МВТУ 3 курс 1978г.
«Когда мне невмочь пересилить беду,
Когда подступает отчаянье,
Я в синий троллейбус сажусь на ходу,
В последний, в случайный.
Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
И боль, что скворчонком стучала в виске,
Стихает, стихает» (Булат Окуджава)
Мы с Мишкой ехали на троллейбусе № 24, который ходил по маршруту метро Авиамоторная - метро Лермонтовская, а сели мы на остановке Московский энергетический институт. Старенький троллейбус, как какой-то большой жук, уцепившись своими ветвистыми рогами за провода, резво, как новенький, бежал через старый Дворцовый мост, под которым лениво текла сонная речушка Яуза, и ничто уже не могло её разбудить. Даже в начале лета, когда в неё выпускники МВТУ сбрасывали сотни ненужных уже им тубусов, она все равно спала мертвецким сном. Тубусы куда-то плыли, а она спала. А мы - студенты Бауманки, когда нам было тяжко, невыносимо в учёбе, шутили: «Ну, всё, больше не могу! Сейчас пойду - и в Яузе утоплюсь». «Городская язва», так прозвали Яузу, кое-где она обмелела и было видно дно. Ну, где тут утопишься? И такая она была грязная, особенно зимой страшненько выглядела - кругом белый снег, а она не замерзала и клубилась паром на морозе. Гранитные берега, которыми её одели, чистоты ей не добавили!
Троллейбус остановился возле «туполёвской шарашки», но, поняв, что она засекречена и лучше здесь долго не стоять, понёсся дальше, вихляя своими рогами по улице Радио, на которой в тридцатые годы, при разборке кирхи святого Михаила, обнаружили в склепе гроб с телом Якова Брюса. Его опознали по фамильному перстню, а по другим данным - по нашивке ордена Андрея Первозванного. Мы ехали по историческим местам Немецкой слободы, дух которой ещё не выветрился из Москвы, он был приятен и будоражил мозг своими тайнами.
Мишка сидел и разглядывал свой билет, который оказался счастливым, и его следовало бы съесть, так мы делали в детстве.
«Подарил мне троллейбус сегодня счастливый билетик.
Суммы цифр равны – это значит: счастливый билет.
Его нужно хранить или съесть – так советуют дети;
И тогда вам успех обеспечен на несколько лет».
Я смотрел в окно, где показалась Елоховская церковь, которая в то время была главной в Москве, и в ней крестили ещё великого поэта Александра Пушкина. Над золотыми куполами плыли, не спеша облака, похожие на сахарную вату, такие же воздушные и белые, и им не было конца. Куснуть бы их сейчас, наверное, они сладкие? Я боялся, что сейчас пойдет дождь, и вся эта небесная красота растает, как сахарная вата, но не в моем рту. Ну, вот «накаркал». Пошёл дождь, забарабанил громко, громко в окно, и его капли, извиваясь на стекле, стекали вниз, оставляя на нём русло ручейка. Он бил и по крыше троллейбуса, отплясывая там странный танец. Заблестели золотые купола на Елоховской церкви, разноцветные зонты, как осенние листья, поплыли вместе с людьми, а дождь-шалун плясал под их ногами на асфальте. Танго? Нет, фокстрот.
- Жень, может, мне счастливый билет съесть? - спросил Мишка - и вывел меня из романтического состояния.
- Не надо, вдруг контролеры? Штраф будешь платить, что ли?
У Елоховской церкви как всегда полно народу, раскрыв зонты, сидят с кружками нищие и ждут, кто кинет им копеечку. А кружки наполняются водой, думаю, это «святая вода». Как хорошо ехать и смотреть в окно, в которое стучит проказник - дождь, просясь в троллейбус, но попасть, не может и злится, отрываясь на прохожих, что идут по улице, хлеща их холодными каплями по лицу. Кто-то из прохожих укрылся от дождя зонтом, кто-то, не имея его - книгой, которую уже вероятно, читать не будет никогда, а кто-то, поумнее, просто спрятался под козырёк дома.
- Жень, ну, что уж больно интересного можно увидеть в окно? Узенькую улочку, на которой стоят серые неказистые домишки в 2-3 этажа, построенные еще при царе-Горохе, и над всем этим возвышается бледно-бледно-зелёная огромная Елоховская церковь, которая сливается с синевой неба...
- Да, ребята, в этом-то и вся красота этой тихой старинной улочки, которой лет через 20-30 просто не будет.
- Молодой человек, передайте, пожалуйста, на билет, - и кто-то даёт мне четыре копейки. Этот кто-то, «промок до нитки» под дождём, как говорится «с ног до головы», и с его рукава холодные капли дождя капают прямо мне за шиворот, катясь по спине, вызывая у меня дрожь и молчаливое возмущение.
