Жалование у Анри вроде бы приличное, но Ирина, преподаватель математики, пока еще не работает — изучает язык. Поэтому в семье строжайшая экономия. Больше половины денег уходит на налоги, оплату жилья и коммунальных услуг. Отопление газовое, плита тоже. Горелка на кухне. Испечь пироги обходится дорого — за две недели мы пекли всего лишь раз. За мусор Ирина с Анри платят в месяц 8 долларов, за воду — 25. Счета за газ и электричество — каждый за сотню долларов. И это в малюсенькой квартирке общей площадью 30 кв. метров. На еду уходит около 300 долларов в месяц на двоих. Обедает Анри дома. «Ждем, когда нам исполнится по 80 лет, — смеется Ирина, — тогда жизнь станет намного дешевле: от налогов старики освобождены совсем, ремонт бытовой техники для них бесплатный. Если холодильник испортится, плита, микроволновая печка, водопровод или канализация — правительство ремонтирует за свой счет или покупает старикам новое. Все медицинское обслуживание бесплатное, лекарства тоже. Дожить бы!»
Государственный налог французы платят 25% (на холостых — выше). Из зарплаты ежемесячно вычитается 8% в пенсионный фонд, 7% — в социальный, 1% — на неимущих (вэлфер) и медицинская страховка. Легче всего во Франции живется многодетным семьям: государство всячески поощряет рождаемость. Семья с тремя детьми налогов не платит совсем — государство им еще доплачивает, да делает всякие скидки на одежду и предметы быта. Школьные принадлежности, учебники и медицинская страховка — бесплатно. Чем больше детей, тем больше доплата. У французов нередко можно услышать крылатую фразу: «l'argent braguette» — «деньги из ширинки» — так они называют государственное обеспечение многодетных. Так что секрет простой: хочешь жить, не нуждаясь, — наделай побольше детей.
Молодым людям до 20 лет во Франции производится 50% скидка на билеты на самолет.
Но в этой стране существует закон: все дети, рожденные во Франции, остаются на ее территории. Если иностранка родила ребенка, потом развелась с мужем и хочет уехать к себе на родину или в другую страну, ребенка ей не отдают.
Условия медицинской страховки во Франции значительно лучше, чем в Америке. В Оклахоме у меня и сотрудников state job в октябре-ноябре постоянная головная боль: какую страховую компанию выбрать на следующий год и какую option — high or low. И к тому же постараться угадать, придется ли в новом году и сколько раз обратиться к врачу и дантисту. В зависимости от этого надо соглашаться на «дешевый» вариант или «дорогой», предварительно просчитав для сравнения все deductible: затраты, которые придется выкладывать из своего кармана. А также созвониться по поводу лекарств — будет ли их страховка оплачивать или нет. Если нет — придется раскошеливаться на недостающую сумму. И это state job!
Во Франции медицинская страховка для работника государственной компании и его семьи выбирается раз и навсегда. Лекарства бесплатно, они включены в стоимость страховки. Единственно, за что приходится доплачивать — за визит к специалистам: кардиологу, гинекологу и пр.
* * *
На обед был русский борщ со сметаной — вегетарианский, французское «Бордо», салат из «балконных» овощей с укропом и петрушкой, сыр-камамбер и жареная картошка. И разговоры. Анри прекрасно говорит по-английски, на котором мы и общались. Ирина за полтора года в Бретани бегло заговорила по-французски и надеется скоро найти работу. В городке острая нехватка учителей. А пока дает частные уроки отстающим — у математических формул язык международный. Оба по вечерам едва делят компьютер.
Анри на работе разрабатывает какие-то особенные программы, и в компании за него держатся обеими руками. Недавно там сократили 2000 служащих, и я боялась, что это коснулось и его. Он улыбнулся — ему это не грозит. К моему приезду он даже взял недельный отпуск, чтобы показать мне окрестности.
