За три дня до «Оскаров» началась война с Ираком, и не исключалось, что Академия кино США отменит вручение своих премий. Такое уже бывало. Один раз торжества переносили из-за сильнейших дождей в Лос-Анджелесе, второй — после убийства Мартина Лютера Кинга и третий — после покушения на президента Рейгана в 1981 году.
Войну уважительной причиной не сочли.
Правда, ее тень витала над праздником. Процент дам, одетых в черное, был выше обычного. Из соображений безопасности отменили вступительную часть, когда у входа строят трибуны для зрителей, стелят красный ковер и прибывающие знаменитости «тусуются» на нем, демонстрируя наряды и беседуя с журналистами.
На роль ведущего шоу пригласили (во второй раз) актера и писателя Стива Мартина, человека, на мой взгляд, умного и тонкого. При подготовке было решено, что тему войны следует затрагивать поменьше и очень осторожно. Звезд строго-настрого умоляли, чтобы они придерживались на сцене 45-секундного регламента и не делали политических заявлений.
Мартин начал свой юмористический вступительный монолог словами: «Я рад, что урезали всю эту роскошь. Может быть, вы заметили, что на улице нет красного ковра. Во как мы им показали!» («Им», разумеется, означало «Ираку», а «показали» — кузькину мать). Этим и исчерпалась тема войны в его конферансе.
На улицах, прилегающих к месту торжества — кинотеатру «Кодак» в Голливуде — клубились демонстранты. У тех, кто за войну, лозунги были незамысловатые: «Освободим Ирак!» и «Ура полиции!». Сторонники мира во всем мире взывали: «Надо сбросить не бомбы, а Буша!» и «Превентивная война — это терроризм!» Многие были вымазаны красной краской, изображавшей кровь. «Окровавленная» девица в декольтированном платье и в тиаре на белом парике кричала, что скорбит по «миллионам, погубленным санкциями против Ирака». Миротворцы скандировали: «Чья это улица? Наша!» и «Весь мир смотрит!» Звезды высовывались из своих лимузинов с затемненными стеклами и радостно обменивались с демонстрантами жестом растопыренных пальцев. Эти пальцы в виде буквы V испокон веку означали победу (от слова Victory), однако теперь их срочно переквалифицировали в знак мира. Кто-то крикнул вслед звездам: «Выскажитесь там от лица других народов!», но каких именно, не уточнил.
В целях укрепления мира демонстранты лупили по металлическим дверям, мусорным бакам и расписывали краской стены. 12 человек были арестованы. В Нью-Йорке счет был почти такой же, но в пользу миротворцев: там в глаза 11 полицейским брызнули гадостью из баллончиков. В прогрессивности всех превзошел вольный город Сан-Франциско, где в кутузку за два дня увезли целых 2200 человек.
Голливуд окончательно перестал притворяться аполитичным оплотом чистого развлечения. Сто процентов правды было в шутке Стива Мартина, сказавшего: «Что такое звезды? Самые разные люди. Высокие или низенькие. Худые или… стройные. Демократы или… » Тут он сделал паузу, а в зале раздался радостный смех. В киностолице полагается поддерживать только левый фланг демократической партии. «Правых» здесь не терпят. Их вовсю дискриминируют. Репутация консерватора или «республиканца» резко уменьшает шансы на работу. Но жертвы говорят об этом только шопотом, оглядываясь через плечо, и никто не подает в суд.
В «Лос Анджелес таймс» 25 марта наконец-то появилась заметка о политических пристрастиях Голливуда, озаглавленная «Уклон влево, но почему?» Ее автор, Патрик Голдстин, пишет: «В то время, как опросы показывают, что общественность поддерживает вторжение США в Ирак, Голливуд пребывает в собственной вселенной, и по дон-кихотски стоит даже левее, чем большинство кандидатов в президенты от демократической партии, сплотившихся вокруг президента». Он приводит примеры высказываний Дастина Хоффмана, Джорджа Клуни, Ричарда Гира и других артистов, которые сравнивают США с нацистской Германией, ее правительство с мафией, называют войну кошмаром и преступлением. В ответ процитирован известный сенатор-республиканец Джон Маккейн, сказавший: «Если Вашингтон — это Голливуд для уродов, то Голливуд — это Вашингтон для дураков».
Далее Голдстин задается вопросом: почему так сложилось исторически, что «творцы» чаще всего придерживаются левых взглядов? Он вспоминает художников-коммунистов Диего Ривера, его жену Фриду Кало и Пикассо. Вспоминает Чаплина и Брехта, а также сотни американских кинематографистов, состоявших в компартии или поддерживавших ее, за что они и были занесены в «черные списки» во время так называемого маккартизма. (Вообще-то, тут Голдстин не совсем точен: в списки заносили не за членство в партии, а за попытки скрыть это членство).
На вопрос «почему влево?» автор отвечает так: артисты — это вечные аутсайдеры, они сочувствуют обездоленным и бунтарям, их вдохновляет жажда перемен. Они презирают классические традиции и консервативные идеалы порядка. Им нужно за что-то бороться, это дает им материал для творчества. Если у артиста было счастливое детство или его любили в школе, то в искусстве он далеко не пойдет. Артисты не могут испытывать симпатии к могучим общественным институтам — только к отдельным людям. Поэтому в Голливуде делали так много фильмов про борьбу маленького человека с суровым миром — Голдстин называет Чаплина, «Спартак» Кубрика, «Рокки» Сталлоне и «Эрин Брокович» с Джулией Робертс. Он цитирует сценариста Хорхе Саралегуи: «Артист по своей природе не может придерживаться умеренности. Идеалисты — это экстремисты, а большинство политических учений, зовущих к полным переменам, — это левые движения». Но тут же Голдстин приводит слова другого сценариста, Роба Лонга: «Это не значит, что либеральный Голливуд всегда занимал исторически правильную позицию. Я, например, не уверен, что стал бы гордиться, если бы в 30-е годы был так же одурачен Сталиным, как многие здешние кинематографисты».
Все это очень интересно и показательно, как откровенное признание Голливуда в своей перманентной левизне. Так сказать, открытие политического личика.
По-моему, дело в том, что многим артистам необходима драма, эмоциональный накал не только в творчестве, но и в жизни. Эмоции питают их искусство. Им действительно постоянно нужно волноваться, в кого-то без памяти влюбляться, с кем-то отчаянно бороться. В Америке легче всего бороться с собственным правительством (особенно, если у власти стоит не симпатичная артисту личность). Власть — идеальная мишень для нападок. В ней всегда, если хочется, можно найти изъяны. От нее всегда можно кого-то защищать. И борьба с ней абсолютно безопасна. Гулага нет. Не пытают. Не казнят. Под прикрытием первой поправки к Конституции можно давать полную волю родной речи. И ее любовно воспроизведут масс-медиа, что тоже дает положительные эмоции.
Только что в «Лос Анджелес таймс» выступил ее штатный карикатурист Майкл Рамирес. Этому человеку иногда удаются маленькие шедевры, великолепно разоблачающие человеческую глупость. Поясню, что глупостью мне кажется неумение видеть окружающее таким, как оно есть на самом деле, и неспособность находить связи между явлениями. Одна из лучших карикатур Рамиреса появилась вскоре после трагедии 11 сентября. Она изображала человека, сидящего в небоскребе, в своем кабинете, спиной к огромному окну. Человек говорил по телефону и сообщал собеседнику: «Сейчас нет для нас большей опасности, чем ущемление гражданских прав». А сзади к окну уже подлетал нацеленный в него самолет.
В нынешней карикатуре Рамирес уловил главное, что характерно для «движения за мир» — его абсурдность, полную невнятицу и кашу в головах миротворцев. На рисунке волнуются толпы, вздымающие лозунги с такими надписями: «Саддам никому не причинил зла», «Какие еще курды?», «Если уж нам выпало мучиться от демократии, зачем навязывать ее другим?», «Остановите войну, не надо освобождать», «А мы не верим ни во что», «Террористы — тоже люди», «Хорошие люди не должны ничего делать», «Прекратите здравый смысл», «У меня нет работы», «Спасите Саддама» и так далее. Кто-то в толпе спрашивает: «А на будущей неделе пойдем с тобой протестовать против глобализации?»
Это, конечно, сатирическое преувеличение, но вспомним популярный политический плакат времен вьетнамской войны. На нем чернокожий американец на полном серьезе восклицал: «Ни один вьетнамец никогда не обзывал меня ниггером!» Эта надпись прямо просится на рисунок Рамиреса.
Некоторые кинематографисты выразили свою нелюбовь к войнам тем, что отказались придти на «Оскаров». Комик Джим Кэрри и черная звезда Уилл Смит («Люди в черном», «Али») заявили, что считают свой приход «нецелесообразным». Питер Джексон, режиссер «Властелина колец», выдвинутого на лучший фильм, отговорился тем, что ему надо у себя в Новой Зеландии монтировать третью серию. Надежды на главную премию у него все равно не было. Ясно было, что «Властелину» дадут только за спецэффекты, как и произошло. Колебалась Николь Кидман. Но у нее, напротив, шанс получить «Оскара» за лучшую женскую роль (в фильме «Часы») был так велик, что потеснил миролюбие. Она пришла, действительно получила награду и объяснила со сцены, что в трудные времена значение искусства как раз повышается. Всех перекрыл финский режиссер Аки Каурисмяки, чей фильм «Человек без прошлого» (о бедных и бездомных) получил две премии в Каннах и был номинирован на лучшую иностранную картину. В своем письме президенту Академии кино Каурисмяки сообщил, что не приедет, потому что «правительство США готовит преступление против человечества, бесстыдно преследуя свои экономические интересы». Умри, Саддам, лучше не скажешь! Впрочем, странно было бы ожидать симпатий к правительству США от художника, чья кинофирма называется «Спутник Лтд.».
Нынешний праздник был юбилейным — «Оскару» исполнилось 75 лет. Во вступлении Стив Мартин назвал нескольких актеров-ветеранов, прибывших на торжество. Особенно громко аплодировали, услышав имя 82-летнего Мики Руни — блестящего комедийного актера и танцовщика, партнера Джуди Гарленд и Дины Дурбин, первой из восьми жен которого была Эва Гарднер. Мартин попросил Руни подняться, и выяснилось, что легенда американского кино сидит едва ли не в последнем ряду. «Извините, Мики, не дали вам места получше, — с вполне понятным возмущением заметил Мартин, — зато здесь у нас Вин Дизель» (это очередная «груда мускулов» — молодой бритоголовый герой «фильмов действия»).
Всех бывших актеров-лауреатов — их оказалось 61 человек — позже усадили на сцену и показали зрителям. Среди них были 86-летняя Оливия де Хэвиленд («Оскары» 1946 и 1949 года) и 93-летняя Луиза Рейнер («Оскары» 1936 и 1937 года), которые прилетели соответственно из Парижа и Лондона. Кстати, Рейнер шесть лет назад сыграла — и очень неплохо — Бабушку в экранизации «Игрока» Достоевского, снятой венгерским режиссером Кароем Макком.
Миротворческие выступления начались уже с третьего вручения, когда премию за лучшую роль второго плана получал Крис Купер — он сыграл похитителя орхидей в фильме «Экранизация» (Adaptation). Прослезившийся актер осторожно произнес, что в эти трудные времена он желает нам всем мира (не уточняя, на каких условиях), за что и был удостоен овации. Затем, принимая премию за монтаж звука во «Властелине колец», один из награжденных искусно совместил благодарность коллегам с осуждением войны, заявив: « В мире так много безумия, что мы были счастливы, работая с такими замечательными людьми». Чем и подтвердил, что он виртуоз монтажа.
Песню из фильма «Фрида» представлял молодой мексиканский актер Гаэль Гарсиа Бернал, известный своими крайне левыми убеждениями. Он сообщил, что «необходимость мира во все мире — это реальность, и если бы Фрида была жива, она была бы на нашей стороне, против войны». В этом нет сомнения — художница Фрида Кало, скончавшаяся в 1954 году, была всю жизнь стойкой коммунисткой и боролась за мир на стороне Советского Союза. Зал наградил Бернала бурными аплодисментами.
