БЕССМЕРТИЕ
А вы думали, все так просто?!
Кащей Бессмертный
Профессор, сопровождаемый своей обычной свитой, к которой в этот раз почему-то присоединились два дюжих санитара, стремительно ворвался в палату и с энтузиазмом затряс руку человеку лежащему на кушетке.
— Поздравляю Вас, голубчик — теперь вы бессмертны!
Человек на кровати с сомнением осмотрел себя.
— Странно, но я этого почему-то не ощущаю.
— Ну, что Вы, голубчик. Вы и не можете ощущать! Ваш мозг был скопирован в память нашего суперкомпьютера и сохранил при этом все черты Вашей личности! А так как электронный носитель, на котором находиться ваше виртуальное сознание, в сравнении с продолжительностью жизни человека почти вечен, то можно в определенном смысле смело говорить о Вашем бессмертии!
Человек пожал плечами.
— Так я могу получить вознаграждение за участие в эксперименте? — обеспокоено спросил он.
— Ну естественно, голубчик! Вот только...
— Что — только?! — сразу вскинулся подопытный.
— Видите ли... Поскольку сумма вознаграждения очень велика, мы сочли необходимым, соблюсти все формальности. Поэтому мы обратились в суд с просьбой признать Вас юридически бессмертным и тем самым дать Вам право на получение вознаграждения по условиям контракта. Вы ведь помните основное требование: “Если официальные инстанции подтвердят факт наличия бессмертия у добровольного участника эксперимента, то подопытный получает право на десять процентов от прибылей нашей фирмы, в сферу услуг которой войдет предоставление бессмертия заинтересованным лицам”.
— И...?!
— Ну, эти крючкотворы, как водится, уперлись. Мол, это не Вы стали бессмертным, а копия Вашего сознания в суперкомпьютере. Следовательно, эксперимент нельзя считать удачным и Вы по условиям соглашения не имеете право на вознаграждение.
Человек попытался что-то сказать, но профессор перебил его.
— Но мы продолжили бороться за Ваши права! Наши адвокаты в свою очередь привели очень веский довод в Вашу пользу. Ведь в теле человека постоянно умирают одни клетки и рождаются другие. Спустя некоторый промежуток времени в теле человека не остается ни одной старой молекулы, то есть, и человеческий мозг как будто появляется заново. Но ведь никто не утверждает, что человек умер!
— Так мне дадут деньги?!
— Да! Суд согласился с нашими доводами! Так что вы теперь очень богатый человек, поскольку я уверен, что от желающих стать бессмертными не будет отбоя! Правда, суд внес одну небольшую поправку. Но это не принципиально.
— Какую поправку?
— Ну... Понимаете ли. Они заявили, что согласны с тем, что неважно, где находится сознание — в суперкомпьютере или в человеческом мозге. Это не играет решающей роли. Но признать Вас бессмертным они могут, только если это сознание будет в единственном числе. Иначе, мол, это не бессмертие, а просто копирование.
— Не понял... Так вы уничтожите компьютерную копию моего сознания?!
— Нет. Этого мы сделать не можем, поскольку Ваше сознание на электронном носителе и является доказательством Вашего бессмертия, что в свою очередь дает Вам право на получение честно заработанного вознаграждения.
— А как же?..
— Не беспокойтесь, голубчик. Вы, вернее Ваша бессмертная часть, находящаяся в нашем суперкомпьютере, уже обсудила этот вопрос с нами, и мы нашли выход из этого положения.
Тут профессор кивнул санитарам, и один из них, ухмыляясь, достал из-за спины шприц очень неприятного вида.
Человек еще долго, матерясь, бегал по палате от санитаров, не желая, становится бессмертным, но, в конце концов, бессмертие его все-таки настигло.
ЧЕСТНОСТЬ
Человек всегда должен быть честным и принципиальным, — веско заявил Михаил Александрович. И подняв кружку с пивом, сделал солидный глоток, после чего смачно закусил баварской сосиской. — Вот сейчас принято смеяться над старыми временами. А зря! Взять хоть моего отца. Старой закалки был человек. Теперь таких нет. Он после Второй Мировой председателем колхоза работал. А тогда знаешь, какие были времена — каждый норовил с поля что-нибудь утащить! И многие закрывали на это глаза, но мой отец был не таков. Не мог он этого допустить. За все время, что он был председателем, никто с поля ни колоска не вынес. Вот и немцев за честность уважаю. Нет этого уже в наших людях! — и Михаил Александрович с любовью, усиленной тремя литровыми кружками прекрасного баварского пива, обозрел немногочисленных посетителей этой уютной Мюнхенской кнайпы.
