Путинский режим приближается к своему концу. Война в Украине зашла в тупик, и без победы в ней Путин не сможет долго удерживать власть. Последняя надежда — что эту победу ему принесёт Трамп, заставив Украину капитулировать, — рушится на глазах. Сам Путин, похоже, чувствует приближение финала: ему мерещатся заговоры и перевороты.
Россия вновь может оказаться на перепутье — как в конце 1980-х. Те, кто называет себя «лидерами оппозиции», мысленно примеряют власть. Они обсуждают, каким должен быть политический строй — парламентским или президентским, сохранится ли страна единой или распадётся на части.
Но всё это — вторично. Прежде чем думать о будущем устройстве страны, нужно ответить на главный вопрос: почему Россия после крушения советского коммунизма пошла не тем путём? И что является её главной проблемой сегодня? Без честного ответа история повторится. Россия уже однажды свернула к новой несвободе, и, если причины этого поражения не осознаны, всё закончится очередным витком обмана и саморазрушения.
Главная проблема России — не политика и не экономика, а глубокая моральная деградация общества. Все реформы после распада СССР не коснулись этой сути и не могли дать иного результата. Без нравственного возрождения невозможно ни построение демократии, ни развитие свободной экономики, ни восстановление человеческого достоинства.
Это необходимо понимать тем, кто сегодня размышляет о будущем России. Об этом лидеры теперешней оппозиции не склонны говорить. Возможно, потому, что моральные вопросы никогда не были для них предметом серьёзного размышления. А возможно, потому, что многие из них прежде сотрудничали с нынешней властью и сами ответственны за то, что страна выбрала неправильный путь.
Истоки этой деградации — в разрушении нравственных основ ещё до прихода большевиков к власти. Серебряный век поставил эстетику выше этики и тем самым подготовил почву для морального релятивизма, который легко перетёк в советскую интеллигенцию и её готовность принимать ложь во имя «великой цели».
Большевики довели этот процесс до конца. Они уничтожили религию — нравственный фундамент общества — и объявили добро и зло «буржуазными предрассудками». На смену пришла «революционная мораль», в которой нормой стали ненависть, ложь, раболепие и предательство.
Прошло много лет прежде чем в стране появились люди, осмелившиеся восстать против этой лжи. Это были диссиденты — те, кто противопоставил системе интеллектуальную честность, правду, смелость, внутреннюю свободу, взаимную поддержку и солидарность. Наша борьба за права человека была не только политической, но и нравственной: это была борьба за человеческое достоинство, за восстановление моральных основ. Именно поэтому одно из названий нашего движения было «движение морального сопротивления».
Только такие люди могли вывести страну из нравственной пропасти. История это подтвердила: там, где к власти пришли бывшие диссиденты — Вацлав Гавел в Чехословакии, Лех Валенса в Польше, — страны достигли успехов в свободе и процветании. Даже там, где диссиденты не возглавили государство, но влияли на общество — в Эстонии, Литве, отчасти в Украине, — общество оказалось гораздо свободнее, чем в России.
Но в России, где диссидентское движение было самым сильным, всё пошло иначе. К моменту решающих событий конца 1980-х большинство его лидеров оказалось в изгнании, а активная часть движения переместилась на Запад. В критический момент мы, в отличие от Гавела и Валенсы, не могли быть в своей стране. КГБ потерял контроль над улицами, но не над границами — и не впускал нас в Россию.
Вакуум заполнили «новые демократы» и «новые русские» — вчерашние комсомольцы, партийцы, иногда и сотрудники КГБ, люди без внутреннего морального стержня. Они ринулись во власть, не имея ни нравственного опыта, ни понимания ответственности.
После падения советского коммунизма вместо нравственного очищения страны началась перестройка политических и экономических форм. Провели поспешные выборы, начали реформы, но не изменили моральное состояние общества. А без честности капитализм невозможен. Я тогда говорил: «основа капитализма — честность», но в России это звучало как шутка. Большинство верило, что капитализм — это мошенничество, и именно так они его и построили.
