Уважаемая пани Ирина, здравствуйте!
Надежды на скорое окончание войны оказались надеждами.
Война продолжается. Вражеский дрон взорвался в 200-х метрах от моего дома. Хорошо, что взрывная волна прошла по касательной к стеклам.Вылетели не все. Моя, теперь уже покойная, жена, которую доконала война, успела оклеить наши стекла лентами, по опыту спасения от аналогичных фашистских бомбардировок мирного населения в 1941 году.
Это главная новость на сегодня. Теперь каждый день у нас начинается с известий: что развалили, да кого убили наши враги.
Дай бог здоровья Вам и журналу!
С глубоким уважением,
Вадим Горюшко
Киев
***
1945 год. Победа. Разведки стран-победителей рыщут по Германии: разыскивают промышленные секреты, особенно патенты военно-промышленного комплекса.
Американцы оказались шустрее: они нашли и вывезли в Штаты архивы немецкого патентного бюро, в том числе и патенты на производство боевых отравляющих веществ типа зарин, заман и прочих подобных веществ нервно-паралитического действия.
Эти вещества отличались тем, что даже в самых ничтожных дозах вызывали галлюцинации и распад психики человека. Неоказание срочной помощи при отравлении вызывало неизбежную смерть.
Оказавшись без патентов, советское правительство кардинально решило вопрос освоения секретного фашистского производства: а не вывезти ли из восточной зоны оккупации Германии все химические (и не только) заводы?
Вывезти!
И потянулись к восточной границе советской зоны оккупации Германии тяжеленные поезда с вагонами и платформами, гружеными разобранными заводами.
Один из таких заводов приземлился в Горьковской области на берегу реки Оки недалеко от города химиков Дзержинск. Местные жители называли его Здержинск.
Река Ока, правый приток Волги, с тучными заливными лугами, славилась своей красотой и обилием рыбы (до размещения на ее берегах химических заводов).
Производственный корпус химзавода выстроили быстро. Он стоял параллельно реке, выше уровня разлива половодья. Основная технологическая линия производства
была смонтирована параллельно внешней стене цеха, обращенной к реке. Щит управления производством был вынесен в отдельное герметичное помещение, и там можно было работать без противогаза. Что же касается основной производственной линии, то строжайше было предписано работать в противогазе. Мало того, при первых признаках головокружения или галлюцинаций надо было немедленно по прямому телефону вызывать скорую помощь. Смена была всего 3 часа.
Был конец августа, завод готовился к пуску производства: выложили небитой плиткой полы цеха, покрасили стены, выкрасили трубопроводы в соответствии с регламентом производства. Открыли раздвижную стенку цеха в сторону реки, выкрасили реактора и теплообменники, просушили их на солнышке.
Из Москвы приехала Госкомиссия для пуска производства.
И вот, наконец, настал этот день.
Все заняли свои места, Госкомиссия пила коньяк в кабинете Директора.
Потихоньку начали пуск: закачали азот, проверили герметичность, вопросов не было.
Немецкие пусковые инструкции и инструкции по технике безопасности были исчерпывающими.
Автоматика постепенно добавляла нагрузку.
Технология выходила на регламентный режим работы.
Появился аппаратчик в противогазе и пошел контролировать прозрачность раствора в реакторах, для чего были предусмотрены иллюминаторы с подсветкой.
Проверил два реактора, дошел до третьего. Заглянул в иллюминатор и как-то заколдобился, ухватился за стойку реактора, чтобы не упасть. Ноги не держали, стекла противогаза запотели. Он сорвал противогаз и бросился к внутреннему телефону начальника смены.
- В третьем реакторе сидит козёл - доложил он.
- Ну и что же этот козел делает? – поинтересовался начальник смены.
- Трясет бородой! - ответил аппаратчик.
- Ты вот что - сказал начальник смены, никого не впускай, а мы придем и разберемся.
А сам нажимал уже красную кнопку тревоги. Скорая бала наготове и подкатила через пару минут.
Добры молодцы в белых халатах подхватили аппаратчика, уложили на носилки, одели на него кислородную маску,
задвинули носилки в машину цвета хаки с красным крестом и быстро укатили.