Я во время этого монолога выполнял свою стандартную функцию — то есть согласно кивал головой, как и положено подчиненному, когда начальник изволит говорить. Мое внимание привлек аккуратный старичок, вот уже час сидевший за соседним с нами столиком и казалось внимательно прислушивающийся к нашему разговору. Увидев, что я смотрю на него, старичок улыбнулся, с трудом встал и, опираясь на тросточку, подошел к нашему столику.
— Извините меня молодые люди, — сказал он по-русски, но с сильным немецким акцентом, — ваш разговор показался мне очень интересным и я взял на себя смелость присоединиться.
Увидев, что Михаил Александрович хочет что-то спросить, он обернулся к нему.
— Вас наверно интересует, откуда я знаю русский. Тут все просто — меня зовут Лев Вайзман и во время войны в концлагерь в Польше, в который меня отправили из Баварии, прибыло много русских евреев, вот от них то я и научился русскому языку, а также многому другому. Но речь не об этом, вы, как я вижу, являетесь убежденными сторонниками честности и принципиальности, поэтому я хотел бы рассказать вам одну историю из своей жизни.
Когда разразилась катастрофа, впоследствии названная холокостом, в моем городе оставалось еще множество евреев. Как и все люди, они надеялись на лучшее, поэтому тянули с отъездом, пока не начались повальные аресты и не стало слишком поздно. В нашем районе депортацией руководил гестаповец, в чьи добродетели честность и принципиальность никак не входили. Он был жадной и беспринципной сволочью, и именно благодаря этому нам удалось спасти многих из евреев. За огромные взятки, на которые жертвовали деньги более состоятельные евреи, многим он оформил фальшивые паспорта, и эти люди вместе со своими семьями смогли бежать в Швейцарию. Очередность получения этих фальшивых паспортов мы определяли жребием, так как никто не хотел брать на себя ответственность — кому жить, а кому умереть. Очередь как раз подошла к моей семье, когда этого гестаповца на его посту сменил другой. Вот он как раз и был кристально честным и на сто процентов принципиальным. Когда я протягивал ему деньги, умоляя выпустить хотя бы мою семью, он проявил похвальную честность и не взял себе ничего, все деньги, предназначенные на взятку, он при мне оприходовал и вызвал нарочного, чтобы тот сдал деньги в канцелярию. Всех нас отправили в концлагерь. Погибла вся моя семья: жена, ее старенькая мама, наши двое сыновей и дочка, которой едва исполнилось четыре годика. Я единственный, кто пережил этот ад. Я вернулся в свой город, доживать остаток того, что лишь с большой натяжкой можно было назвать моей жизнью. И каждую ночь я видел во сне лицо этого честнейшего человека. И вдруг спустя почти десять лет я случайно встретил его на улице. Он не узнал меня, через его руки прошло столько евреев — куда уж тут упомнить какого-то одного. Но я узнал его сразу, и ощущение, захлестнувшее меня, можно было смело назвать радостью — в моей жизни снова появился смысл. Спустя некоторое время я решил, что я готов. В один действительно прекрасный вечер я сунул в карман моего плаща купленный на черном рынке вальтер и направился к дому моего столь честного знакомого. Когда он открыл дверь, я ткнул ему в бок пистолет и заставил его впустить меня. После этого я привязал его к креслу. Надо отдать ему должное — он оказался не только честен, но и смел. Он не стал умолять о пощаде, а только с ненавистью смотрел на меня. За такую достойную уважения смелость я решил скрасить его последние часы беседой.
— Даже и не знаю о чем мне с вами поговорить херр Майер, — начал я, — можно конечно было бы поговорить о моей родне, но, к сожалению, у меня благодаря вашим стараниям никого не осталось, поэтому лучше поговорим о ваших близких. Вы ведь помните своего младшего брата, который работает старшим механиком на заводе BMW, так надо ж такой беде случиться — сегодня на заводе произошел несчастный случай и ваш брат погиб, попав под пресс. Ужасная смерть доложу я вам. Затем я отправился на Биркенштрассе, и надо же, и тут несчастье! Дом номер 16 сгорел дотла. Вы, кажется, забеспокоились?! Ах да! Как же я мог забыть! В этом доме проживает со своим мужем и шестилетним сыном ваша дочь. К сожалению, не могу сообщить ничего обнадеживающего. Все погибли. Дверь и ставни на окнах почему-то заклинило, и они не смогли покинуть пылающий дом.
Он ничего не сказал, но я увидел, как из глаз его потекли слезы. И каждая его слеза была как целительный бальзам для моей души.
