Мы очень любим оперу...

Опубликовано: 16 августа 2013 г.
Рубрики:

opera-w.jpg

Михаил Векуа, Роза Булат, Максим Кузьмин-Караваев
Слева направо: Михаил Векуа, Роза Булат, Максим Кузьмин-Караваев.  Фото В. Нузова
Слева направо: Михаил Векуа, Роза Булат, Максим Кузьмин-Караваев. Фото В. Нузова
В рамках фестиваля «Мир Игоря Стравинского» (его, как и Владимира Зворыкина, американцы считают своим, а мы, выходцы из бывшего Советского Союза, обоих — тоже своими) в Бард-колледже, что в небольшом городке Аннандейл-на-Гудзоне (Annandale-on-Hudson, штат Нью-Йорк), состоялась премьера малоизвестной оперы Сергея Ивановича Танеева «Орестея». Почему именно Танеев, почему в колледже, находящемся далеко от «столицы мира» Нью-Йорка, почему?.. На эти и другие вопросы мне помогли ответить молодые «русские» артисты, имеющие непосредственное отношение к упомянутому большому событию в культурной жизни Соединенных Штатов.

Представляю их нашим читателям: Роза Булат, певица и помощник режиссера-постановщика; Михаил Векуа — солист Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, обладатель уникального тенора; Максим Кузьмин-Караваев, как и Михаил, выпускник Московской консерватории, солист театра Новая опера имени Евгения Колобова, могучий, каковым ему и положено быть, бас.

Мое знакомство с артистами произошло «в глуши лесов сосновых» штата Нью-Йорк сразу после спектакля. Архитектура и акустика концертного зала «простого» американского колледжа «свободных искусств» меня поразили и покорили. Единственное слово, которое я мог подобрать к внешним очертаниям этого здания, — дерзость. Архитектор здания — знаменитейший Фрэнк Гери.

С Розой, Михаилом и Максимом мы беседовали в кафе Эвери Фишер холла, входящего к комплекс зданий Линкольн-центра.

— Михаил, я знаю, у вас длинный послужной список, поэтому с вас и начнем, хорошо?

— Как скажете. Кое-чем в своей карьере я уже могу гордиться.

Примерно год назад мне посчастливилось прослушиваться у маэстро Гергиева. На сцене Мариинки я спел партию Логе в опере Вагнера «Золото Рейна». Спел, мне кажется, удачно, потому что Валерий Абессалович предложил мне спеть еще одну партию: Радомеса в «Аиде», что я и сделал. Теперь мне знакомы все три сцены Мариинского театра: историческая; сцена концертного зала на 2000 человек и — новая, в только что построенном здании Мариинского театра, о котором ваши читатели, конечно, знают.

maxiim-w.jpg

В роли царя Агамемнона Максим Кузьмин-Караваев
В роли царя Агамемнона Максим Кузьмин-Караваев. Фото Р. Булат.
В роли царя Агамемнона Максим Кузьмин-Караваев. Фото Р. Булат.
В декабре я возвращаюсь в Штаты, чтобы принять участие в постановке «Князя Игоря» Бородина.

— Вы получили, кажется, партию Авлура. Получили, конечно, по конкурсу?

— А вот и нет, по блату (смеется). Шучу, конечно, но доля правды в этой шутке есть: я учил эту роль на случай замены, подстраховки. МЕТ такая могучая организация, что может себе позволить держать страховщиков, как их здесь называют, для всех исполнителей!

— На этом ваша роль в Метрополитен опера заканчивается?

— Нет, в опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» буду петь партию Задрипанного, не знаю, как это слово переводится на английский. Кажется, Shabby (смеется).

— Давайте, Михаил, подробнее поговорим об «Орестее».

— Это незаслуженно забытая опера Сергея Ивановича Танеева — за сто с лишним лет существования она была поставлена считанное число раз. В ней нет ни одной лишней ноты! Музыка драматически насыщена, передает всё эмоциональное богатство произведения. В любой или почти любой опере имеет место быть любовный треугольник. Возьмите «Аиду», «Мадам Баттерфляй», «Тоску», «Кармен». В основе «Орестеи» лежит трагедия Эсхила, где этот треугольник тоже, конечно, есть.

И в этой связи я хочу сказать о купировании, вырезании нот.

Сегодня купирование — довольно распространенная практика, она касается даже классических опер. Я отрицательно отношусь к «обрезанию» нот вообще, тем более — в отношении «Орестеи». А вообще дело дошло до того, что пишут одночасовые оперы по известным либретто!

— Это как сокращенный роман «Война и мир», школьная версия, да?

— Ну конечно!

— А как вы попали в проект «Орестея»? Ведь где Москва с Михаилом Векуа и где Анандейл-на-Гудзоне?

— Я был в это время даже не в Москве, а в театре одного маленького немецкого городка, где пел в опере Чайковского «Мазепа». Основные прослушивания в Москве и Ленинграде к тому времени состоялись, но было, поверьте, очень приятно, что меня нашли уже post factum и предложили поработать в Америке. Правда, для этого режиссер нынешнего спектакля Тадеуш Страссберг специально приехал в Германию, чтобы меня прослушать.

Роза Булат:

Это очень сложная роль, потребовавшая таких длительных поисков. Мне кажется, вам интересно будет знать, что голос Михаила называется героический тенор.

— Роза, коль скоро вы вступили в разговор, расскажите, пожалуйста, о своем пути в этот проект.

— В качестве певицы я довольно много выступала с пианисткой Леной Курдиной. Она уже была приглашена в этот проект на позицию концертмейстера.

В последний момент, а если быть точной, за три месяца до постановки, выяснилось, что режиссер Тадеуш Страссберг не понимает по-русски (смеется). Ему срочно стал нужен помощник, говорящий и по-русски, и по-английски — во-первых, во-вторых — с музыкальным образованием. Лена — спасибо ей огромное! — написала мне и спросила, не заинтересует ли меня такая работа. Мы поговорили с Тадеушем по Skype, понравились друг другу, и я оказалась вовлеченной в постановку «Орестеи». Я не только переводчик, но и менеджер, организатор: забочусь о быте своих подопечных, а их ни много ни мало 40 человек.

Подобрался прекрасный коллектив: не только профессионалы высокого класса, но и великолепные люди. Работать с ними — одно удовольствие.

— Вернемся к вашему рассказу, Михаил.

— Детали того прослушивания тоже интересны: Тадеуш сделал пиратскую запись моего исполнения и отправил ее «по инстанции» в Нью-Йорк. Запись моего голоса послушали уже в Америке — таким образом я и получил приглашение на эту роль. Я без колебаний согласился, потому что понимал, что первое исполнение «Орестеи» в Америке — событие историческое. Скажу такую вещь: если бы кто-то записал полученный нами на премьере этой оперы гром аплодисментов и дал прослушать запись посетителям любого огромного зала, многие артисты нам бы позавидовали. Люди хлопали так, как будто они на стадионе (смеется).

Я очень благодарен судьбе, что участвую в постановке «Орестеи» в Америке, и надеюсь, что с нашей легкой руки эта опера будет ставиться по всему миру. Она достойна стоять в ряду с самыми лучшими шедеврами мирового оперного искусства. В музыкальном тексте оперы прослеживается унаследованная композитором мировая школа, все роли раскрыты полно, а какая сложная драматургия! Опера очень современна.

Роза Булат:

— Валерий Гергиев собирается ставить ее в Мариинском театре, поговаривают и о заинтересованности Метрополитен опера.

— Спасибо, Михаил, спасибо Роза. Попросим теперь Максима рассказать о себе, о своей карьере, о своих американских впечатлениях.

— Учился я в музыкальном училище при консерватории (студенческое название — Мерзляковка, поскольку находится оно в Мерзляковском переулке в Москве. — В.Н.), по окончании поступил в консерваторию, где мы с Михаилом и встретились. Закончив консерваторию, еще два года отучился в Центре оперного пения Галины Вишневской. Эта учеба очень помогает выпускникам музыкальных вузов подготовиться к профессиональной сцене.

Роза Булат:

— В Соединенных Штатах есть аналогичная программа, называемая Young Artists Programm. Программа осуществляется при солидных театрах, таких, как, например, Метрополитен опера. Все это по-американски хорошо продумано и организовано. Программа двухгодичная.

— Вам слово, Максим.

— Проучившись год в Центре Вишневской, я поступил в театр Новая опера имени Евгения Колобова. Евгения Владимировича, которого называли «неистовый маэстро», в живых уже не было, но его идеи поддерживались и тогда, поддерживаются теперь. До сих пор ставятся спектакли в его редакции. Они, констатирую, идут с купюрами. «Евгений Онегин», например, идет без перерыва всего 2 часа. Я не так категорично отношусь к купированию, как мой коллега Михаил — такая, портативная, что ли, форма оперы тоже имеет право на жизнь. Декораций немного, их можно погрузить в машину и сыграть оперу на любой площадке, даже в сельской местности. В такой сокращенной редакции нашим театром поставлена и «Царская невеста».

— Ну вот, выяснилось, что Михаил категорически против сокращенных вариантов, Роза... На то она и Роза, чтобы быть «за». А Максим относится к этому нейтрально, так? Продолжим, Максим, разговор о вас: как вы попали в «Орестею»?

— Вы уже знаете, что в Москве и Петербурге были объявлены прослушивания, дальше — очень просто: меня прослушали и взяли (смеется). Конкуренция была высокая, пришли прослушаться человек 50, столько же — в Петербурге. Потом мне прислали контракт, я пошел в американское посольство в Москве, и на основании этого контракта мне дали так называемую артистическую визу. С выученной ролью царя Агамемнона я за месяц до начала премьерных спектаклей приехал сюда, на сегодняшний день прошло уже три спектакля. Публика принимает нас очень тепло, Михаил уже говорил об этом.

— До этого, Максим, вы уже выступали за границей?

— Конечно. И в Италии, и в Латинской Америке, так что было не так уж страшно (смеется).

Роза Булат:

— Я дала рекламу во многие СМИ: на русское телевидение, в русские газеты, даже «Нью-Йорк таймс» рекламировала наш спектакль. Но, вообще говоря, важно не кто придет на спектакль — русские или коренные американцы, есть великолепный перевод текста, я его лично проверяла. Важно донести замысел композитора, играть с полной отдачей, что вся труппа и делала. Именно поэтому прошедшие премьерные спектакли были более чем успешными.

— Максим, по возвращении в Москву, в родной театр, что вас ждет?

— Мы ведь репертуарный театр, буду петь в «Царской невесте», о которой я уже говорил, других операх — словом, рутинная работа. А в октябре месяце предстоит поездка в Израиль с оперой Бородина «Князь Игорь».

— Хорошо. Вопрос певцам: вы никогда не сожалели, что связали свою жизнь с искусством?

Михаил Векуа:

— Оперное пение — сильный наркотик, к нему привыкаешь накрепко. Иногда, часами напролет заучивая роль, отказываешь себе во многих житейских радостях. Но и тогда сожалений о выборе не возникает. Оно приходит к человеку, карьера которого не удалась. Наша с коллегами карьера идет в рост, голос пока, тьфу-тьфу, не подводит. Все это очень радует.

Максим Кузьмин-Караваев:

— Мы накрепко впряжены в эту упряжку. А мысли, как и в жизни, разные бывают. Особенно, я думаю, у артистов солидного возраста. Не хватает сил уйти — вот это настоящая трагедия.

— Согласен с вами, Максим. У вас знаменитая фамилия. Поэтесса Кузьмина-Караваева кем вам приходится?

— О своих дворянских корнях, о родственниках я узнал лет в 11 от моей тетки. Я сидел в библиотеках, хотелось побольше узнать о своих дворянских корнях. Первый муж поэта Серебряного века Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой был братом моего прадеда. Во время Второй мировой войны она стала матерью Марией. А в 1908 году Александр Блок посвятил ей замечательное стихотворение (читает):

 

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же, разве я обижу вас?..
 
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляeте
                                    о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились
                                в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные
                                     и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
 
Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.

 

И вот эта девочка, адресат великого стихотворения, оказалась мужественной, бесстрашной участницей французского Сопротивления. Она спасла сотни евреев, выдавая им свидетельства о принадлежности к православной церкви. За укрывательство евреев она была арестована и погибла в нацистском концлагере Равенсбрюк. Ее сына Юрия арестовали за день до ареста матери, он тоже погиб в концлагере. Поразительная судьба! Она была одаренной женщиной, художницей, после нее осталось множество работ.

В 2004 году Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, она же мать Мария, причислена к Лику Святых. В советское время о ней был снят художественный фильм.

— Говорят, Максим, вы тоже хорошо рисуете?

— Я учился в иконописной школе, пишу иконы. К сожалению, работа в театре не оставляет столько времени, сколько хотелось бы иметь для любимого дела.

 

Обычно я не делюсь с читателями впечатлениями, произведенными на меня моими собеседниками, но на сей раз не удержусь. Все трое — светлые, благожелательные, живущие высокой духовной жизнью люди. Общение с ними, работа над этим текстом подарили мне часы и минуты незабываемой радости.

 

 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки