Отель «Трансильвания»

Hotel Transylvania

Режиссер Дженнди Тартаковски

Это мультипликационный фильм, изобразительно и ритмически выполненный на высочайшем уровне. Поставил его Геннадий Тартаковский, который родился в 1970 году в Москве, а семь лет спустя был привезен родителями в Америку. Здесь он, почему-то убрав букву «а» из своего имени, стал Дженнди (Genndy) и, как выясняется, талантливым аниматором.

Смотреть этот фильм было бы сплошным удовольствием, если бы не некоторые странности его содержания. Авторы сценария Питер Бейнхем и Роберт Смайгел решили вывернуть наизнанку сказку про вампиров.

Нам представлен шутливый и добродушный вариант старой легенды. Знаменитый вампир Дракула собирается отпраздновать день рождения своей юной 118-летней дочки Мейвис. Дочка, как всякий подросток, хочет увидеть мир и выйти из-под отцовской опеки. Но Дракула объясняет ей, что мир населен ужасными созданиями — людьми. Спасаясь от них, он построил в горах свой замок — гостиницу «Трансильвания», где могут найти убежище все те, кого люди так жестоко преследуют. Причем преследуют незаслуженно. Сам он давно питается искусственной кровью — во-первых, она не такая жирная, а во-вторых, настоящая еще неизвестно из какого места добыта. Гостиница смешная. Горничные здесь — ведьмы, летающие на метлах. На дверях развешаны звонки, сделанные из высушенных голов, которые непрерывно острят. Когда вампир все же разрешает дочери навестить (в образе летучей мышки) соседнюю деревню, то мы обнаруживаем, что деревня эта, так сказать, потемкинская, только со знаком минус. Дракула собрал зомби с кладбища и велел им изображать страшных, злобных людей. Перепуганная ревущей толпой дочь верит, что это и есть настоящие люди, и возвращается под родительское крыло.

На праздник собираются колоритные персонажи — чудовище Франкенштейна, Мумия из одноименного старого фильма, человек-невидимка, Квазимодо, волк-оборотень с семейством. Но в гостиницу забредает и заблудившийся в горах молодой человек Джонатан. Он такой симпатяга, что между ним и Мейвис сразу вспыхивает любовь. Дракула в ужасе. Сперва он пытается скрыть от своих гостей, что Джонатан — человек, и маскирует его под чудовище. Это очень забавно. Но в конце-концов правда выходит наружу, и воцаряется мир и взаимные добрые чувства. Люди и чудовища должны дружить.

Два года назад огромным успехом пользовалась другая мультипликация (скоро выйдет ее продолжение) — «Как обучить своего дракона» (См. рецензию в «Чайке» №8, 16-30 апреля 2010 г.). Там драконы налетали на деревню викингов, всех убивали и все жгли. Люди шли на них войной. Но находился хороший мальчик, который обходился с раненым драконом нежно, лечил его, кормил. И выяснялось, что драконы на самом деле — просто душки, надо с ними не воевать, а ласкать их, и тогда все будет хорошо. Один восторженный рецензент писал, что этот замечательный фильм внушает детям, «как важна семья и как еще более важна терпимость».

Терпимость — восхитительное качество, и его, конечно, надо культивировать.

Но тут в голову невольно приходит вот что.

Веками и тысячелетиями человечество сочиняло предания, саги, мифы, сказки и легенды. Они не были взяты с потолка, в них отражались, в фантастической форме, представления людей о жизни. И во всех сюжетах, как правило, основу почему-то составляет борьба добра со злом. Герои расправлялись с этим самым злом почем зря. Одиссей не проникался сочувствием к циклопу Полифему, сожравшему шестерых его спутников, а выкалывал ему глаз. Святой Георгий не приходил к выводу, что, в сущности, дракон, терроризировавший население — славный малый, и не шел попить с ним пивка. Илья Муромец не обнимался с Соловьем-разбойником. Ивашечка, которого собиралась изжарить баба-яга, сам совал ее в печку без всяких колебаний. Профсоюз убиенных жен Синей Бороды не предлагал взять бывшего супруга на поруки, поскольку у него было тяжелое детство. Иван-царевича не тянуло породниться с Кащеем Бессмертным. И так далее.

Дело в том, что раньше никому не приходило в голову, будто бы зла не существует. А теперь пришло. Вообще-то, учение о моральном релятивизме — то есть, о том, что добро и зло относительны, — насчитывает давнюю историю. В ее потемках витают тени Канта, который считал чудом моральный закон внутри нас, и Ницше, который так отнюдь не считал. Но в последнее время на Западе набирают силу атеизм и мультикультурализм. Под их эгидой расцветает учение о том, что никакой объективной, универсальной, всеобщей морали нет. В разных культурах — разные моральные стандарты, и мы должны относиться к ним с терпимостью. То, что хорошо или плохо, определяется традициями, убеждениями и практикой отдельных людей или их групп.

Я согласна, что отправка детей в газовые камеры определялась убеждениями группы людей. Но так ли уж обязательно другим людям проявлять к этому терпимость?

Американский комик Билл Маэр, «прогрессист» и атеист, претендующий на роль властителя дум, через несколько дней после 9/11 сказал: «Мы (то есть, Америка) — трусы. Посылаем снаряды за две тысячи миль. Это трусость. А сидеть в самолете, когда он врезается в здание — говорите об этом, что хотите, но это не трусость». За это оскорбление Америки и памяти погибших Маэру пришлось извиниться, а телесеть АВС не стала возобновлять с ним контракт. Но с ним, конечно, согласны многие группы людей (одна из которых уже пытается построить прямо на месте налета мечеть для увековечения памяти храбрецов).

Философский вопрос о добре и зле — сложнейший и далеко не однозначный. Однако в Америке вошли в моду примитивные и политизированные призывы к бездумной терпимости, которыми неустанно воздействуют на молодежь. Веселые сказки про славненьких вампиров и добреньких драконов тоже формируют детское сознание.

Я росла в годы террора под прелестную песенку: «Когда живется дружно, что лучше может быть? И ссориться не нужно, и можно всех любить». Но все-таки нам предлагали любить кота, чижика, собаку, петьку-забияку, обезьяну и попугая — а не Карабаса и Бармалея.

 

****

 

***** — замечательный фильм

**** — хороший фильм

*** — так себе

** — плохой фильм

*— кошмарный