Но успех американского капитализма вырос из иной традиции — протестантского и иудейского отношения к честности как к религиозному долгу. Аналогичную роль в становлении дореволюционного российского капитализма сыграли старообрядцы. Для них честный труд был служением Богу. Они создали промышленную и финансовую основу страны, культуру ответственности и взаимопомощи. Среди них — Морозовы, Рябушинские, Третьяковы и многие другие. Советская власть истребляла этих людей, как и пятидесятников и других протестантов, для которых честность была религиозной нормой. Многие общины выжили — именно они могли бы стать опорой нового капитализма, но их, как и диссидентов, смыла волна «новых демократов» и «новых русских».
Для «новых русских» всё это было непостижимо. Они знали капитализм лишь по советским карикатурам. Когда карикатурного капиталиста перестали считать врагом, его сделали кумиром, которому подражали. Так провалился российский капитализм.
То же произошло и с демократией. Решили, что её можно установить, просто проведя скоропалительные выборы и пригласив международных наблюдателей. Но демократия не сводится к голосованию. Люди, не привыкшие иметь собственное мнение и не верившие, что их голос что-то значит, снова голосовали по указке начальников и выбрали тех, кто вновь повёл страну к тоталитаризму.
Запад тоже не очень помог. Вместо того, чтобы назначить серьёзных политиков, как в послевоенной Германии и Японии, чтобы помочь заложить настоящий фундамент демократии, многое было оставлено на откуп общественным организациям. Правые обучали политтехнологиям бывших коммунистов и кэгэбэшников и помогли им избраться. Левые привезли гендерные теории и гей-парады, выдавая их за сущность демократии. Но ни одно из этих явлений не было её основой. Они возникали на прочном фундаменте демократии как орнамент, красивый или нет, на прочном здании. В России попыталась повесить эти орнаменты на хлипкие стены и здание рухнуло.
Реформы 90-х не вывели страну из морального кризиса, а лишь углубили его. Если раньше мораль подменялась идеологией, то теперь к ней добавился культ богатства. Формула изменилась: «Если ты не богат — значит ты плох». Слово «лузер» стало символом презрения, «кинуть» — признаком успеха. Богатые проститутки и наёмные убийцы стали героями массовой культуры. Бывшие диссиденты казались нелепыми, а бывшие кагэбэшники — героями. Апофеозом деградации стало избрание КГБешника Путина президентом.
Путин стал воплощением моральной пустоты, к которой Россия шла десятилетиями. Он возвёл преступность, казнокрадство и ложь в ранг государственной политики. Апогеем этой деградации стали ничем не оправданные войны, увенчавшиеся полномасштабной агрессией против Украины — войной, ставшей зеркалом морального падения общества.
Большая часть населения эту войну поддержала. Она ведётся руками наёмников, часть которых освобождена из тюрем. Сотни тысяч россиян добровольно подписывают контракты, чтобы идти убивать украинцев — стариков, женщин, детей. Это поощряют пропаганда, власть, а порой и жёны и матери, отправляющие своих близких на гибель ради похоронных выплат. Даже в Афганскую войну подобного не было: тогда семьи требовали вернуть сыновей. Именно тогда появился Комитет солдатских матерей, добивавшийся их спасения, а не гибели.
Путин и его окружение — моральные уроды. Их «традиционные ценности» имеют к нравственности не больше отношения, чем «моральный кодекс строителя коммунизма» — к настоящей морали.
Но падение Путина и его клики не решит проблему моральной деградации общества. Речь идёт не только о власти, но о состоянии народа — о коллективной вине миллионов, поддержавших преступления режима. Без признания этой вины и покаяния новая Россия невозможна.
Никакие внешние формы — парламентская система, рыночная экономика, новые политические модели — не преодолеют морального падения. Без нравственного очищения невозможны ни демократия, ни капитализм, ни свобода.
Стране нужен суд, подобный Нюрнбергскому: суд над коммунистической и новой нацистской идеологией «русского мира», над всем, что изуродовало страну за сто лет. Такой суд должен показать преступность режима, степень ответственности общества и необходимость покаяния. Главные виновники должны быть наказаны, а широкий круг — лишён права управлять страной. Если бы это сделали в 1991 году, Путин никогда не стал бы президентом.
