Спасшиеся из ада угодившие в ад

Опубликовано: 5 мая 2006 г.
Рубрики:

Нынешний 2006 год, может быть, и не так уж богат юбилеями, но 9 мая в России — как каждый год — отмечается День Победы, 61 год со дня окончания войны в Европе. Многие из наших читателей отмечают эту дату и здесь, в Америке.

68 лет назад было подписано Мюнхенское соглашение. А через несколько дней после этого геноссе Гитлер с проникновенной искренностью, достойной лучшей участи, известил мир о своих намерениях. Он сказал: “Мы не заинтересованы в подавлении людей. Мы хотим быть счастливыми в той мере, в какой представляется нам возможным. Наши внешнеполитические цели не безграничны, не вызывающи и определены нашими возможностями. Их единственное назначение — служить Германии и народу Германии... Хотя Германия сегодня стала свободной и сильной, мы не испытываем ненависти к другим народам”.

“Другие народы” с большим энтузиазмом аплодировали этим красивым и задушевным словам. Но... недолго праздник длился, и Гитлер продемонстрировал истинный смысл этих слов. Как показывают некоторые события нашего времени, большая часть представителей “других народов” за 73 года — от прихода Гитлера к власти до наших дней — урока не усвоила и разразившаяся вслед за этими словами мировая катастрофа ничему их не научила.

В 1933 году Адольф Гитлер пришел к власти. Стоит напомнить, что в отличие от Ленина, Гитлер получил власть не путем военного путча (названного потом Великой Октябрьской революцией), а в результате победы на демократических выборах. Представители немецкой интеллигенции, среди которых было немало евреев (уверовавших, что вся антисемитская направленность гитлеровских речей не больше, чем предвыборная риторика), отдали свои голоса Гитлеру.

Сразу после внушительной победы Гитлера и Национал-социалистической рабочей партии на выборах, стало ясно, что идеи выраженные в книге “Моя борьба”, будут незамедлительно воплощаться в жизнь. Представители интеллигенции — евреи и не евреи — стали срочно покидать Германию. Одни уезжали на Запад, главным образом, в США, другие на Восток — в страну победившего пролетариата, строящего социализм — “самое свободное и справедливое общество на Земле”.

О тех, кто уехал в США, рассказывается в очень интересной книге “Изгнанные в рай” (о ней я собираюсь вскоре написать). О тех, кто поехал в противоположном направлении, тоже написана книга Дэвидом Пайком “Немецкие писатели в СССР, 1933-1945”.

Эти, наивные и несчастные, искали спасения в СССР, а оказались в положении бегущих из огня в полымя. Спасаясь из ада, они угодили в ад.

Дэвид Пайк пишет, что в 30-х годах, когда стало ясно, что нацизм в Германии — всерьез и надолго, “европейские интеллектуалы почему-то решили, что единственной силой в мире, которая может противостоять мраку и ужасу нацизма, является сталинизм, мнившийся им воплощением в жизнь марксизма на данном историческом этапе. Они прославляли СССР, видевшийся им оплотом справедливости, свободы, света, восстающий против кошмара гитлеризма”. Что породило такие убеждения, сказать нелегко. Конечно, прежде всего, очень умело поставленная пропаганда, по своей лживости оставившая далеко позади геббельсовскую “самодеятельность”. Но никак нельзя сбросить со счетов то, что в огромной мере заблуждавшиеся хотели заблуждаться и предпочитали не знать того, что разбивало их иллюзии. Ослепленные и оглушенные мастерски выстроенной ложью, поддержанной во всем мире Коминтерном, они не желали видеть того, что творилось в советской стране, не желали слышать или читать об этом: а факты были не столь уж укрыты, и кто хотел, тот знал.

Еще в начале двадцатых Кремль с сочувствием наблюдал за становлением молодого германского национал-социализма. Троцкий и Радек видели (и правильно видели) в нем союзника по борьбе против “империалистов Антанты”. Позднее, уже во второй половине 20-х и в начале 30-х, никто не сделал для прихода Гитлера к власти так много, как Сталин. Ибо пока немецкие коммунисты по приказу из Москвы грызлись и поливали из брандспойта немецких социал-демократов, немецкие национал-социалисты беспрепятственно, что называется, без конкурентов, продвигались к вершинам власти. Уже в 1934 году, выступая на XVII партсъезде, советский вождь недвусмысленно закинул удочку для геноссе Гитлера, сказав: “Конечно, мы далеки от того, чтобы восхищаться фашистским режимом в Германии. Но дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии, не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной”. Ну, казалось бы, все понятно и все сказано в открытую. Но кто не хотел, тот не понимал.