- В природе всё «шиворот-навыворот», ну, вот дождь добрался и до меня таким вот странным способом, - подумал я и опять посмотрел в окно, по которому барабанил дождь, он смеялся надо мной и грозил нам громом. И тут, через несколько секунд, где-то высоко в небе, так бабахнуло, что бабулька, сидевшая перед нами, вздрогнула. Что-то забормотала невнятное и стала неистово креститься. Я тут сразу вспомнил поговорку, смысл которой никогда раньше не понимал: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Ведь гром, молния издавна считаются живыми существами, наделёнными силой. Они подвластны высшим Богам. На Руси таким богом был Перун.
- Площадь Разгуляй, следующая - Басманный переулок,- объявил водитель и открыл двери троллейбуса, в салон ворвался химический родственник кислорода - озон, дышать сразу стало легко. Бабулька успокоилась, привела свои нервы в порядок и внятно спросила нас:
- Ребята, у вас животы не болят? Мы переглянулись, её вопрос, вроде простой и жизненный, поставил нас в тупик, но Мишка, почесав свою «репу», ответил:
- Бабуля мы сегодня ещё ничего не ели толком, с чего они у нас заболят?
- И ладно. Тогда запомните на будущее: если вы хотите, чтобы у вас весь год не болел живот — при звуках первого грома необходимо мгновенно упасть на пол и кататься по нему, держась за живот и корчась, как будто у вас действительно очень сильная боль.
- Предрассудки все это, бабуля, - хотел я сказать, но тут так опять бабахнуло, что я промолчал, но на пол троллейбуса не упал.
Небольшое отступление. Из путеводителя по Москве. «Площадь Разгуляй».
Площадь Разгуляй - это небольшая треугольная площадка, где сходятся улицы Старая и Новая Басманная, на исторической Покровской дороге.
По Cтарой Басманной улице, мимо изб басманников, шла главная дорога из Кремля в село Рубцово на Яузе, переименованное в 1627 году в село Покровское, по которой цари ездили в свою загородную резиденцию, а царь Алексей Михайлович с 1650 года – в любимое своё село Преображенское. Теперь по этой царской дороге едем мы с Мишкой на троллейбусе, правда, не зная об этом ничего. Здесь ещё в XVII веке фасадом на Старую Басманную стоял знаменитый деревянный одноэтажный трактир «Разгуляй», давший название площади. Он славился буйными попойками, сюда приезжали мужики, чтобы специально хорошенько «расслабиться» и «упиться в усмерть, как в последний раз». Прибывший в Москву в 1678 г. с польским посольством чешский путешественник Бернгард Таннер говорил об одном кабаке: «Перед городом есть у них общедоступное кружало, славящееся попойками, у них принято отводить место бражничанью не в Москве». Надо думать, что по этому кабаку площадь и получила свое название — «Разгуляй».
Для советского уже «Разгуляя» характерны образы не «кабацких мужиков», а студентов, которые или с портфелем в руке и тубусом с чертежами, или с папкой под мышкой сидят в уютном скверике на лавочке около памятника Николаю Бауману, что рядом с Елоховской церковью, и тихонько втихаря пьют дешёвый «Ах-Дам», ах, простите, портвейн «Агдам». Со временем этих студентов разбросает по далёким городам СССР и они будут всю жизнь помнить свою «альма - матер» - МИСИ имени Куйбышева, что стоит на скрещении двух старых московских улиц с развёселым названием «Разгуляй».
И тут Мишка вдруг стал меня дергать за рукав и шептать мне в ухо:
- Жень, смотри, это же дом Якова Брюса.
- И что? Миша, успокойся уже. Он твой друг что ли? Так переживаешь за него, что трясёшься весь, как припадочный,- ответил я спокойно, но Мишка ещё сильнее возбудился и стал, нашёптывая мне какую-то околесицу.
- Жень, ты что, не знаешь, кто такой Брюс?
- Нет, не знаю.
- Жень, ведь именно его упомянул в поэме «Полтава». Пушкин:
«...Сии птенцы гнезда Петрова -
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный
И Брюс, и Боур, и Репнин...»
- Миша и что? Я и Боура, и Репнина тоже не знаю.
Мишка шептал мне: «Жень, эта площадь Разгуляй известна домом Мусиных-Пушкиных. Видишь вон тот дом с восьмиколонным портиком коринфского ордера? Тут я разозлился и его перебил, хорошо, что не прибил:
- Миша, какого, какого ордера?