Не обманул ожиданий зала документалист Майкл Мур. Он получил «Оскара» за документальную картину «Игра в кегли за школу Колумбайн» (Bowling for Columbine). Мур — профессиональный обличитель ужасов капитализма, что приносит ему большую славу и неплохой доход. Его любимый прием — назначить кого-нибудь представителем этих ужасов, и затем преследовать несчастного, требуя, чтобы он вступил с Муром в диалог. Если тот отказывается, Мур с головы до ног вываливает его в сарказме. Если соглашается, то Мур обнажает его гнусную сущность. На мой — конечно, далеко не бесспорный, взгляд, — он бесталанен и берет исключительно наглостью.
Получать премию Мур вывел не только сотрудников и жену, но и своих соперников-документалистов, этой премией обойденных. Они радостно обрамляли Мура, кивая головами. Лауреат сказал: «Мы любим документальное кино, потому что оно не основано на вымысле, на фикции. Особенно сейчас, когда у нас в стране были фиктивные выборы, был избран фиктивный президент, и он ведет войну под фиктивным предлогом. Позор вам, мистер Буш, ваше время истекло!» Это заявление было встречено по-разному. Кое-кто в зале страстно аплодировал. Большинство блаженно улыбалось. Часть кричала «Бу-у!», что означает: «Долой со сцены!». Как потом выяснилось, наиболее громкие «бу» издавал пролетариат, защитником интересов которого считается мистер Мур — рабочие сцены. Когда Мура удалось заглушить оркестром и удалить, за кулисами один рабочий энергично высказал ему свое мнение о его выступлении. Стив Мартин снял напряжение, пошутив: «Там сейчас члены шоферского профсоюза подсаживают Мура в багажник лимузина». Увы, на самом деле лауреата ожидала пресса, обрушившая на него свои восторги.
Незабываемое впечатление произвел на аудиторию лауреат «Оскара» за лучшую мужскую роль. Им совершенно неожиданно оказался Адриан Броди — 29-летний исполнитель главной роли в «Пианисте» Полянского. Броди вылетел на сцену, где стояла лауреатка прошлого года, афро-американка Хэлли Берри в золотистом платье, протягивая ему вожделенную статуэтку. Вместо статуэтки Броди схватил в объятия Берри и напечатлел на ее устах такой долгий, страстный и смачный поцелуй, что некоторые поежились от неловкости. Свою хамоватую развязность Броди закрепил, отказавшись соблюдать регламент и отмахиваясь от оркестра, попытавшегося прервать его музыкой. Он долго делился с залом своими чувствами восторга от премии и скорби по поводу войны, а в конце заявил: «В кого бы вы ни верили — в Бога или в Аллаха, пусть он вас хранит, и будем молиться о быстром завершении». Этот перл мудрости был встречен громогласной овацией. Все встали в едином порыве. На следующий день эти слова были процитированы во всех газетах.
Присоединился к пацифистскому хору и президент Академии, сценарист Фрэнк Пирсон. Он пожелал «всем нашим, кто находится за океаном» (политкорректность запрещает употреблять слова «войска» или «солдаты»), чтобы они с Божьей помощью поскорее вернулись домой, и предложил народу Ирака: «Давайте жить в мире, и чтобы больше не было войн».
Самым поразительным во всех благоглупостях, изрекаемых со сцены, было то, что никто не упомянул ни единым словом о трагедии 11 сентября. Только Николь Кидман мельком вспомнила о ней в ряду других «проблем», да еще наградили «Оскаром» документальный фильм «Башни-близнецы» — о двух братьях, пожарном и полицейском, погибших при налете. Но награждение прошло торопливо и как-то незаметно, что мне кажется большим позором.
Тем временем на фоне политических страстей разыгрывалась глубоко личная драма. В зале находился человек, на которого было просто страшно смотреть: режиссер Мартин Скорсезе. Его фильм «Банды Нью-Йорка» был выдвинут на 10 «Оскаров» — и в результате не получил ни одного! По мере того, как премии уходили другим, на лице Скорсезе все яснее отражалась чудовищная мука.
