Я получил немало откликов на статью «Скандал и Слава. Моцарт и Сальери» («Чайка» №23 (1-15 декабря 2011 г.). В полемике с моими читателями я задал провокационный вопрос, касающийся знаменитого афоризма Пушкина «гений и злодейство — две вещи несовместные»: не существует ли изначально элемент злодейства в самом гениальном произведении Пушкина, ибо оно бросает тень на невинного человека, сыгравшего огромную роль в истории музыки?
Между прочим, сам А.П.Чехов как врач доказывал, что Борис Годунов не мог убить царевича Дмитрия, как это явствует из другого гениального произведения Пушкина...
Нина Аловерт:
— Произведение не есть историческая правда. Поэтому никакого злодейства в произведениях Пушкина я не вижу. Не надо путать времена. Во времена Пушкина ходила такая легенда, он ею воспользовался. А что касается Годунова, то не он эту версию придумал. В его время и гораздо позже это многие почитали за правду. Почему бы ему не считать это правдой? Не ядовит Анчар? Ну и что же? Здесь вообще нет никакого ущерба людям. Повторяю тем более, что во времена Пушкина бытовали другие точки зрения, а он — дитя своего времени, как и все мы — дети своего. Мало ли открытий были сделаны в веках, нельзя же знание их приписывать людям других времен.
Обвинение Сальери придумал не Пушкин, он только написал на эту тему гениальное произведение, которое больше, чем сама тема Моцарта и Сальери. А исторические романы? Тот же «Князь Серебряный»? Разве всё так происходило в реальной жизни? А романы Дюма? А ведь там тоже названы реальные исторические персонажи. И таких примеров много. А «исторические» пьесы Шекспира?..
Но историческую правду всегда интересно знать, это не в ущерб великим писателям, поскольку всё-таки они пишут литературные произведения, а не диссертации на историческую тему. Литература ведь не документ. А что принимает за правду народ... не мне Вам рассказывать. Хорошо бы, если бы только убийство Димитрия...
Но все, что Вы написали, конечно, очень интересно.
Изольда Мальденблат:
— Дорогой Азарий! Прочла очень хороший очерк о «Попрыгунье» Чехова и задумалась об этической стороне использования писателями в качестве героев художественных произведений не то что реальных людей (Моцарт-Сальери, Борис Годунов и пр.), а даже их прототипов, которых легко узнавали современники. Для читателя, создание таких образов, как доктор Дымов, — безусловная находка, а для самого доктора Колокольникова? А для Левитана? Не является ли писательское оправдание о том, что это всего лишь художественный вымысел, проявлением цинизма?
Вспомните того-же Трумена Кэпоте с его «Берегом басков», где друзья писателя, чьи тайны они доверили ему, без труда узнавали себя в художественных образах. Скольким жизненным трагедиям обязано восхищенное человечество талантливым писателям, нарушившим законы порядочности, дружбы, благородства. Хотелось бы узнать, что думаете Вы по этому поводу.
С приветом, Изольда
Посылаю Вам очерк о Кувшинниковой.
http://www.liveinternet.ru/users/3259969/post118861186/
Азарий Мессерер:
Спасибо за интересный очерк о прототипах рассказа Чехова. Я раньше знал о том, что прототип Дымова не умер трагической смертью, заразившись дифтеритом от умиравшего пациента. Однако я не знал, что Чехов словно предсказал судьбу Колокольниковой. Именно она, а не Дымов, умерла, спасая больного через 10 лет после опубликования рассказа. Для наших читателей поясню, что великий художник Исаак Левитан, ставший другим прототипом рассказа «Попрыгунья», был так оскорблен, что хотел вызвать Чехова на дуэль. Еще более печальную историю я читал о прототипах романа Фадеева «Молодая Гвардия». Как выяснилось, автор по ошибке обвинил Стаховича в предательстве. После войны нескольких невинных молодогвардейцев судили из-за клеветы на них в романе. Виктор Третьякович, прототип Стаховича, вынужден был бежать за границу, опасаясь народного гнева. Между тем, именно Третьякович, а не Кошевой был командиром подпольной организации, которая в романе носит название «Молодая гвардия». Фадеев жил в доме Кошевых и со слов матери создал неправдоподобный образ великого героя.
Исанна Лихтенштейн:
С удовольствием прочла статью Азария Мессерера. О причинах гибели Моцарта я слышала в родительском доме, когда отец, в процессе написания исследования, проговаривал нюансы течения болезней композитора. Я очень рада, что работа Ефрема Исааковича Лихтенштейна зазвучала у вас в статье и стала доступной читателям. Спасибо.
Писательская особенность верить легендам или озвучивать ситуации близких друзей давно занимает мои мысли. Мне кажется, что коварство писателя в природе творчества. Сюжеты рождаются из общения, из правды жизни. Перечитайте «Театральный роман» Булгакова и любое произведение. Почему постоянно ищут и находят прототипы? Потому, что без них не получается. Дилемма не простая. Пушкин не клеветал. Он не вник в историю как исследователь, а принял на веру. Его волновали талант и бездарность, признание, клевета, страсти, без которых ничего не сотворишь. Но легенду выдумал не он, она пришла к нему готовой, не так ли?
Проблема творчества выдуманных ситуаций и реальных вечна и пока сохраняется. Конечно, существуют моральные аспекты и никуда от этого не деться. Известно, что легенды нередко переживают исторические события. Будем надеяться, что Сальери повезло больше. Его доброе имя восторжествует в соответствии с истиной.
Изольда Мандельблат:
В своих «Беседах с Рихтером», режиссер музыкального театра Юрий Борисов приводит следующие высказывание музыканта:
«...У Пушкина. Я очень симпатизирую Сальери. Он говорит правильные вещи: нет правды на земле. Я подпишусь под этим.
Как Вы думаете, я мог бы сыграть Сальери в кино? А мне казалось, что мог бы. Отравить, например (Андрея) Гаврилова. Когда он играл g-moll’ную сюиту Генделя, у меня такая мысль была. Можете ему передать. И еще... Думают, что Пушкин выдвинул историческую версию. Они это всерьез анализируют, подвергают сомнению, снова анализируют — мог или не мог отравить? Какая разница! Это же поэзия!»
Лия Бронстейн:
Мой отец, музыковед Борис Штейнпресс, написал много статей о Моцарте и Сальери. Некоторые из них были включены в его книгу «Очерки и этюды» (Советский Композитор, 1980), которая готовилась к его 70-летию. В предисловии проф. Ю.Н.Тюлин написал: «В зарубежном музыковедении решительно взяло верх с XIX века опровержение крупнейшими моцартоведами версии об отравлении великого композитора. У нас же до последнего времени эта версия упорно муссируется... Б.С.Штейнпресс на основании всестороннего изучения материалов восстанавливает подлинный облик Сальери... Всё это несовместимо с мифом о его злодеянии».
Ваша дискуссия выходит за рамки обсуждения данной легенды. Она поднимает этический вопрос о правомерности использования реальных личностей в художественных произведениях, сохраняя их подлинные имена или делая их узнаваемыми. Тех, кто считает, что ради искусства допустимо осквернить человека и испортить жизни его потомков, мне хочется спросить: «А если бы вашего деда или прадеда оклеветали, лишив вас возможности гордиться им, вы тоже бы сказали: «Какая разница! Это же поэзия!»
