7. Сан-Франциско. Забытая опера Верди

7. Сан-Франциско. Забытая опера Верди

Откровения Бреннера, полные ненависти и потрясающих подробностей, побудили меня предпринять более решительные действия. Это была не месть, скорее – возмездие. Мною двигало естественное желание справедливости – то, что называется «призвать к ответу». В отношении самого Бреннера некие тайные силы уже привели приговор в исполнение. Но передо мной еще оставались две мрачные фигуры. Следующей на очереди была ближайшая из них – виноградарь и специалист по ароматным винам Наум Пэрайсэр.

Правда, «ближайший» далеко не всегда значит «самый доступный». Я уже два года, как ни старался, так и не смог даже подступиться к нему, не говоря уже о том, чтобы выйти один на один. А дважды еле унес ноги от его помощников. И теперь я вставал утром и ложился спать вечером с одной мыслью: «Как?» Перебирал десятки легальных ходов и подходов, ворошил в памяти уйму прочитанных когда-то детективов, но все попытки придумать что-нибудь толковое, заводили в тупик. Помог, как это нередко бывает, случай.

Фирма наша выбилась в число преуспевающих, и Стив решил покорить еще один удаленный регион. После распада соцлагеря страны Восточной Европы уже пришли в себя, но еще не полностью встали на ноги. Зато все, как одна, решили что в поисках источников средств разумно сделать ставку на туризм. Однако в силу обстоятельств они вынуждены были предлагать стандартные услуги – отели, экскурсии, санатории – по более низким ценам, чем остальная Европа, где этот мощный бизнес уже давным-давно являлся стабильным, налаженным по высшему разряду. 

Учитывая эти факторы, Стив отправился в длительную поездку в Чехию, Венгрию, на Балканы. Вместо себя он оставил нашего менеджера, Эмили – заниматься повседневными делами по приему и отправке групп. Она перекочевала из общей офисной комнаты в кабинет шефа, и когда надо было что-то срочно решить в городе, посылала туда меня. В ту среду, перед концом работы, Эмили попросила меня зайти к ней на пару минут.

- Понимаешь, Антон, тут такая история вышла. Мне надо завтра отлучиться.

- Нет проблем, - пожал я плечами. – Я всегда на подхвате.

- Проблемы есть – меня не будет весь день.

И она честно раскрыла подоплеку своего исчезновения. Ее муж работал в какой-то набирающей силу фирме в Силиконовой Долине. Только что получил высокую должность. В четверг у них неординарное событие – приезжают инвесторы и заказчики. Сначала намечена деловая встреча, а затем прием в неформальной обстановке, с женами и мужьями. Для компании очень важно показать себя с лучшей стороны. 

- Прием начнется в час дня, - уточнила Эмили. – Так что, сам понимаешь, у меня всего несколько часов, чтобы привести себя в надлежащий вид. Поэтому я тебе сейчас отдам ключи, завтра будешь отвечать на все звонки и e-mail-ы.

Прощаясь, она обронила:

- Докладывать об этом Стиву совсем необязательно. 

Так на один день я оказался в кресле шефа. С утра запросы и просьбы посыпались как из дырявого мешка. Разбираться с ними не представляло особых трудностей – ситуации знакомые, встречались не раз. Потом наступило затишье.

зал сф оперы.jpg

Так поступают многие – на сайте театра всегда можно найти схему зала с проданными и свободными местами и выбрать то, что тебе подходит. Почему заказан всего один билет – ясно, мать Стива умерла, когда ему не было еще и двенадцати. Немного удивило отношение к престижу: богатый человек, ему бы сидеть в ложе, а он предпочитает партер. Потом дошло: не хочет быть на виду. В ложе он почти как на сцене, а в стройных зрительских шеренгах отдельный человек незаметен среди общей массы. Что же касается стоимости билета, то на эти места она тоже зашкаливает.

Вообще-то – рядовая информация, и поначалу она меня не зацепила. Про такую оперу я никогда не слышал. К тому же раздался звонок, речь шла о проблемах с транспортом, и я отвлекся. Уже дома, анализируя прошедший день, я задержался на том, случайно прочитанном e-mail-е. И вспомнил давний разговор. 

Дело было зимой. Мы подводили итоги года и намечали планы на будущее. Кто-то высказал свежую мысль: сан-франциская опера славится в мире и стоило бы для туристов из других стран организовать такой сервис – посещение спектаклей по заранее заказанным билетам.

- Хорошая идея, - согласился Стив. – И не только для иностранцев, для своих тоже. Хотя я терпеть не могу оперу, чем не раз огорчал моего отца. Он – фанат, не пропускает ни одной премьеры и ни одной знаменитости. 

- Я тоже не большой любитель этого вида спорта, - признался я. – Как-то не привили мне любовь к нему с детства. В нашей деревне всё больше частушки пели. Или песни советских композиторов.