Возможно, в провале «Банд» повинен сам режиссер и уж, наверно, продюсер Харви Вайнштейн, напористый руководитель знаменитой фирмы «Мирамакс». Фильм Скорсезе с самого начала был встречен неблагосклонно частью критиков. Вместо того, чтобы промолчать, сторонники фильма развернули мощную «кампанию возражений». Например, когда ведущий рецензент «Лос Анджелес таймс» отозвался о «Бандах» с разочарованием, немедленно в той же газете был перепечатан — на правах объявления — восторженный отзыв из «Нью-Йорк таймс» на целую страницу. Реклама «Банд» просто выходила из себя, хотя становилось все яснее — кассового успеха у фильма тоже нет. Наконец, в газете «Вэрайети» раздраженной статьей разразился один из ведущих сценаристов старшего поколения Уильям Голдман. Он написал, что не оспаривает таланта Скорсезе. Четыре раза его выдвигали на «Оскара», и каждый раз обходили, хотя такие фильмы, как «Таксист» (1976) и «Бешеный бык» (1980) несомненно заслуживали премии. Но ведь, напомнил Голдман, «Оскаров» не имели и такие художники как Чаплин (он получил только в конце жизни по совокупности), Хичкок, Кубрик, Орсон Уэллс. «Банды Нью-Йорка» на «Оскара» просто не тянут, и беда в плохом сценарии, где беспорядочно смешаны разные темы. Зачем же, вопрошал Голдман, Скорсезе ходит по голливудским приемам, от которых его наверняка тошнит, и умасливает там членов Академии, чтобы получить их голоса? «Мне до смерти надоело быть виноватым перед Марти Скорсезе!» — восклицал маститый сценарист.
Удар такой силы следовало принять, стиснув зубы. Статья Голдмана была почти оскорбительна по тону, и, как ни странно, могла вызвать симпатии к Скорсезе — как к пострадавшему. Но тут же был организован возмущенный ответ режиссера Роберта Уайза («Вестсайдская история»). Потом вроде бы выяснилось, что 88-летний Уайз этого не писал. Тогда некоторые члены Академии как будто бы стали пытаться отозвать обратно свои бюллетени с голосами в пользу Скорсезе. Словом, вокруг Скорсезе возник скандал. Режиссер и продюсер явно перестарались в борьбе за далеко не бесспорный фильм, и это им только повредило.
По контрасту, безупречно держался постановщик «Пианиста» Роман Полянский. Он не давал никаких интервью. Рекламы у фильма поначалу почти не было, хотя он получил Золотую пальмовую ветвь на фестивале в Каннах, и эквиваленты французского и английского «Оскаров» за лучший фильм. Как известно («Чайка» писала об этом в №4 (44) за этот год. См. также статью о книге Владислава Шпильмана «Пианист» на стр. 30 этого номера. — Прим. ред.) Полянский не может приехать в Америку из-за судебного дела 25-летней давности, когда он признал себя виновным в сексуальной связи с несовершеннолетней, а потом бежал во Францию, не дождавшись приговора. Считалось, что это может отразиться на судьбе фильма. Однако, в глазах членов Академии достоинства «Пианиста» и значительность его темы оказались так велики, что картину выдвинули на «Оскара» по 7 категориям.
А после этого была виртуозно разыграна козырная карта. В «Лос Анджелес таймс» появилась статья, написанная той самой женщиной, которую «совратил» Полянский, когда ей было 13 лет. До сих пор закон запрещал обнародовать ее имя (как жертвы сексуального преступления). На сей раз 39-летняя жена и мать, живущая на Гавайях, настояла на том, чтобы Конгресс сделал исключение из закона, и все узнали: ее зовут Саманта Гаймер. Миссис Гаймер выступила не только в прессе, но и по ТВ, в передаче Ларри Кинга. Она заявила, что хотя то, что сделал с ней Полянский, «ужасно», она не питает к нему злых чувств. Гораздо больше ее травмировала шумиха в масс-медиа, превратившая ее жизнь в настоящий ад. Она решила появиться на людях, чтобы раз и навсегда покончить с этой историей. Побег Полянского она не только объяснила, но и оправдала. В 1977 году судья обещал, что если режиссер признает свою вину, его наказанием будет срок, уже отбытый им в заключении. Полянский согласился и признал. Однако, как пишет Гаймер, «к нашему изумлению, в последний момент судья нарушил свое слово и отказался от договоренности. Кто бы на месте Полянского не подумал о бегстве перед угрозой 50-летнего срока? Судью явно больше волновала собственная репутация, чем справедливость или даже судьба жертвы». Она заявила, что была бы рада, если бы проблемы Полянского разрешились, и он мог бы приехать в США. И уж, во всяком случае, оценивать его фильм следует вне зависимости от этой истории.