— Ну-ну, полно вам убиваться. Это конечно большая утрата. Но вы ведь не первый, кого она постигла. Взять хотя бы меня. Но я жил с этим почти десять лет. А вам остается потерпеть всего несколько минут. Кстати это не ваш песик был там во дворе? По вам сразу видно, как вы любите собачек. Зачастую домашние питомцы большее утешение в старости, чем дети. Я бы мог, конечно, взять его к себе на попечение, но когда я проходил через ваш дворик, то увидел, что песик мертв. Наверное, чем-то отравился бедняжка, — я посмотрел на часы, — впрочем, не смею вас больше задерживать. Мне пора.
Я выстрелил ему в голову. Бросил пистолет на пол. И вышел из дома. С тех пор мне, слава богу, не снится лицо этого гестаповца.
— Да вы просто чудовище! — не выдержав, закричал Михаил Александрович. — Как вы могли убить столько невинных людей ради мести?! Как вы могли убить ребенка?!
— Во-первых, хочу напомнить, что мои близкие были, не более виновны, чем его. А во-вторых, с чего вы взяли, что я убивал невинных людей?
— Но вы же…
— Я его обманул. В отличие от вас, молодой человек, и моего старого знакомого, я не считаю, что честность — всегда самая лучшая политика.
Старичок улыбнулся нам на прощанье и, опираясь на тросточку, медленно направился к выходу. Мы молча смотрели ему вслед.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ
Люди разные нужны, люди всякие важны.
Кто-то из классиков.
Визг измученных, истерзанных тормозов моего видавшего виды “запорожца” прорезал улицу, затем раздалось логично вытекающее из этого ба-бах! Я поцеловал в зад, остановившуюся перед светофором машину. Причем поцеловал взасос. Можно сказать с чувством. Машиной конечно в самых лучших традициях оказался Мерседес, но не шестисотый, а покруче — кабриолет. В таких принято раскатывать с так называемыми моделями, но эта была исключением. Дверцы открылись одновременно, слева вылез типичный представитель новых русских, справа некто похожий на него, но раза в два превышающий по габаритам, что позволяло заключить, что он принадлежит к классу телохранителей, подклассу быков. Я отстегнул ремень, спасший меня от перелома грудной клетки о рулевое колесо, и вжался в кресло. Был бы я дедом как в анекдоте, может и обошлось бы, но мой возраст никак не располагает к жалости. Не прошло и нескольких секунд, как они достигли моей машины и, вытащив меня из нее, принялись бить, сопровождая это бурными комментариями.
— Да ты знаешь, сука, что ты сделал?! Да я тебя гниду прямо здесь кончу! — орал на меня хозяин, в то время как его охранник ударив меня в солнечное сплетение, наблюдал, как я корчусь на асфальте.
— Я заплачу, — выдавил я из себя.
— Что?! Что ты там варнякаешь?!
— Я заплачу, — сказал я более громко.
— Ты заплатишь, урод! Да откуда у тебя такие бабки?! Ты на себя посмотри!
— Я заплачу! — закричал я, — Я родительский дом в деревне продал! Только не бейте! Я вам завтра же все отдам.
— Завтра говоришь? — с сомнением в голосе протянул хозяин, разглядывая мои потертые джинсы и мятую рубашку не первой свежести, но все-таки дал знак охраннику остановиться. Воспользовавшись этим, я, держась за дверцу “запорожца”, поднялся на ноги. — Завтра не пойдет! Сейчас к тебе поедем, и рассчитаешься! Понял?!
Я поспешно кивнул. Надо же, как все хорошо складывается. Я откинул сиденье “запорожца” вперед.
— Садитесь, пожалуйста.
— Ты что совсем охренел?! — заорал хозяин, — я на этой консервной банке не поеду!
— У вас машина двухместная, — виновато сказал я.
— Ладно. Коля, ты побудешь с тачкой, а я с ним съезжу, — скомандовал хозяин, но охраннику это явно не понравилось и он, подойдя к хозяину, что-то зашептал ему на ухо. Хозяин задумался.
— В этот момент рядом с нами притормозило такси, оттуда высунулся симпатичный парень лет тридцати и спросил
— Мужики вам помощь не нужна?!
— Ты где живешь-то? — спросил у меня хозяин.
— Рыбинская 18.
— Могу за четвертак подбросить, — предложил таксист.
— А за двадцатку? — робко поинтересовался я.
— Ну ты, блин, и экономист хренов, — раздраженно сказал хозяин и протянул таксисту деньги, — без сдачи, но чтобы быстро.
— Хозяин — барин, — пожал плечами таксист.
Телохранитель отогнал мерс к тротуару, и мы уселись в такси. Он хотел сесть на заднее сиденье рядом со мной, но хозяин отправил его на переднее, а сам уселся сзади.
— Подождите, — спохватился я. Охранник сразу же обернулся к нам.
