятся об удовлетворении своего организма, т.е. осуществляют разумное потребление в рамках демократического выбора под сенью абсолютной свободы. Что если кто-то кое-где у нас порой ведет грязную игру, то позор таким прощелыгам, ибо всего нужно добиваться только честным путем. А вообще-то, настоящего стопроцентно политкорректного американца Лилия Бурбон непременно восхитит. Ведь она
— раз: она никогда не унывает (то есть умеет делать из предложенных жизнью лимонов лимонад),
— два: четко знает, что ей нужно (бесстыдно до наивности манипулируя другими),
— три: смело и бескомпромиссно говорит (сегодня одно, завтра другое),
— четыре: всегда замахивается на большое (милостиво позволяя другим людям решать ее проблемы).
А что поймет из этой книги русский? Что все бабы — ужасные стервы, что в Америке действительно жить хреново, что некоторые перспективы для хорошего бизнеса есть и там (но нужен хороший адвокат), что он бы на месте Хари Лапидара, удачливого преподавателя научного коммунизма из Одессы, а ныне — неудачливого эмигранта, страдающего ожирением (тоже — парадокс: неудачник, жрущий от пуза), все бы сделал по-умному и успел бы загнать личный остров трем чеченцам из соседнего подъезда...
Образ Лилии Бурбон тоже наверняка придется по сердцу русскому читателю: вот, мол, бабка зажигает, даром, что в обед сто лет. Настоящая, наша старушка, кремень, а не человек. Гвозди бы делать и т.д.
Другими словами, насколько Лилия американка, настолько же и русская. А также мексиканка, китаянка, марсианка... Всегда — своя среди своих. Такой интернациональный, сверхрасовый, сверхчеловеческий образ, ибо к настоящему человеку имеет такое же отношение, как амеба к Ньютону.
Кажется, автор попытался создать новую интерпретацию вечного сюжета о бессмертии тела и души, свой вариант саги об Агасфере. То есть женскую его модификацию в полном соответствии с основами политкорректности. Потому и единственно возможным местом действия романа “Суперженщина” оказываются именно США — это страна Лилии Бурбон (не говоря, кстати, уже о том, что в современной России 96-летняя бабушка не имеет права ждать от жизни чего-то еще, кроме монетизации льгот). США, приютившие, наверное, всех на свете вечных странников, маргиналов, космополитов, чудаков, изгоев, сумасшедших ученых, неуравновешенных писателей, великих музыкантов и, конечно, авантюристов-романтиков всех мастей и оттенков.
И вот Лилия, в весьма преклонном возрасте приехав в Штаты, не зная языка и путаясь в реалиях современной жизни, чрезвычайно ловко обустраивается: меняет мужчин, выходит замуж, лелеет мечты о деньгах, власти, а также... былой литературной славе (рассказывая направо и налево о том, что в Москве якобы открылась библиотека им. Л.Бурбон). То есть продолжает получать удовольствие от жизни. Быть может, это ненасытное и абсолютное жизнелюбие больше всего в ней и раздражает? Или восхищает?
Навязчивый образ идеально прямой спины Лилии — некая извращенная суть ее характера, ибо на самом деле подобные персонажи — да-да, беспозвоночные с присосками. С другой стороны, позвоночник — хранитель спинного мозга, древнейшего и простейшего органа, управляющего желаниями — тоже древнейшими и простейшими... С третьей стороны, у идеальной спины просматривается неявная, но все же аналогия с шестом для стриптиза. Ведь героиня является нам впервые нагишом.
Но нагота Лилии — это не нагота простодушной, внушаемой Евы. Это сущность хитрой бессердечной Лилит, которая, в отличие от Евы, не будет париться с каким-то там яблоком, а напрямую обсудит с дьяволом условия контракта. Она получит и комфорт, и деньги, и долгую жизнь, и несокрушимое здоровье, и мужское обожание. Но ни матерью, ни возлюбленной, ни женой, ни поэтом не станет никогда, как никогда не превратится в золото ее размокшая бумажная корона. Подобно Агасферу или графу Дракуле Лилия-Лилит обречена мотаться по континентам, странам и эпохам, коллекционируя фантомы воспоминаний, славные имена и никому не нужные медали, мечтая станцевать танго с президентом и получить выморочное наследство.
И даже истинная любовь не спасет ее жалкую душу, когда призрачный любовник с велосипедным ключом на шее вместо креста приплывет за ней на своей зыбкой небесной ладье-яхте... Напрасно он протянет свои бледные руки и позовет ее с собой в тихий загробный покой. Лилия Бурбон взвизгнет и в ужасе метнется в сторону, обратно, в жизнь, в вечную круговерть амбиций, желаний и страстей.
А автор, “поцеловав на прощание кончики крыльев”, удалится прочь, посмеиваясь то ли над собой, то ли над своими героями, то ли над читателями.
Добавить комментарий