Начальник смены достал из шкафчика свой противогаз, проверил его герметичность, смазал стекла восковым карандашом от запотевания и пошел на первый этаж проверять реактор номер 3. Он открыл бронедверь и спокойно дошел до реактора, включил подсветку, заглянул в иллюминатор… и вдруг все поплыло вокруг, он ухватился за стойку, чтобы не упасть, наваливалась тошнота.
На него смотрели янтарные прищуренные глаза с вертикальными зрачками. Начальник смены пулей кинулся на второй этаж, где сидело начальство, влетел в щитовую и заорал:
Козёл!!!
В щитовой воцарилась мертвая тишина, только начальник цеха изо всех сил нажимал красную кнопку тревоги. Скорая дежурила под цехом. Санитары в белых халатах мигом уложили начальника смены на носилки и увезли его в медсанбат. Ситуация обострилась до предела. Главный встал из-за стола.
-Газоанализатр заражения воздуха не показывает сказал он.
-Со мной пойдут двое, нач. цеха и начальник техотдела. Дайте новые противогазы!
Первым заглянул начальник цеха, долго смотрел, а затем разразился таким многоэтажным художественным матом, который вряд ли когда-либо звучал в этих стенах…
Вторым заглянул начальник техотдела. Он схватился за сердце и повернулся к главному.
- Там действительно козел! – сказал он.
Главный инженер долго смотрел в окошко иллюминатора и, наконец, повернулся.
- Какой красавец! – сказал он.
- Первый раз в жизни вижу такого красивого козла!
- Интересно, как он сюда попал?
Главный инженер подбежал к пульту аппаратчика, схватил микрофон громкой связи и объявил:
- Говорит главный инженер, Аварийная остановка!
- Промывка линии!
- Дезинфекция реактора № 3,
- Повторный пуск!
Временную остановку скрыть не удалось. Через 5 минут в цехе появился начальник первого одела со своим штатом, который попереписывал всех свидетелей срыва пуска стратегического производства. Еще через 45 минут перед цехом с визгом затормозил ВИЛЛИС с особистами в зеленых фуражках.
Начались поиски агента международного империализма, который, во-первых, доставил козла в цех, и во-вторых, забросил его в реактор.
Виновник торжества лежал бездыханный на белой простыне на монтажной площадке, Кто-то по христианскому обычаю закрыл ему глаза.
Через пару часов следователь привез из ближайшей деревни сухонькую старушку, которая пасла стадо коз на землях, что завод отобрал у колхоза.
Увидев тело козла, старушка запричитала: - Борька! И как же тебя угараздило? Что мои козы без тебя делать-то будут?
Военные следователи молча смотрели на старушку.
Предположить, что она одной левой забросила козла в реактор, было свыше их способностей.
Следствие зашло в тупик. Следователь записал: Виновник аварии погиб, обстоятельства выясняются. И тут я вспомнил повадки животных, о которых мама
рассказывала мне в долгие уральские вечера 1941-1943 г.г. при мерцающем тусклом огоньке масляной коптилки.
Мама Надя во времена революции и гражданской войны пасла коз. И старый козел, вожак стада из пяти коз, обожал греться возле сложенной из кирпича дворовой печки после того, как на ней переставали готовить.
Я понял всё, и картина стала разворачиваться передо мной во всей своей красе.
Стояли последние теплые деньки августа. После обеда потянул холодный северный ветер. Стадо коз паслось на зеленой травке возле цеха, под которым просыхали после профилактики нагретые солнцем три свежеокрашенных реактора.
Молодой козёл, почуяв струящееся из горловины тепло, зашел погреться и задремал.
А в это время бригада слесарей Оргхима в темпе позакрывала крышки реакторов и подключила их в технологическую линию. Все было готово к пуску, который так неудачно закончился.
Виновных вроде бы и нашли, но судить их было не за что.
Главный инженер и начальник цеха схлопотали по выговору без занесения в личное дело, которые через год с них сняли. Цех отгородили от реки двойным рядом колючей проволоки, и эту неприятную историю старались не вспоминать.
А мне, честно говоря, жаль козла!
Добавить комментарий