А тот невозмутимо, будто мы на лекции в архитектурном институте объясняет мне:
- Древнегреческий мастер Каллимах, прогуливаясь в окрестностях Коринфа, набрёл на могильный холм «одной девушки, гражданки Коринфа, который украшала, согласно погребальному обычаю бедных людей, простая ивовая корзинка с вещицами, накрытая сверху черепицей. Сквозь прутья корзины со временем проросли листья аканта и образовали нечто вроде букета. Каллимах, восхищённый новизною вида и формы, сделал для коринфян несколько колонн по этому образцу, определил их соразмерность и установил с этого времени правила для построек коринфского ордера..
- О—оо, ну, откуда он это всё знает? Ходячая энциклопедия какая-то..
- Жень, ну, видишь, видишь этот дом? Народная молва называет его домом Брюса. А сам Брюс жил неподалёку на Вознесенской улице сейчас это улица Радио, это почти рядом с МВТУ. В конце XVIII столетия один из Мусиных-Пушкиных женился на внучатой племяннице Якова Брюса Екатерине Яковлевне Брюс. Их потомки стали называться Мусиными-Пушкиными-Брюсами. Видимо, поэтому дом и приписали Брюсу. В 1835, когда здание отдали для 2-й московской гимназии, была изменена отделка интерьеров. В 1930 году здание было надстроено и в нём располагались Дом Красной Армии, Индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта, а с 1943 Московский инженерно-строительный институт имени Куйбышева. В пушкинские времена его звали «Дом колдуна Брюса». Граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин поэту Пушкину приходился дальним родственником и имел с ним общего предка. Сам же Алексей Иванович тоже был известным государственным деятелем, историком, собирателем старинных рукописей. Это он нашёл оригинал рукописи «Слова о полку Игореве». Однако сохранить не сумел. Во время наполеоновского пожарища в Москве, в 1812 году, рукопись эта сгорела. Так вот, граф был женат на Екатерине Алексеевне Волконской. Ну, а та не только продолжала фамилию Волконских, но и приходилась внучатой племянницей Якову Брюсу.
- Ну, и что?- думал я про себя. - Зачем мне эта информация, что я с ней буду делать? И, если честно сказать, я запутался в этой родословной.
- Жень, вон часы на доме висят, видишь? Они волшебные. Встанешь под ними, и время как бы останавливается. Я глянул на Мишку - таким одержимым рассказчиком, я его никогда не видел.
- Говорят, что граф Мусин-Пушкин заказал Брюсу солнечные часы с чудесными свойствами. Помимо времени, часы должны были указывать на месторасположение кладов и предсказывать будущее своего хозяина. Пока Яков Брюс работал над часами, граф умер, а его наследники не захотели оплатить работу. Тогда Брюс проклял часы, повелев им впредь показывать только плохие события. Всё так и случилось.
- Миша, верится в это с трудом, какой дурак с колдуном так шутить станет?
- Жень, ну, поверь уж. Свои часы Брюс повесил на всеобщее обозрение! Чтобы любой желающий мог и время уточнить, и на будущее своё взглянуть. Потому как часы ещё и как машина времени работали: достаточно встать под ними…
- Миша, хватит сочинять про машину времени….Еще внеземных пришельцев сюда приплети…
- Жень, плохо видно из троллейбуса, но я тебе опишу эти часы: ось в виде восьмёрки, по бокам месяцы разные, а ещё какие-то знаки — не иначе, как каббалистические! Это крест, окружность, лопата, звезда, угол. Крепёж явно крест напоминает, а циферблат или как уж его назвать — ну, вылитый гроб со срезанными уголками. Люди стали шептаться: тут, мол, время иначе течёт! Постоишь под часами пять минут, а тут ужё и вечер наступает. То есть часы выкачивали из людей их время и передавали его…
- Миша, совсем в Бауманке свихнулся от учебы? Куда, кому передают время?
- Жень, может, Брюсу в Сухареву башню передавали?- спросил Мишка, но тут его перебил мужик, который стоял рядом с нами и всё время молчал, видимо, слушал всю эту нашу бредятину:
- Ребята, а Брюс ли сделал эти часы? Давайте, сопоставим даты.
Я глянул на мужика, ну, вылитый профессор Жуковский, а он продолжал: «Яков Вилимович Брюс умер в 1735 году. А Мусин-Пушкин сумел родиться только спустя 9 лет. То есть заказать часы чародею никак не мог. Равно как и то, что умерший Брюс не мог выполнить заказ. Откуда же пошла эта легенда? Из двух источников. Во-первых, на Разгуляе первой половины XVIII века действительно стояло несколько домов, в которых жили потомки Якова Брюса. И, между прочим, потомков было много. Например, племянник Брюса жил в центре Москвы, там, где сейчас Брюсов переулок. А, во-вторых, супруга Мусина-Пушкина действительно имела отношение к роду Брюса….».