— Что такое? — недовольно осведомился хозяин.
— Я мешок с картошкой возьму?
— Ну бери. Хрен с тобой!
Я с трудом доволок мешок до такси, и водитель помог мне уложить его в багажник.
Некоторое время мы ехали молча. Затем хозяин заржал и толкнул меня в бок.
— Ну, ты блин даешь! Я думал такое только в анекдотах бывает!
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — хмуро продекламировал я.
Хозяин перестал смеяться и оценивающе посмотрел на меня.
— Это откуда ж такие умные берутся?! Ты где работаешь то?
— В конторе одной, — ответил я, потупив взгляд.
— В конторе говоришь. Что ж ты, если ты такой умный на этой барбыхайке ездишь, а нормальную тачку не купишь? Ты кем конкретно работаешь?
Сначала я хотел соврать, но потом передумал. В конце концов, каждый имеет право на профессиональную гордость.
— Уборщиком, — неохотно ответил я.
Хозяин снова неудержимо заржал.
— Нет… Нет блин… — выдавил он, давясь от смеха, — ты меня угробить хочешь! Мало того, что он врезается в мой Мерседес! Так он еще и дворник!
— Уборщик, — поправил я угрюмо.
— Да какая… Какая на хрен разница, все одно говно какое-то убираете! — ответил хозяин, заливаясь смехом. Я промолчал, сознавая, что он абсолютно прав.
— А в чем дело то? — поинтересовался таксист. Хозяин объяснил, и всю оставшуюся дорогу все в машине кроме меня давились смехом.
— Приехали, сказал таксист и открыл багажник. Все вылезли из машины. Увидев, как я мучаюсь с мешком картошки, таксист сжалился.
— Ладно, давай помогу. Этаж какой?
— Второй.
Мы вошли в заплеванный, густо пахнущий отходами человеческой жизнедеятельности подъезд и поднялись на нужную лестничную площадку с выбитой лампочкой, я некоторое время провозился с замком и открыл обманчиво тонкую дверь. Все трое прошли в комнату, и я аккуратно закрыл за нами дверь на несколько замков.
— Что это у тебя здесь? — удивленно спросил хозяин, тыча пальцем на пол и стены, покрытые целлофановой пленкой.
— Ремонт, — ответил я. Комната и впрямь не поражала роскошью. Кроме стола и двух стульев в ней ничего не было. Хозяин посерьезнел.
— Ну давай быстро бабки и без глупостей! И мы тебя отпускаем.
— Одну минутку, — ответил я. Я подошел к столу и выдвинул ящик, но денег там не оказалось. Вместо этого там оказался пистолет с глушителем. Впрочем, меня это не удивило. Я достал пистолет и аккуратно прострелил голову телохранителю. Тот рухнул на пол, заливая целлофан кровью. Хозяин сунул было руку под пиджак, но естественно не успел — таксист взял его в захват сзади и, заломив руки, усадил на стул. Я подошел и вытащил у него пистолет из плечевой кобуры, прикрытой пиджаком.
— Ух ты, беретта! — удивился я, — Богато живет нынче организованная преступность. Зафиксируй его! — скомандовал я таксисту.
После того как хозяина потерпевшей машины надежно примотали скотчем к стулу, я взял другой оставшийся и сел напротив.
— Так, где говоришь, ты спрятал товар? — как можно более дружелюбно осведомился я.
— Пошел ты, сука! Ты хоть знаешь, кто я?! — сказал он, глядя на меня взглядом полным страха и ненависти. Возможно, он даже ожидает, что я буду его пытать и готовится держаться до конца. Фи! Как он может так обо мне думать. Я просто кивнул так называемому таксисту, и тот достал шприц. Надо же такая маленькая инъекция на основе скополамина, а творит такие чудеса! Где-то через пять минут он рассказал все. И о том, как им с помощью банального подкупа и везения удалось упереть со склада военного экспериментального института одну забавную и очень ценящуюся в определенных кругах вещицу. И о том, где они ее на данный момент прячут. И о том, что они уже договорились сплавить эту вещицу бойким небритым ребятам из не самого дальнего востока. И о том кто его любовница... И о том, как он трусил деньги с пацанов, когда учился в школе... И о том, почему он не любит Костю Шувалова… Короче прошло уже почти полтора часа, а он все никак не затыкался, и я был вынужден все это слушать из опасения, что пропущу что-нибудь важное. Но, наконец, он отошел и его взгляд стал более или менее осмысленным.
— Кто ты?! — прохрипел он, глядя на меня в упор.
— Уборщик, — просто ответил я.
Боюсь, что это было последнее, что он слышал в своей жизни.
Добавить комментарий