* * *
Второй день в старой милой Бретани. С утра прогулка по улочкам Ланниона в центр города и подъем на холм к собору. К его описанию подходит лишь одно: величественный. На почти отвесном склоне приютились каменные строения, смотрящие на крутую лестницу-террасу, ведущую к церкви. По стенам карабкаются красные розы. С холма открывается вид на город — крыши, крыши... И камень. Каменные заборы-клумбы, поверх камня обязательно растет зелень — вечнозеленые кусты и цветы — гортензии.
Прохладно, дует ветерок. Заходим внутрь собора. Цветные оконные витражи еле пропускают дневной свет. Высоченные потолки. Темные деревянные скамьи, клирос. Иконостас. И — никого. Обходим кладбище. Кресты, памятники, каменные вазы, французские имена. И тишина. Только гравий хрустит под ногами...
Спускаемся в город и едем в деревенский магазин: городские по выходным закрыты. Заходим. Покупатели, очередь к продавцам-кассирам, которые не торопятся — как в российской глубинке. Пахнет свежим мясом. Начинаю изучать цены. На овощи и фрукты они почти такие же, как в Америке, только повыше. И это несмотря, что Бретань — сельскохозяйственный край.
Помидоры 3 доллара за килограмм, виноград — тоже. Огурцы 1 доллар за 2 штуки, капуста цветная — за вилок 2 доллара, укроп, петрушка, морковь — все по доллару. Сыры только в маленькой расфасовке от 2 до 6 долларов за 200 граммов. Всего во Франции производится 365 сортов сыра, и французы смеются — по одному на каждый день. Мясо дорогое — очень: курица дороже американской в два раза, мясо — в полтора-два. Несмотря на то, что городок на побережье, свежая рыба в базарный день — $12 за кило. Надо сказать, до сих пор, куда бы я не ездила, доллар ценился выше местной валюты. А тут мне пришлось терять, и прилично — евро-то в октябре был выше зеленых!
Магазинчики и в городе — маленькие. Большие типа «Geant» («Великан») на окраине. В Ланнионе такой один.
Цены на автомобили, на которых ездит средний француз, от 1000 до 15,000 долларов. Мерседесы и Тойоты в другом списке. Трехкомнатная квартира в центре города стоит 70 тысяч — лучше купить дом за городом.
После полуденной трапезы с французским вином садимся в машину и отправляемся к морю. Воздух чистейший! А красота!.. Берег скалистый — гряда коричневых рифов. Потрясающий вид на Ла-Манш: вот он, суровый и холодный. Анри говорит, даже летом тут редко купаются.
Отправляемся в городок Treguier (Триге) на семикилометровую прогулку вдоль берега. По правую сторону пролив, по левую — кукурузные поля и поля цветной капусты. У нее громадные темнозеленые листья, меж которых белеют головки. Задуло, и все вокруг заколыхалось, затрепетало. Пришлось натянуть капюшоны курток. Анри еще дома запасся шерстяной шапкой. Ветер сдувает, ревет! Как я позже обнаружила — мой голос на видеопленке прерывается. Мы ускорили шаги и свернули в лес. И — я очутилась в сказке. Мшистые вековые деревья, зеленая сочная листва, прошлогодние желуди. Ежевичные кусты с черными ягодами и дикая слива — с терпкими, вязкими. Наши с Ириной рты тут же «посинели» — не удержались попробовать. Тропинка от опавших ягод синяя, на белых кроссовках тут же появились голубые брызги.