Идею тогда приняли, и фирма включила новый вид услуг в свою рекламу. Но сейчас меня всколыхнуло совсем другое. Я вдруг понял: это шанс, и упускать его никак нельзя. До премьеры «Бокканегры» оставалось чуть больше месяца. Я бросился к компьютеру и открыл нужный мне сайт театра. Место рядом с Пэрайсэром, слева от него, было еще свободно. 

На следующий день, вернув утром ключи Эмили, я отпросился на часок. В кассе оперного купил два билета. Один – на то самое свободное место, второй – на «Кармен», на балкон. Надо было вжиться в образ завсегдатая.

«Кармен» шла через неделю, в воскресенье. Я надел свой единственный парадный костюм и появился на верхотуре среди публики, одетой весьма свободно. Как это ни странно, спектакль меня заинтересовал. То, что я увидел, совершенно не соответствовало моим прежним представлениям. Когда я еще учился в Минске, меня пытались затащить в оперный, но я успешно противостоял этим натискам. Девчонки рассказывали про красавцев-мужчин, которые пели на сцене арии своим возлюбленным, а те выглядели чуть ли не вдвое старше их и намного солиднее. Здесь же молодая, яркая Кармен и ее поклонник Хозе представляли великолепную пару. Меня даже захватило исполнение.

Но я не дал себе расслабиться. Не для этого я сюда пришел. Главным для меня было само здание. Изучил специфику балкона и первого этажа, холлы, коридоры,  закоулки, всё внимательно рассмотрел и запомнил.

Оставшийся до премьеры месяц провел с пользой. Созревший за пару ночей план казался заманчивым, но кое-чего мне еще не хватало. Обошел весь Сан-Франциско, объездил близлежашие города, и в одном из них, в букинистическом магазине, нашел, наконец, то, что искал. Это была изданная еще до Второй мировой войны книга о всех 26 операх Джузеппе Верди. О каждой – замысел, сюжет, либретто, музыкальные особенности. Первая постановка и дальнейшая судьба. Знаменитые исполнители. Плюс ко всему – прекрасные иллюстрации.

Конечно, я понимал, что пускаюсь в очень рискованное предприятие. Мистер Пэрайсэр меня видел и знал. Следовательно, сидя рядом с ним, я должен быть абсолютно неузнаваемым. Внешний вид сложностей не доставил – новый парик, бородка, бакенбарды, темные очки. Серая рубашка, серая куртка – неброский наряд. Но основное – голос, и тут я применил элементарную процедуру. Накануне простоял полчаса под холодным душем, затем вышел на улицу под пронизывающий ветер. После этого хрипел так, что меня бы и мать родная не узнала.

В день премьеры я пришел в театр минут за десять до начала спектакля, достал из небольшой сумки книгу про Верди и стал ее просматривать, задерживаясь на наиболее ярких страницах. Это не могло не привлечь внимания сидевшего справа от меня Пэрайсэра, он с интересом поглядывал на иллюстрации. Люстры стали медленно гаснуть, я закрыл томик, который остался у меня на коленях, и – действие началось.

Генуя. 14 век. Восставший народ отбирает власть у аристократов.  Симон Бокканегра – бывший пират, плебей, становится дожем – правителем города. Его личная жизнь трагична: возлюбленная, дочь богатого патриция Фиеско, умирает во дворце отца, а внучку – Амелию – похитили неизвестные.

Проходит 20 лет. Симон, всё еще городской голова, узнает тайну похищения – его Амелия стала приемной дочерью в знатном семействе. И хотя она по происхождению плебейка, в нее влюблен молодой патриций. Но девушку присмотрел себе в жены, не зная, кто она, соратник Симона Бокканегры, Паоло, ставший его канцлером. Он посылает доверенных с заданием украсть девушку и доставить к нему. Заговор раскрывается, Паоло наказан. Униженный, он жаждет мести и подсыпает в кубок Симона медленно действующий яд. А в Генуе опять восстание, и на сей раз побеждает дворянская партия во главе с Фиеско... 

С сюжетными поворотами действия я познакомился раньше, на интернете, и это помогало понять происходящее на сцене. Иначе было бы сложно – пели на итальянском, сбоку на экране появлялся перевод на английский, надо было успевать смотреть туда и сюда. Мой сосед, поглощенный зрелищем, восторженно реагировал на какие-то вокальные всплески, до понимания которых я, честно говоря, еще не дорос. 

Когда закончился первый акт и зажегся свет, я поднялся, поискал глазами, где бы пристроить книгу, и положил ее вместе с сумкой на сиденье.

- Вы – в фойе? Погулять? – обратился ко мне Пэрайсэр. 

- Да, надо глотнуть свежего воздуха.