Выступление миссис Гаймер пришлось необыкновенно кстати. Вскоре Гильдия режиссеров Америки выдвинула Полянского на собственную премию и пригласила участвовать в своем симпозиуме. Четверо других претендентов сидели на сцене в Лос Анджелесе живьем. Полянский, находившийся в Париже, появился рядом с ними на экране телевизора. Его встретили очень тепло и благожелательно. Правда, премию Гильдии отдали Робу Маршаллу, режиссеру фильма «Чикаго», но симпозиум был как бы пробным камнем. Стало понятно, что коллеги симпатизируют и Полянскому, и его картине.
(Несчастный Скорсезе тоже был среди кандидатов на награду Гильдии. И здесь его прокатили братья-режиссеры, вручив по случаю его 60-летия лишь премию по совокупности заслуг).
Надо сказать, что накануне «Оскаров» «Лос Анджелес таймс» поместила предсказания ведущих критиков — кто что получит. Ни один из них не назвал «Пианиста»! И поэтому на вручении сенсацией стало награждение сценариста Роналда Харвуда за действительно блестящую экранизацию мемуаров Владислава Шпильмана, Адриана Броди — за главную роль, и, особенно, самого Полянского — за лучшую режиссуру. Все думали, что «Оскара» по этой категории дадут Робу Маршаллу, абсолютно его заслужившему. Но, вероятно, Академия рассудила, что сравнительно молодой дебютант может и подождать, и отдала предпочтение 69-летнему мастеру за его бесспорный шедевр.
Премию за лучший фильм вручали отец и сын — Керк и Майкл Дугласы. 86-летний Керк, переживший инсульт, говорил немного затрудненно, но бодро и шутливо. Он даже бросил вызов новому Голливуду. Теперь ведь, по правилам политкорректности, нельзя говорить «Победил такой-то фильм». Остальные, значит, побежденные? Они же, не дай Бог, могут обидеться! Надо объявлять нейтрально: «Оскар» вручается тому-то». Сын напомнил об этом отцу. Но ветеран кино отказался признавать эту чушь и заставил Майкла хором провозгласить: «Победил «Чикаго»!
Для семьи Дугласов это и личная победа — Катрин Зета-Джонс, жена Майкла, награждена «Оскаром» за роль второго плана в этом фильме. Катрин оказалась настоящей артисткой и храброй женщиной. Несмотря на то, что ей вот-вот предстоит рожать, она согласилась исполнить на торжестве финальный номер из «Чикаго». Ее партнерша Рене Зелвеггер не решилась петь и танцевать на сцене живьем, и вместо нее с Катрин выступила Куин Латифа, играющая в «Чикаго» надзирательницу. Со своими округлыми формами она даже более гармонично смотрелась рядом с весьма беременной Катрин. Обе сплясали и спели весело, с душой и были заслуженно награждены овацией.
Растроганный Мартин Ричардс, продюсер «Чикаго», благодаря за награду, помянул «великого Боба Фоссе (постановщика этого мюзикла на сцене в 70-е годы), режиссера Маршалла, посланного нам небесами, и актерский состав, за который можно отдать жизнь».
А Стив Мартин в заключение вдруг захотел выразить благодарность Стивену Спилбергу («Да просто так, никогда не помешает») и обратился к «нашим мужчинам и женщинам за океаном, которые нас смотрят: это для вас».
Мужчинам и женщинам за океаном вряд ли было в это время до «оскаровских» волнений. Телесеть Эй-Би-Си, транслировавшая шоу, за три с половиной часа праздника успела показать 58 рекламных роликов. Спонсоры, по слухам, платят за каждый по 1,35 миллиона. Итого около 78 миллионов. Академия кино берет с телесети 50 миллионов за исключительное право показа своих награждений. Итого прибыль Эй-Би-Си — больше 25 миллионов. И при таких скромных доходах телесеть расщедрилась и целых два раза включила в передачу новости с фронта! Первый раз ведущий Питер Дженнингс поведал, что до Багдада еще 100 миль, погибло 12 американских солдат. Во второй — что убитых уже 15, и 12 человек взято иракцами в плен.
А в Голливуде машут растопыренными пальцами.
Добавить комментарий