Поэзия Александра Мельника

                       
Поздняя любовь 

Соседний парк опять постригся наголо,
как призывник в поволжском городке,
где жизнь одной рукой ласкает ангела,
другой — чертёнка треплет по щеке,
где полуправдой мягкой всё укутано,
а глас народа — робкое нытьё,
и всё вокруг настолько перепутано,
что лучше впасть с природой в забытьё.

Исчезли птичий щебет и жужжание
неугомонных пчёл. В моём окне
дожди с картины смыли содержание,
лишь парк остался в мутной желтизне.
Опять октябрь — привычная история...
Ритмичный дождь навеял полусон,
полудремоту — женщину, в которую
я с неких пор отчаянно влюблён. 

             *

Очистить уста раскалённым углём
и словом обжечь истуканов, что мимо
ступают неслышно вослед за жульём,
пророчество дать им — но нет серафима,
замешкался в вышних, пока по земле
я странствовал в поисках этого слова,
чтоб ребус решить о добре и о зле,
а слово скрывалось, но снова и снова
я ангельский взгляд ощущал на спине,
отыскивал след, поправлял снаряженье,
и вот... это слово трепещет во мне,
но нет серафима — лишь небо в огне,
лишь очередное стихотворенье... 

                   *

Вольному — воля, степные привычки, гульба.
Щурится хитро звезда в раскалённой пыли.
Мне до неё, вертихвостки, дойти не судьба,
как Моисею — до обетованной земли.
Счастье моё в стороне от холодной звезды.
Вот оно, сонное, тёплым свернулось клубком,
мирно сопит возле острой моей бороды.
Много ли ведают звёзды о счастье таком?
Теплится в памяти стынь покосившихся стен.
Ты — Золотая орда моя, Древняя Русь...
Я из привольных степей заманил тебя в плен,
и у колен твоих тихо над волей смеюсь. 


         Замершие на вздохе 

Там, за стёклами, смуту привносит в мир
плутоватый поиск добра и правды,
там прохожих кривда зовёт на пир,
но чума не каждому гостю рада.

Там, за плотными шторами, льют дожди
и скрипит под окнами старый тополь,
там сограждан к счастью ведут вожди
через цепи брустверов и окопов.

Только что мне — там, если вместе — тут,
в полутрансе, замершие на вздохе,
ослабев от цепких любовных пут,
мы проходим сквозь жернова эпохи.

          Письмена 

Скрывает знаки тайные природа.
Куда ни глянь — сплошные письмена!
Прочесть бы их, но я не знаю кода.
Нанять бы магов, да пуста казна.

Не понимая смысла мирозданья,
я по примеру гайки на резьбе
иду вперёд без лишнего блужданья,
на сто рядов доверившись судьбе.
 
Искатель сути, книжный червь, гадальщик,
в иных мирах узнаю угомон.
Мне код тогда покажет шифровальщик
и объяснит значение письмён. 

         Нирвана

Расскажи мне, Бадма, о нирване,
где ни рвани, ни дряни, ни нас,
правду-матку нашедших в стакане — 
ни-ко-го, только полный атас.

Вместо яблочек райских мне на ночь
в этой богом забытой глуши
так свой рай опиши, чтобы напрочь
отлетела короста с души.

Кто бы знал, как до рвоты обрыдло,
поправляя на шее петлю,
пить с таким же законченным быдлом,
как и сам я, когда во хмелю!

Стала водка нежгучей и пресной.
Всё не так, всё не то, все не те...
Суждено ли за смертью воскреснуть,
или будем парить в пустоте?

Надоело ходить на аркане,
жилы рвать да кутить напоказ.
Расскажи мне, Бадма, о нирване,
где ни рвани, ни пьяни, ни нас.