- Можно, я пока посмотрю вашу книгу?

- Конечно, - ответил я. – Берите.

И отправился бродить по коридору. Вернулся я после третьего звонка, как раз к поднятию занавеса.

На сцене разгорались страсти – любовь, ревность, обман, но я смотрел на двигающихся и что-то поющих героев – и ничего не воспринимал. На этом зрительно-звуковом фоне я мысленно видел только одну бегущую строчку: получилось или нет? Эта мысль мучила и терзала меня, обрастала предположениями и деталями, потом снова высвечивалась в чистом виде: да или нет? 

Если вы никогда не сидели на горячей сковородке – попробуйте. Сядьте на холодную и включите ее так, чтобы она медленно и постепенно нагревалась. И поставьте себе условие: не вставать 45 минут. 

Я еле досидел до конца акта. Всунул книгу в сумку и быстрым шагом направился к туалету. Пришлось немного постоять в очереди. Попав внутрь, занял кабинку. Снял и спрятал темные очки. Достал другой парик и заменил им тот, в котором явился в оперу. Выждал некоторое время. Публика в туалете меняется быстро, поэтому никто не заметил, что вошел в кабинку мужчина с одним обликом, а вышел с другим. Я еще некоторое время постоял на улице перед входом среди докуривавших сигареты зрителей и зрительниц. А когда все направились в зал на последний акт, спокойно дошел до стоянки, сел в машину и вернулся домой – в тесную, но уютную комнатку, которую я снимал у пожилой семейной пары.

simon boccanegra.jpg

Дальше шел краткий пересказ либретто, отмечалось, кто и как пел ведущие партии. Но особый интерес для меня представила вторая половина статьи: «Публика тепло встретила исполнителей и постановщиков этого замечательного спектакля. Зрители расходились не спеша, обсуждая особо эмоциональные сцены. Когда зал опустел, администратор заметил в середине партера одинокую фигуру, которая продолжала сидеть на своем месте. «Наверное, уснул», подумал он и, подойдя к спящему, попытался вежливо его разбудить. Тот, однако, не реагировал на голос и похлопывание по плечу. Страшное предположение мелькнуло в мозгу работника театра. Он наклонился к нему вплотную – и не услышал дыхания. Зритель был мертв.

Немедленно вызвали полицию и медиков. Первое обследование показало, что мужчина скончался от сердечного приступа. Известно, что умерший, мистер П., являлся завсегдатаем, не пропускавшим ни одной оперной премьеры. Возможно, трагические события, происходившие в финальной части спектакля, послужили причиной сильного возбуждения и сердечного срыва уже немолодого человека.

Члены его семьи говорят, что у покойного не возникали проблемы с сердцем, что подтверждается и записями в его медицинской истории. Однако, одно дело – спокойная обстановка дома или врачебного офиса, а совсем другое – быть свидетелем великолепно сыгранной трагедии. Искусство – великая сила.

Во всяком случае, полиция, как обычно в таких случаях, проводит расследование».

Я аккуратно вырезал заметку и спрятал ее в свою папку. Что ж, остается только пожелать успехов полиции. Но вряд ли она найдет что-нибудь новое – диагноз поставлен правильно.

Все мы в фирме выразили глубокое соболезнование Стиву. Он был озадачен неожиданной смертью отца, но внешних признаков сильных переживаний не проявлял. Очевидно, гораздо больше его волновала возникшая перед ним дилемма: продать винодельню или сохранить и заниматься ею?

И все-таки... И все-таки через несколько дней после похорон, когда я сидел в кабинете Стива, он поперек нашей деловой беседы вдруг задумчиво проговорил, глядя в сторону: 

- Странно как-то получилось... И непонятно. Услышать бы кого-нибудь, хотя бы одного человека, который при этом присутствовал...

И, повернув голову, ожег меня пронзительным взглядом:

- Вы там, случайно, не были?

Я чуть не купился, но вовремя перехватил уже готовое вырваться «Нет» - и затолкал его поглубже, в какую-то извилину.

- Что вы имеете в виду? Где? – участливо отозвался я.

- В опере. На том спектакле, - подчеркнул, не отводя глаз, Стив.

Я изобразил на лице крайнее недоумение:

- С какой стати? Терпеть не могу оперу. Кажется, я даже когда-то говорил вам об этом.

- Очень странная история, - протянул мой шеф.

 И мы вернулись к преванной беседе.

А я дома поставил в клеточке с фамилией Пэрайсэр крестик. Второй жирный крестик на листе. Теперь в моем списке «родственников» остался единственный клиент. Тот, которого предстояло искать, скорее всего, в Израиле. Израиль, конечно, маленькая страна. Особенно, на карте. Но попробуйте найти там человека, если вы о нём ничего не знаете.