- Ребята, а ещё эти часы напасти разные предсказывают. То первую Отечественную войну, то октябрь 17-го года. Мраморная доска, на которой крепился часовой механизм, наливалась кровавым цветом, пророча кровь, гибель и прочие несчастья горожанам. Эти часы ходят до настоящего времени. Прильнешь ухом к стене и слышишь, как стучат: тик-тук, тик-тук... А злые языки говорят, что никакие это не часы, а просто могила брюсовой жены - Маргариты фон Мантейфель, которая чем-то ему не угодила, - перебила мужика-профессора и встряла в наш разговор бабулька, что сидела сзади нас. И после своих слов она три раза перекрестилась. Я её приметил, когда она в троллейбус села у Елоховской церкви. Мужик-профессор посмотрел на бабульку, как на ведьму, и вышел на следующей остановке, а мы все поехали дальше, как под гипнозом.
- Но откуда же взялись сами часы? – спросил я Мишку.
- Внучка графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина – Софья Мещерская раскрыла семейную тайну. Оказалось, часы установил на доме воспитатель графских детей – французский аббат Адриан Сюрюг, настоятель католического храма Святого Людовика в Москве. Он был образованным и просвещённым человеком, создал учебники по истории, мифологии и французской литературе. И как вспоминала потом Софья: «Когда часы установили, на Разгуляй стали стекаться толпы народу – полюбоваться на невиданную в Москве диковину, а в полдень сюда приходили часовщики со всего города – сверять точное время».
- Миша, но неужели москвичи никогда часов не видели?! Или они действительно были такими уж необычными?
- Жень, после революции в этом районе стало происходить большое количество самоубийств. Тогда власти и распорядились стержень, который в зависимости от положения Солнца показывал то или иное время снять, каббалистические знаки на доске сколоть, ну, а саму доску закрасить. Ну а перед войной стали замечать, якобы, прямо из стены дома под часовой доской время от времени появляются мужчины, одетые по старинке – в армяках и поддевах. Они от страха таращат глаза, истово крестятся, будто не понимают, где оказались. Иногда являются и молодухи в разноцветных сарафанах, а, увидев, где очутились, впадают в панику и начинают голосить. Всех этих невесть откуда взявшихся мужиков и молодух забирали в НКВД, после чего их никто больше не видел.
- Миша, кем они были, эти люди?
- Жень, мне кажется, это пришельцы из прошлого, «перемещенцы в пространстве». Но тогда приходится признать, что эти часы оказались настолько сильными, что даже после уничтожения ухитрялись делать свое дело, перемещать время вспять, и открывать портал пространства.
- Миша, ты хоть понял, какой ты сейчас бред нёс?
Мы давно уже проехали этот чёртов «Дом Брюса», Мишка, наконец-то замолк и «ушёл в себя или в пространственный портал», а может, обиделся на меня. У меня ухо распухло от его рассказов и стало, как и я сам, лопухом.
- Мишка, откуда ты это всё знаешь? – не удержался я и спросил.Он очнулся от забытья и ответил:
- Недавно случайно прочитал в журнале «Наука и жизнь, и ты знаешь, Жень, я удивился, какие интересные есть места в Москве и по ним мы сейчас едем.
Мишка так увлечённо рассказывал, а я так развесил уши, что не заметил, как Мишка съел билет. На следующей остановке в троллейбус неожиданно, как «черти из табакерки», что неудивительно для этих мистических мест, вошли контролеры и спокойно сказали: «Граждане, предъявите билеты». А Мишке нечего было предъявлять. Я вступился за него и сказал, что Мишка честный парень и билет покупал, но нечаянно съел. Тетка в шиньоне, ухмыляясь, спросила:
- Он что, голодный? Попросил бы у меня, я бы ему батон дала.
- Нет, тётенька, он счастливый….,- не успел я договорить, меня опять перебила эта тетка с батоном.
- Вас, молодых, не поймёшь, то он голодный, то он счастливый. А я добавил:
- Он счастливый билет съел.
- Тьфу ты, морочите мне тут голову, - выругалась она.
- Платите штраф один рубль за бесплатный проезд,- сказали контролеры. Мишка им ответил: «Не буду, у меня билет был, но я его съел». Нас высадили из троллейбуса на остановке «Сад имени Баумана». Бабулька махала нам в окно рукой.
Добавить комментарий