Чаща вокруг — не продерешься. Постепенно удаляемся от моря и через час приходим к каменному дому-замку. В сказочном саду двухэтажный терем, снизу доверху завитый плющом, который растянулся по всей длине стен вдоль и поперек, кудрявясь и подрагивая на ветру. Зелень начала менять цвет на золотистый и красноватый. Каменные переходики, дворики, мощеные дорожки. Гортензии — розовые и сиреневые. Они здесь огромные и растут повсюду. Громадные листья растения, распространенного и в Америке — «слоновьи уши». В саду копается хозяйка. Подходим, здороваемся. Просим показать ее владения. Женщина улыбается и заводит нас в сад. Рассказывает — несколько лет назад они с мужем нашли в лесу фундамент сгоревшего дома, купили участок и 8 лет ждали разрешения властей построить нынешний дом. У них есть ручеек, который они запрудили, и теперь выращивают в заводи рыбу. Много белок, заходят олени. Небольшой «сад камней». Густые кусты вдоль каменного забора подстрижены шарами, конусами и ленточками... Мы поблагодарили за удовольствие, сняли и дом и хозяйку на видеопленку, распрощались и пошли дальше, восхищаясь увиденным уголком. Поселиться бы здесь навсегда и умереть — в таком раю!..
По мшистой тропинке вышли к другому каменному замку, построенному на месте старой мельницы на берегу пруда. Гуси, утки, грибы-лисички. И все это в глухом лесу. Если бы не автомобиль во дворике, можно было подумать, что мы в средневековье, и вот-вот покажется повозка, запряженная парой ослов.
Еще через час лес кончился, и мы повернули обратно к берегу, где нас ждал маленький «оппелек» Анри. Оказалось, до него три с половиной километра по полям и перелескам. Но ветер дул нам в спину и подгонял. Вся прогулка заняла у нас шесть часов. В эту ночь я спала, как убитая, несмотря на разницу во времени. Наверное, за короткую поездку с одного континента на другой тело не успевает перестраиваться. Помню, после возвращения в Россию из моей первой командировки в Америку, я думала, что умру: днем меня так и тянуло где-то приткнуться. Тело было ватное, чужое, руки-ноги не слушались...
* * *
На следующее утро Ирина разбудила меня хохотом: «Ты только послушай, что поют по телевизору! Ну, французы! Популярная песенка, ее здесь часто передают. По-французски это звучит: «Mets ta main dans ma cullotte!». Если перевести на русский, то получится: «Положи руку в мои трусы». С меня тут же слетел сон.
На улице с утра дождь, свежо. Вышли на балкончик. Мокрые крутые черно-серые крыши. На дымоходе одной из них уселся рыжий кот — греется. Через узенькую дорогу напротив виднеется винный погребок «Пеликан». Решаем вечером отметить наши будущие с Ириной дни рождения бутылочкой «Tempradillo» (4 евро бутылка, очень вкусное). У нас с ней разница в 3 дня в ноябре. Французы же дни рождения празднуют редко, как правило до 20 лет. Причина простая: экономия. Чем больше я наблюдала местную жизнь, тем становилось понятней. И теперь могу «прямо сказать»: многие американцы не ценят того, что у них есть, где и как они живут и что кушают.
После легкого завтрака (йогурт, сыр, кофе) вдвоем с Ириной идем в город. Время — одиннадцать утра. «Если мы хотим заглянуть в магазины, то времени у нас один час: потом придется ждать 2-х часов дня. Пошли быстрей, нам надо успеть в булочную. Хлеб я покупаю каждый день, свежий, он здесь изумительный», — говорит Ирина. По дороге она рассказывает: «Обеденный перерыв во Франции — время святое. Он продолжается 2 часа — с полудня до 2-х часов. А некоторые магазины и компании закрываются даже раньше. Продовольственные магазины закрываются тоже. Французы любят во время обеда посидеть в кафе за стаканчиком вина и поболтать, почитать книгу, или даже поспать». «Вино! В рабочее время?» — вскричала я. «Да, здесь разрешается», — отвечает Ирина, и дома Анри это подтвердил. Во Франции считается дурным тоном звонить друзьям в обеденное время, а также с 7 до 9 часов вечера — во время трапезы.