Несмотря на то что Гитлер со геноссен сталинскую удочку с наживкой проигнорировали, Сталин, проявляя упорство в движении к цели — дружбе с Гитлером, — продолжал слать в Германию своих эмиссаров для зондирования почвы и налаживания контактов. Однако, получая в обмен на свои заигрывания одни лишь презрительные фырканья и от ворот поворот, советский вождь задумался, как бы в этих играх не потерять лицо. Будучи человеком восточным, он был убежден, что лучший способ заставить дружить с собой — это показать, что ты можешь быть опасным в качестве врага. Потому в 30-х годах политика Коминтерна оказалась направленной на создание антифашистских комитетов и союзов, а также Народного фронта. На этом поприще исключительно энергичную деятельность развил известный, можно сказать, даже знаменитый, немецкий профсоюзный деятель Вилли Мюнценберг, горячий поклонник Ленина еще со времен пребывания того в Цюрихе, коммунист и верный друг Советского Союза, прозванный “мастером пропаганды”. Он был организатором многих антифашистских, но при этом непременно просоветских, мероприятий, в том числе Антифашистского Конгресса деятелей культуры в Париже. Забегая вперед, стоит сказать, что товарищ Сталин недолюбливал и не доверял тем, кто уж чересчур лез из кожи вон во имя торжества светлых идей коммунизма. Он не прощал чрезмерной прыти никому. Не простил и Мюнценбергу. В 1938 году Мюнценберг, находясь по делам Коминтерна в Париже, был срочно вызван в Москву. Он отказался подчиниться, так как до него уже дошли слухи, что прибывающие в Москву по таким вызовам иностранные коммунисты, прямым ходом следуют на Лубянку. Вскоре после этого Вилли Мюнценберг бесследно исчез. Его изуродованное тело было найдено в Швейцарии близ французской границы.

Опытные люди распознали руку Москвы. Казалось бы, трагическая судьба Мюнценберга должна была хотя бы насторожить восторженных поклонников Сталина и СССР. Но пристрастие к мифам оказалось убедительнее фактов.

Словом, искусственно распространяемое утверждение, что СССР — альтернатива гитлеризму, привело к тому, что некоторые деятели немецкой культуры, главным образом, коммунисты, кинулись в Советский Союз в поисках убежища от нацизма. СССР принимал беженцев с большим разбором. Чем руководствовался гуманнейший вождь, решая вопрос, кого пускать в Советский Союз, а кого нет, сказать невозможно. Но одно точно: едва немецкие товарищи пересекали границу СССР, они оказывались еще менее свободными и защищенными, еще более затравленными, чем они были в фашистской Германии. Одни нашли для себя в СССР пыточную камеру или барак и нары где-нибудь в бескрайнем архипелаге ГУЛАГ, другие заработали пулю в затылок, третьи после заключения пакта о любви и дружбе с гитлеровской Германией были выданы гестапо. Те же, кого не убили, не засадили в лагеря, не выдали на расправу, были запуганы и освобождены от таких “буржуазных предрассудков”, как совесть, порядочность, сила воли и личное достоинство.

Ни о какой “свободе творчества” немецкие деятели культуры и помечтать не могли. Спасибо, если разрешали славить советского фюрера и ведомый им от победы к победе великий Советский Союз. Зато в большом почете оказался еще один вид писательской деятельности — сочинение доносов друг на друга. Новая коммунистическая мораль, не зараженная “буржуазными предрассудками”, утверждала: кто хочет выжить, должен стучать и доносить.

Альфред Курелла, считавшийся в Германии блестящим эссеистом, получил среди своих соотечественников в СССР кличку “гильотина”, так как в результате написанных им доносов у его жертв слетали головы с плеч. Известный немецкий поэт Иоганнес Бехер тоже активно сотрудничал с НКВД и помогал посылать на Лубянку своих друзей. Правда, у Бехера время от времени случались приступы “мук совести”, и он делал попытки покончить с собой. Но ничего... Дожил до конца войны и поехал в Германию, где продолжал славить коммунистические идеалы и страну, где они воплотились в жизнь и которую ведет к сияющим высотам гений товарища Сталина.

Чудом выживший в сталинских лагерях другой немецкий поэт Хуго Хупперт, выйдя на свободу, обвинил в своем аресте Бехера и прославленного героя войны в Испании генерала Лукача, более известного под псевдонимом Мате Залка.

Правда, в 1941 году Лукач-Мате Залка сам угодил на Лубянку. Но это ни в какой мере его не обеляет.

Актриса Карола Негер, прославившаяся исполнением роли Поли в фильме “Трехгрошевая опера”, предавать своих друзей и знакомых не пожелала, за что и сгинула на одном из островов ГУЛАГа.

Сотрудничество с Лубянкой не помешало, а наоборот, помогло стукачам и доносчикам впоследствии занять почетные места на ниве культуры в ГДР.

