Поэзия Барри Вершов

В ритме пульса...

мини-Элегия
в изумрудной воде
отражается лето
дар наивной данайки
цветная слюда
в послезвучие сна
я не брошу монету
я сюда не вернусь
не вернусь никогда

“Моменты свидания и разлуки суть для многих самые великие моменты в жизни.”
К.Прутков

Над нами плыли облака.
Их ветер обрывал, беснуясь,
Когда прохладная рука
Моей нечаянно коснулась.
И тотчас вздрогнул горизонт
И озарился дымным светом...
Ты молча развернула зонт
И приготовила монету.
Пришел троллейбус.
“Ну, пока?..” —
Tы улыбнулась и исчезла.
... и проплывали облака
над всколыхнувшеюся бездной.

забытые слова
колючими снежками
царапают экран
стекают как вода
мерцающая грань
между двумя мирами
уводит в тишину
уводит в никуда
и ночь
и одиночь
и нежность
без надежды
еще горит огонь
заветного вчера
и вкус желанных губ
и запахи одежды
и хочется дожить
хотя бы до утра
и сердца дерзкий стук
и призрак поцелуев
оптический обман
иллюзия тепла
и снова пуст экран
я больше не ревную
и в звонкой тишине
печаль моя светла

* * *

В блаженстве авитаминоза
Когда вместо скушных калорий
Стихом насыщается проза
А звук нестерпимо сонорен
Глотаю на завтрак закаты
В обед восходить начинаю
Дождливое виски Эрато
Пью вместо камю и токая
И в сон бесконечно стерильный
Впадаю как в Мертвое море...
... не дай Бог в житейской кадрили
споткнуться на точке опоры.
 

в глухое воскресенье шершавого начала,
когда мышкует сердце и бьется за флажком, —
застенчиво и страстно, она еще звучала —
мелодия надежды под сломанным смычком:

но падали минуты в колодец ожиданья,
и солнце, утомившись, ушло за небосклон,
и звезды равнодушно рассыпались за гранью,
где таял звук последний, переходящий в стон.
...и, раненный смертельно, он бился у порога,
где меж двумя мирами мерцал пустой экран.
был Чистый понедельник — бессмысленный и строгий,
и в обнаженном свете — коварство и обман.
отказываясь верить, он бормотал невнятно,
и называл любимой, утрачивая нить,
срывался вдруг в реальность
и вновь спешил обратно,
и маятник качался...
и надо было жить.

“К зиме дорога...”
Т.Н.

я по встречной иду полосе
время заполночь перевалило
здесь когда-то было шоссе
здесь любили с нездешней силой
до тебя мне рукой подать
километров сорок не более
но асфальта мокрая гладь
не струится к твоей околии
но столбы придорожных вех
не фольгой
туманом укутаны
но зыбучего леса верх
неизбывно
по-детски муторно
ворожит над дорогой пустой
уводя вслед за лунной подковой
заторможенною верстой
в морок осени непутёвой

дождевая перекись
фары рвут туман
посреди америки
русский ресторан
брошен на обочине
старый chevrolet
я танцую с дочерью
ей пятнадцать лет
удивленно жмурится:
сакс навзрыд орет
здесь не chicken —
курица
все наоборот
раскроить бы надвое
скоропись числа
не скользить по радуге
лезвием крыла
лет суровой ниткою
обметать края
под плитой
гранитною
светлая моя
и за все уплочено
камнем в небеса
я танцую
с дочерью
мокрые глаза

хочешь лакомое блюдо —
душу в яблоках навынос?!
... уподобившись верблюду,
одолел иголки минус.
записал нездешним мелом
на манжетах зазеркалья
подноготную пробела
между той и этой далью.
и танцуя в ритме пульса,
вновь на койке обнаружась, —
я вернулся? я вернулся!..

я — вернулся, вот в чем ужас.

* * *

на реверсе рваной турбины дыханья
когда даже боль остается за гранью
сквозной и бесследной строки отчужденья
сжигая день смерти и дату рожденья
во мгле безымянного императива
с нелепым упрямством и вздорностью лоха
глотками кипящего аперитива
я выпью тебя до последнего вздоха

Я принимаю вызов, пылкая Сеньора —
Нет равных мне в искусстве обольщенья.
И откровенностью всего лишь дам Вам фору
Для остроты взаимных ощущений.
Я танцевать Вас буду нежно и развратно,
Я стану Музыкой самой, касаясь плоти,
Чтобы желанье отзывалось многократно
В любое время при любой погоде.
Чтобы танцуя с мужем вальс-бостон в постели,
Пронзало вдруг: “What am I doing here?!”
И каждой клеточкой во вспенившемся теле
Желали Тангоногого Сатира.
Еще не поздно — откажитесь от брaслетов.
Пускай Другая выйдет на подмостки —
Возьмет билет в несбывшееся лето,
Наденет черное, вникая в ритм жесткий.
И мотыльком сгорит за миг полёта:
Она уже не сможет жить, как прежде —
Ей будет сниться солнечная Нота,
Ей будет тесно в будничной одежде.
Земная женщина не может быть Наядой
Чтобы возвыситься до самоотреченья,
Чтобы принять как высшую награду
Взаимное и вечное влеченье,
Где плоть и дух едины, неразрывны:
Возлюбленный, любовник — суть синоним...
...“Пусть кубок с ядом и — пролиться ливнем?!”
Я — Ваш, Сеньора.
Весь навеки Ваш!

черной тропической ночью
на палубе “Карнавала”
всхлипывает укулеле:
por que?.. porquе... amor...
взнузданы знобким ритмом
оливковая Роксана,
медная Консуэла
и шоколадный тапёр.
режет коллега танго
по кромке воспоминаний
про изумрудные дали
беспечного бытия:
под парусами Грея
юнгой первого ранга
плыл по волнам удачи
в неведомые края...
расстёгивает все слаще
пуговицы соблазнов,
нелепо и простодушно
вживаясь в чужую роль,
где золотые цепи
и деревянный ящик,
казенная путь-дорожка,
несбывшаяся Ассоль...
гулко вздыхают конги:
любишь Гарделя, гринго?!
— шаг, ещё шаг, и резкий —
как взмах ножа — поворот.
прикосновенье ранит,
оба уже на грани,
глядя в глаза друг другу
россыпью звездных нот.
пей же, карибский динго,
с бывшим московским волком
местный тройной возгонки
грусти наперекор.
вытри глаза — что толку!
на карнавале жизни
лучше сыграем в бинго:
“por que? — porquе... amor...”
 
 

Примечания:
“Carnival” — круизный лайнер
укулеле — разновидность гитары или банджо;
конги — африканские барабаны;
гринго — белый американец (исп. слэнг);
por que? porquе — почему? потому что... (исп.);
amor — любовь;
местный тройной возгонки — ром;
бинго — азартная игра;
Карлос Гардель (1890 — 1935) — легендарный певец и композитор, отец Аргентинского Танго.