* * *
На обед многие ездят или ходят домой. Рабочий день с 9 утра до 5 вечера с упомянутым двухчасовым перерывом. Большинство лавочек и магазинов открываются в 10 часов и закрываются в 6, некоторые работают до семи часов. По выходным закрыто все, кроме одного продуктового магазина, который работает до полудня — для опоздавших закупить провизию в рабочие дни. По четвергам в Ланнионе — базарный день. Он напоминает обычный рынок в любом провинциальном городе. В центре Ланниона и на набережной реки Leguer прилавки под открытом небом. С утра до трех часов дня.
Десять минут по мощеным улочкам, и мы в центре — у булочной. В витринах колосья-снопы, подсолнухи. Запах пекарни, она здесь и есть. Хлеб причудливой формы — витые батоны, круглые лепешки, «кирпичики». Белый хлеб в два раза дешевле серого, ржаного. Покупаем серый — он буквально «дышит» и намного вкуснее. На обратном пути заворачиваем в «Пеликан» и выбираем вино. Оно здесь на полках, в корзинах, в бочках — настоящий погребок. Небольшой, темноватый, уютный. Заходим в маленький магазинчик готового платья, где работает знакомая Ирины — француженка. Женщины беседуют, я осматриваю товары: куртки, джинсы, свитера. Дорого. Очень дорого. Свитер от 70 долларов и выше, брюки — тоже. Правда, качество отличное, европейское. Цвета спокойные, осенние.
Возвращаемся домой и Ирина начинает готовить обед, я ей помогаю. И от неторопливой прогулки пешком по узеньким улочкам среди каменных замков-домов, от интерьера булочной и запаха хлеба я ощутила необъяснимый покой. Так непохоже на американскую спешку!..
За обедом Ирина меня просвещает. Национальные цвета Бретани — черный и белый. Флаг полосатый и четвертушка его — черный орнамент на белом фоне. Бретонцы одеваются в темные неброские цвета, яркие не любят. Частенько на улицах можно встретить негритянок с цветными детишками. В последнее время французы взяли моду привозить жен из Африки. Почему? «Опять же в целях экономии. Да-да!» — смеется Ирина.
Еда. Здесь очень любят сливочное масло, сыр и сметану, картошку, зеленую стручковую фасоль, артишоки, морские продукты. Едят много овощей и фруктов, они не так дороги, как мясо. Макароны, чечевицу. Но в еде все умеренны. Не потому, что не любят покушать, потому что — дорого.
* * *
День следующий — базарный. С утра зарядил проливной дождь и на улицах все с зонтами. Рынок — кочующая ярмарка на улицах и набережной. Цены высокие и очень высокие. «Продовольственные» улочки, где наскоро сооружены тенты и палатки с прилавками. Море цветов. Продают все: обувь, одежду, одеяла, электронику, сувениры. Толпы покупателей. Молодежь в джинсовках и коротких курточках, жители постарше — в длинных пальто и плащах. Детские коляски под прозрачными пленками.
Ирина говорит, в Бретани запросто — подойти на улице и заговорить с понравившейся девушкой или женщиной. Французы есть французы. А рыночный день в Ланнионе — как посещение церкви в Америке. Люди приходят пообщаться друг с другом, встретиться с друзьями, посидеть в уличном кафе.
У нас по плану рыбный день, и мы покупаем белое филе какой-то рыбы (убей, не помню название), которое Ирина приготовила в винном соусе, под маринованным лучком, нежное, во рту так и тает.
После обеда снова отправляемся к морю — в город Paimpol (Памполь). Дорога туда узкая, разметка асфальта особенная: линия вдоль обочины не сплошная, а прерывистая. Пешеходные переходы в маленьких городках обозначены забавно: белая фигурка человечка нарисована на земле — на обочине. Очень похоже на обозначение трупов в криминальных фильмах или историях — те же очертания. Увидев впервые, я спросила: «Здесь задавили человека?» На что Ирина и Анри улыбнулись: нет, это переход.
Добавить комментарий