Россия должна пройти через широкую просветительскую кампанию, разоблачающую ложь, в которой она жила. Ей предстоит признать: все войны она начинала сама; никто не собирался её атаковать; ядерное оружие служило лишь для шантажа и утверждения фантомного «величия» — и от него надо добровольно отказаться. Россия должна извиниться перед странами, которым нанесла ущерб, выплатить репарации, освободить всех политзаключённых и компенсировать их страдания. ФСБ и другие отпрыски КГБ должны быть немедленно распущены. Будь это сделано в 1991 году, КГБ не смог бы прийти к власти.
Многие назовут такие меры непатриотичными. Но есть разница между патриотизмом и популярностью. Популярно — льстить национальному самолюбию. Патриотично — спасти страну, даже если это требует боли и покаяния. Многие скажут, что это нереально, но другого пути нет.
Главный вопрос: кто способен это сделать? Кто обладает моральным авторитетом, чтобы убедить страну в необходимости очищения? Сегодня, в отличие от эпохи диссидентов, эти люди ещё чётко не выявлены. Тогда у России был шанс — диссиденты были её золотым запасом. Но страна безответственно растратила его и осталась с «новыми демократами», не способными ни лечить, ни судить.
Ельцин, бывший коммунист, не мог председательствовать на суде над коммунизмом — его место было на скамье подсудимых. Он заслужил помилование за помощь в разрушении коммунизма, но не мог быть судьёй. То же относится и к большинству нынешних лидеров оппозиции, несущих ответственность за действия режима. У них нет того морального авторитета, который был у нас, и они предпочитают говорить о политике и экономике — о том, в чём чувствуют себя увереннее. Они ищут поддержку на Западе и даже добились некоторого признания со стороны Евросоюза и заявляют, что именно эта поддержка делает их группу «единственной легитимной силой» в России. Но признание это, как бы они его ни трактовали, не наделяет их моральным авторитетом. Ведь сам Евросоюз, во многом пропитанный духом постмодернизма и неомарксистских идей, вряд ли может служить надёжным нравственным компасом.
В России есть честные люди, верные моральным принципам и идеалам свободы. Сейчас идёт процесс их выявления — столь же жестокий, как и в советское время, через борьбу, тюрьмы и изгнания. Возможно, это единственный путь выявить людей с моральным авторитетом, которым люди могла бы поверить. Главное — чтобы страна не отвергла их, как когда-то отвергла нас. Без этих людей у России не будет будущего.
Не стоит село без праведника.
Юрий Ярым-Агаев
Ученый и правозащитник, член Московской Хельсинкской группы, в 70-е, создатель и руководитель Центра за Демократию в СССР, в 80-е
Комментарии
Откуда возьмётся мораль в России?
Глубокий и абсолютно верный диагноз — моральная деградация общества. Взрастить мораль там, где её никогда не было — задача нерешаемая через революционные перемены, а лишь через эволюцию за несколько поколений. Мораль западной цивилизации насчитывает 810 лет со времен принятия Великой Хартии Вольностей. В странах Запада эта мораль то падала на дно, то возносилась, но никогда не исчезала. В России же, её не было никогда и на пустом месте она не появится.
Юрий Ярым-Агаев надеется, что в России сегодня существует некое малое число потенциальных лидеров, которые в подходящий момент смогут бросить семена морали в народ и это рано или поздно принесёт желанные плоды. Слабо в это верится — уж больно прогнил плодородный слой для посева. Моральное возрождение, какое случилось после МВ2 с Германией и Японий, в России не произойдёт, ибо возрождение в эти страны было привнесено извне на иностранных штыках. Россию никто ни завоёвывать, ни перевоспитывать не собирается.
Мне видится единственно реальный выход из тупика: после падения путинского режима развал страны на несколько малых государств с последующей моральной и политической эволюцией каждого в отдельности. Россия всегда держалась на вертикали власти при полной анемии ветвей периферии. Только полное разрушение этой вертикали даст надежду на эволюцию.
Добавить комментарий