В феврале 1938 года был уничтожен весь штат издававшейся в Москве немецкой коммунистической газеты “Роте Фанне” (Красное знамя). Ее редакторы: Генрих Зискинд и Вернер Гирш были арестованы. Кстати, Гирш, живя в Германии, попал в фашистскую тюрьму. Знавшая его лично жена Геринга сумела выхлопотать для него освобождение и помогла уехать из Германии в СССР, как оказалось, только для того, чтобы он нашел могилу в одном из сталинских лагерей.

На погибель были выданы нацистам вдова поэта Эрика Мюзама и композитор Ганс Давид, про которого уже после войны стало известно, что он был умерщвлен в газовой камере в Майданеке. “Уцелели, — пишет Дэвид Пайк, — только самые безнравственные из этих беженцев”.

Тут я себе позволю кое-какие личные воспоминания. Во время войны мы с мамой были эвакуированы в Ташкент. Папа был на фронте, и нам, как семье фронтовика, дали маленькую комнатку, бывшую ванной в большой квартире. Кроме нас, там жили хозяева и немецкая семья. Да, да! Настоящая немецкая семья из Германии и, даже, из Берлина. Глава семьи Густав Вальдхайм до прихода Гитлера к власти был кинорежиссером и сценаристом на киностудии “УФА”. Жена его Инга была актрисой. Они были коммунистами, а Густав к тому же еще и евреем. С ними жила мать Инги Вильгельмина и маленький их сын Фридель. Никто из семьи по-русски не говорил. По некоторым обстоятельствам моего детства я говорила по-немецки. Мама, окончившая царскую гимназию и учившая там немецкий язык, тоже, хотя и изрядно подзабыв, все же что-то вспомнила и также могла общаться с нашими соседями. Это очень возвышало нас в их глазах. И они нас единственных из всего двора приглашали в свою комнату. К нашим немцам приходили другие немцы. Как сказала маме по секрету Вильгельмина, все они были писателями, режиссерами, актерами, композиторами.

Особенно часто приходили к ним муж и жена, спокойные, приветливые и очень европейские люди. От той же Вильгельмины мы узнали, что это были супруги Вольф. Фридрих Вольф был известным немецким писателем, автором не то повести, не то киносценария “Профессор Мамлок”, по которому на Мосфильме, до заключения дружеского союза с Гитлером, был снят антифашистский фильм. В нем играли такие замечательные актеры, как Межинский и Соломон Михоэлс. Фильм имел огромный успех. К Фридриху Вольфу Вальдхаймы относились с величайшим почтением. Иногда вместе с Вольфами приходили их сыновья: Конрад, которому было лет 15, и раза два-три появился его старший брат Маркус, которого почему-то все звали Миша. Хотя меня, по моему малолетству, юные Вольфы в притык не видели, я рассматривала их обоих с восторженным интересом. Еще бы — настоящие немецкие мальчики! С красивыми благородными лицами, вежливые, снисходившие иногда до разговора (вернее до обмена ничего не значившими вопросами и ответами) с такой мелочью, как я. Тогда я очень гордилась этим знакомством, как и некоторой причастностью к жизни немецких антифашистов.

Конечно, я тогда знать не знала о том, в каком кошмаре и унижении жили в СССР бежавшие от Гитлера немцы, как жестоко уничтожались сталинскими палачами их духовные ценности и уважение к себе. Я понятия не имела, были ли Вальдхаймы стукачами или сумели сохранить порядочность и честность. Мы уехали из Ташкента в конце 1943 года. Больше я никогда ничего о Вольфхаймах не слышала. А вот его друг Фридрих Вольф подтвердил после войны те авансы, которые он выдавал советским друзьям и однопартийцам. Врач по профессии, он с 1914 года был членом Социал-демократической партии Германии, а в 1928 году стал коммунистом. Попав в СССР, Вольф не мог не знать, что творил Сталин и его подручные с немецкими писателями и коммунистами. Однако его это не смущало. Он оставался твердокаменным трубадуром сталинизма, героическим певцом гения, великого друга немецкого народа, и утверждал своею нечистой, но твердой рукой соцреализм в немецкой литературе. Он умер в почете и холе в 1953 году, оставаясь до последнего вздоха верным сталинцем и пропагандистом СССР. Дети его подхватили из его рук красное, залитое кровью знамя. Конрад Вольф окончил в Москве ВГИК и стал режиссером на киностудии ДЕФА, где создавал очень идеологизированные фильмы во славу коммунистического режима в ГДР и мудрого советского руководства.

Но самую головокружительную карьеру сделал его старший брат Миша, ставший после того как прошел тренинг в СССР, главой восточно-германской разведки, супермастером мирового шпионажа, прославившимся на весь мир как Маркус Вольф.

А где же ты, Фридель?

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки