MontreuxPalace_Nabokov w.jpg
В Женеву из Москвы, где я в начале февраля нынешнего года оказался по неотложным делам, ежедневно летят два самолета: в 8 и 9 вечера. В 7 я был единственным, кто ожидал второго рейса. Ощутив непонятную тревогу, я спросил сотрудника Домодедова:
— А если я так и останусь единственным пассажиром позднего рейса? Его случайно не отменят?
— Не волнуйтесь, — сказал серьезный домодедовский вьюнош — попутчики у вас уже есть. И, сменив выражение лица с умеренно добродушного на строго начальственное, отчеканил:
— Объединять рейсы мы не будем!
С неким, признаюсь, злорадством, пересчитал я во время полета соседей по самолету: их оказалось ровно 18. С тем, что я полный профан в аэроэкономике, согласен...
Погода в Женеве ничем не отличалась от московской, хотя находится она существенно южнее Москвы. Снега в одну из ночей навалило по уши, но когда утром я вышел из дому, все уже успокоилось, упорядочилось; среди сугробов чернели, петляя, довольно широкие дорожки, под ногами не хлябало, и, главное, в атмосфере города и в помине не было мрачной московской безнадёги.
Женева перво-наперво светлый, радостный город, здания с лепниной и другими архитектурными излишествами («А лишнее — оно необходимо даже...») весело глядятся в гладь Женевского озера, а воздух, этот божественный воздух! Это о нем, наверное, никогда не бывавший там Михаил Юрьевич сказал: «Воздух чист, прозрачен и свеж, как поцелуй ребенка...».
Все бы хорошо, да вот цены в Женеве, вообще в Швейцарии, покруче нью-йоркских и особенно московских. Средних размеров порция макарон с сыром обошлась мне 18 франков. Швейцарский франк примерно равен доллару.
В часе езды от Женевы находится городок Монтрё, где много лет жил и умер Владимир Владимирович Набоков. Из советских писателей-поэтов он встречался здесь только с Беллой Ахмадулиной, оставившей свои воспоминания, полные обожания (или преклонения) перед великим писателем.
Владимир Владимирович любил подолгу жить в отелях. Montreux Palase Hotel скорее дворец, чем отель. В.В., его жена Вера Евсеевна и сын Дмитрий занимали едва ли не весь шестой, последний, этаж отеля.
— Но, — сказал мне гид, — сделать мемориальным весь этаж хозяева отеля возможности не имели, оставили только эту спальню...
Спальня крошечная, единственный предмет мебели в ней — массивная деревянная кровать, зато вид из комнаты — прекрасный: Женевское озеро, за которым теснятся, небрежно заслоняя друг друга, заснеженные конусы Альп.
Перед дворцом-отелем, в небольшом скверике, — памятник Набокову, Владимир Владимирович удобно устроился в кресле, по-домашнему смотрит сквозь очки вниз. Аналогичный памятник Достоевскому в Москве, сравнительно недавно установленный перед бывшей Ленинской библиотекой, вызывает иные ощущения: пристроившийся на краешке стула Федор Михайлович сильно, а потому неестественно, отклонился назад — так на стуле никто не сидит, даже гении...
Похоронена семья Набоковых на одном из трех кладбищ соседнего с Монтрё городка Веве. Почему не в Монтрё — тоже загадка.
Вернувшись в Женеву из Монтрё, я по подсказке сына отправился в Музей часов. Промышленное производство часов в Швейцарии началось 500 лет назад, а вот здание музея — вполне современное, стеклянное, о четырех этажах с лифтами.
Восхищение многообразием форм, размеров и функциональным назначением часов чревато почти неизбежным сползанием в банальность. Меня больше интересовали часы, принадлежавшие знаменитостям, они хранят не только тепло их рук... Вот карманные часы великого реформатора России Александра II. Не они ли отсчитывали последние часы и минуты жизни их владельца после злодейского покушения?.. Другие ассоциации вызывают лежащие рядом часы его возлюбленной, ставшей его женой, Екатерины Михайловны Долгоруковой...
Что еще сказать о февральской Швейцарии? Во многом здесь чувствуется дороговизна: в цене на билеты в общественном транспорте, о продуктах я уже говорил. Мой сын и его друзья — студенты приспособились покупать продукты в соседней Франции, благо до нее можно добраться на автобусе за какие-то полчаса.
Негоже заканчивать короткий рассказ о замечательной стране на минорной ноте. Лето — не за горами, не за горами (в переносном смысле) и Швейцария!..
Добавить комментарий