"Учитель, перед именем твоим,
Позволь смиренно преклонить колени"
С творчеством Александра Янова я впервые познакомился в начале 90-х годов прошлого столетия. В декабре 1990 года, вместе с женой и девятилетним сыном, я прилетел в Соединенные Штаты для аспирантской учебы на факультете религиоведения Темпльского университета в Филадельфии. Едва освоившись в чужой стране и придя в себя после развала СССР в 1991 году, я с жадностью набросился на современную эмигрантскую литературу, которая наконец-то стала мне доступна. В числе книг, прочитанных мной в то время, оказался и том Александра Янова «Русская идея и 2000-й год», выпущенный издательством Liberty Publishing House в 1988 году.
Сказать, что эта книга потрясла меня, значит не сказать ничего. Это был поистине гром среди ясного неба! Исследование Янова об истории и будущем России ошеломило меня, поскольку базировалось на сформулированной автором, строго-научной теории российских политических циклов. Оно предсказывало скорое падение Советского Союза, которое к тому времени, когда я читал эту книгу, уже состоялось. И предупреждало об опасности русского фашизма – появлении националистической, авторитарной сверхдержавы, которая обладает ядерным оружием и держит весь мир в страхе, шантажируя угрозой его применения.
Книга Янова затмила все, что я читал об истории России, включая и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, и «Розу Мира» Даниила Андреева, и даже историософские построения любимого мной Николая Бердяева, с которыми я познакомился еще в советском самиздате. Янов стал для меня интеллектуальным учителем, с построениями которого я сверял мои собственные историко-философские взгляды. Перефразируя Маяковского, могу смело сказать, что «я себя под Яновым чистил, чтобы плыть в демократию дальше».
Нужно ли пояснять, что с тех пор покупал я все книги, опубликованные Александром Львовичем? В 1995 году я залпом прочел его очередную работу под названием «После Ельцина: «Веймарская» Россия», изданную в московской издательской фирме «Крук». В ней, впервые в мировой исторической науке, Янов ввел по отношению к России этот недвусмысленный термин. Аналогия с веймарской Германией, приведшей к власти Гитлера и бросившей реваншистский вызов Западу, была и прозрачной и устрашающей одновременно. Впоследствии, в книге «История одного отречения» (изд. «Новый хронограф», 2012) Александр Львович радикально изменил свою позицию. Он писал, что не думает, будто «Россия 1990-х была «веймарской» и уж тем более что «веймаризуется» она сейчас», в 2010-е годы.
Аргументы его, по сути, сводились к следующему. Во-первых, «патриотические истерии» вовсе не новость в российской истории и необязательно ведут к фашизму. Во-вторых, у идеологии ультранационализма нету шансов на победу в много-этнической и мульти-религиозной России. Недаром правители постсоветской России так и не сумели вдохновить народ не то что «русской идеей», а хоть сколько-нибудь внятной и последовательной идеологией. В-третьих, постсоветская РФ, в отличие от гитлеровской Германии, не в силах обеспечить своим гражданам экономическое процветание на уровне европейского. И, наконец, не видно на горизонте харизматического лидера, который провозгласил бы «на весь белый свет, подобно своему предшественнику, что-то вроде этого: “Либо Германия снова будет мировой державой, либо ее вообще не будет”».
В общем, отрекся Александр Львович от своей же гипотезы, или, если хотите, предсказания. Открестился, написав целую книгу, – и, как мне кажется, зря. По-крайней мере, преждевременно. Ведь в итоге, ошибся он всего лишь на два десятка лет. И экзистенциальный кошмар, который долгие годы преследовал великого русского историка, мучил и ужасал его, все же был воплощен в жизнь. Состоялся «приход к власти в Москве…агрессивной диктатуры, столь же непредсказуемой, как сегодняшний Иран, и столь же закрытой от мира, как Северная Корея, но контролирующей, в отличие от них, горы ядерного оружия». И произнес, никак не тянувший поначалу на экзальтированного харизмата, Владимир Путин, свои знаменитые сентенции: «Зачем нам мир, если в нем не будет России?» Или – о ядерной войне: «Мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут». А 24 февраля 2022 года, спустя меньше недели после кончины Александра Львовича Янова, развязал новоявленный русский дуче войну против соседней Украины, назвав ее, вполне в гитлеровском духе, «специальной военной операцией».
Перенесемся, однако, назад в теперь уже столь далекий и кажущийся еще невинным 1995 год. В марте того года в Нью-Йорке, где жил Александр Львович, проходила ежегодная конференция регионального отделения американской ассоциации славистов, которую после развала СССР переименовали в Ассоциацию славянских, восточноевропейских и евразийских исследований. В рамках этой встречи ученых-славистов состоялось и организованное мной заседание под названием «Константин Леонтьев и современная русская мысль».
Честно скажу – выступил я с этой инициативой прежде всего, чтобы лично познакомиться с Александром Львовичем. Зная, что Янов – специалист по русскому национализму и писал о Леонтьеве, я пригласил его прочитать доклад об этом мыслителе, и к моей огромной радости, он с легкостью согласился. На том же заседании прочел свое сообщение и я, посвятив его теории религиозных циклов, которую разрабатывал, находясь под сильным впечатлением от историко-философских концепций моего мэтра. Назывался мой доклад «Органическое развитие религии: ответ Константину Леонтьеву».
После окончания ученых дискуссий мы вышли в коридор и Александр Львович, обратившись ко мне, произнес:
– Спасибо, что вытащили меня сюда. А то я давно уже не участвую в конференциях.
– Что Вы, – ответил я, – это Вас надо поблагодарить, что согласились выступить. Я ведь давно хотел с Вами познакомиться, читал Ваши книги. А гипотеза о религиозных циклах из моего доклада, вообще, навеяна Вашей теорией политических циклов российской истории.
– Да-да, – проговорил Александр Львович, по-моему, скорее из вежливости, – я обратил внимание. Там было что-то интересное…
– Я отправлю Вам по почте статью на основе доклада, – продолжал я. – Суть моей гипотезы в циклическом развитии мировых религий и, в особенности, молодого религиозного движения под названием вера бахаи. Вы не слышали о такой религии?
Я не знал в то время, что Александр Львович называл себя в шутку «запущенным атеистом». Но тогда, будто подпрыгнув, он быстро приблизился ко мне вплотную и прошептал:
– А что, откровение уже дано?
– Мне кажется, что дано, – удивленный его неожиданной реакцией, ответил я.
– И какая основная мысль? – Александр Львович напрягся.
– Всемирное объединение человечества.
Янов затих на мгновение, а потом удовлетворенно заметил:
– Ну да, это как раз то, чего они так не хотят!
Понятно было, что он имеет в виду российское государство и его правителей, о которых он написал так много пронзительных и проницательнейших книг и статей. А я подумал про себя: «Да, Александр Львович, а ведь Вы не безбожник! Вы ни секунду не сомневаетесь в грядущем торжестве добра и справедливости. А возможна ли такая убежденность без настоящей веры во Всевышнего?»
В следующий раз мы с Александром Львовичем Яновым общались, когда я готовил антологию современной русской философии на английском языке для голландского издательства Брилл. Я написал Янову и пригласил его к участию в качестве одного из авторов. Предложил прислать мне статью на выбранную им тему и краткую биографическую справку. В ответ получил вежливый, но недвусмысленный отказ.
«Дорогой Михаил Юрьевич (надеюсь, не ошибся в отчестве), – писал Янов, – для меня большая честь участвовать а Антологии "Русская философия в XXI веке", хотя, как говорят мои критики, я, если и философ, то лишь философ истории («Легенда русской историософии», как гротескно назвал меня в Послесловии к последней моей книге известный историк И.В. Кондаков).
Все условия публикации, перечисленные в издательской заявке, для меня, как Вы понимаете, просты. Кроме одного, которое, увы, может оказаться непреодолимым. Я имею в виду «качественный английский перевод» представленной статьи. Никогда не умел писать по-английски книги, переводчику платило издательство. Статьи в свое время писал. Но то время давно прошло. Мой письменный английский, извините, сдох. А нанять квалифицированного переводчика не могу себе, к сожалению, позволить.
Не получается, дорогой Михаил Юрьевич. Хотел бы в рай, да грехи не пускают. Но чтоб Ваше любезное письмо было не вовсе безрезультатным, посылаю пока еще неопубликованное интервью со мной М. Аркадьева. Что-то вроде биографической справки.
Еще раз спасибо.
Ваш А.Я.»
Несмотря на неудачу, я не оставлял надежды привлечь Александра Львовича к одному из моих историко-философских проектов. Дело в том, что англоязычная антология не смогла вместить целую плеяду зарубежных русских мыслителей, которые безусловно заслуживали в ней места. И тогда я решил выпустить параллельную русскоязычную антологию, включив в нее русских мыслителей, проживающих за рубежом. Снова пригласил Янова, и на этот раз получил от него добро:
«Дорогой Михаил, на такое предложение я, конечно же, соглашусь без оговорок. И первое, что приходит в голову, это, разумеется, интервью с Мишей [Аркадьевым], о котором Вы знаете. Оно свело бы необходимость биографической справки к минимуму: практически все, что со мной было ПОСЛЕ 1970 в интервью есть. А что было ДО этого, имеет к истории русской мысли отношение скорее косвенное как дошкольный, если хотите, период.
Несмотря на то, что персональной драмы было в нем больше, чем достаточно. Но интересна она была бы, думаю, лишь для биографа. А его, увы, нет.
Если подходит, вопрос решен.
Cогласны?»
Разумеется, я был согласен. И вскоре получил от Александра Львовича лаконичное сообщение, написанное в его излюбленной эмоционально-доверительной манере, с приложенной к нему окончательной версией интервью:
«Дорогой Михаил, исполняю обещание. Но я не знаю даже, как называется книга, для которой я пишу, когда она выходит, кто будут мои соседи на ее страницах. Расскажите мне о ней и о них немного. И о себе тоже. Я же перед Вами раскрылся до донышка.
Обнимаю,
Ваш А.Я.»
В ответном послании, как и просил Александр Львович, я рассказал о себе, о преподавании в университете и об антологии, которую собирался выпустить в бостонском издательстве М-Графикс. Составил список предполагаемых участников, а в приложенном файле послал два небольших моих эссе и интервью со мной на историко-философские темы. Чтоб уж «до донышка».
Антологию я составил не по алфавитному принципу, а по старшинству, т. е. по возрасту авторов. Сделал это специально, чтобы открывалась книга статьей Янова как патриарха русской эмиграции и интеллектуальной традиции нео-западничества. Не знаю, сколько продано было экземпляров, но в Фейсбуке она пользовалась огромной популярностью. Более сотни лайков и комментариев. Был среди них и емкий, афористичный отзыв самого Александра Львовича: «Думал, богатыри – не мы. Оказалось, мы».
Впоследствии, мы переписывались с Яновым, в основном, в Фейсбуке. Он публиковал на своей странице главы из новых, а также прежних, но переработанных и дополненных, книг. В свои девяносто с лишним, страдая от тяжких недугов и пережив пять операций, Александр Львович, тем не менее, не терял присущего ему оптимизма и бодрости духа. Его потрясающей работоспособности могли бы позавидовать многие молодые историки и философы.
Очень болезненно воспринял Янов президентство Дональда Трампа, чью программу и деятельность резко критиковал, и авторитарную фигуру которого считал очень опасной для американской политики. Тут мы с ним опять же полностью сходились в политических пристрастиях, и он писал мне, что «мы работаем на одной волне». Александр Львович, вообще, симпатизировал демократам. А на критику про-республиканских читателей, убежденных, что те мечтают построить в Америке социализм, советовал им не путать Госплан с Собесом.
Что же касается оценки Владимира Путина, то Александр Львович исходил из своей, признанной уже классической, теории политических циклов. По его мнению, изменив конституцию и усиливая репрессии, российский президент, самолично роет могилу своему авторитарному режиму. Какой бы мощной и неприступной ни казалась автократическая власть в России, всегда наступает момент, когда ее западные истоки и устремления дают знать о себе с новой силой и проявляются во все более широких и полномасштабных реформах. Янов не сомневался, что после столетий исторических метаний и самодержавных откатов, Россия в конце концов станет западной страной. И когда это произойдет, добавлю я, российские школьники будут изучать политическую мысль России от князя Андрея Курбского до великого русского историка, нашего современника, Александра Львовича Янова.
Добавить комментарий