Сразу хочу ответить на вопрос строгих ценителей журналистских правил, которые скажут, что для моих заметок нет оперативного повода.
Повод есть. Самый что ни есть замечательный. Ах, какая у нас прекрасная жизнь начинается в первой декаде августа. Как будут вздрагивать наши сердца, когда телевизор, о котором мы говорили раньше столь иронически, станет нам мил в эти дни и даже незаменим. Потому что будет ощущение праздника, радости приобщения к силе и мужеству, к скорости и грации, радости от осознания беспредельного могущества человеческого духа.
Вы, конечно, догадались, что речь идет об Олимпийских играх в Пекине. Отбросим в сторону политику. Вспомним о том, что Олимпиада — наверное, самое трепетное обращение сегодняшнего прагматичного века к древним традициям. Что чудо, придуманное древними греками, стало одним из немногих изобретений человеческого разума, которое не разделяет, а объединяет людей, приближает к тому совершенству, о котором мечтали еще древние, давшие нам Сократа и Платона, Гомера и Фидия, Солона и Фемистокла... Их слова и сегодня звучат как призыв ко всем нам: "Тело атлета и душа мудреца — вот что такое совершенство".
Грустно слышать этот завет древних в наш прогрессивный век, когда чуть ли не каждый второй страдает от лишнего веса или ожирения, и леность ума держит почти всех из нас на привязи у телевизора. Хотя, конечно, в умеренных дозах телевидение полезно. Особенно — во время Олимпиады.
В Пекине будут разыграны сотни заветных медалей. Ни в коем случае не хочу сравнивать их — все они почетны, но скажу с полной уверенностью, перефразируя заветные слова, что есть медали "более равные". И одни из них — в марафоне. Они разыгрываются не в зале и не на стадионе, а под куполом нашей Вселенной. Миллионы людей выйдут на улицы древней китайской столицы, чтобы приветствовать участников марафона. И так почти в любом городе, где проводится марафон. Потому что люди знают: марафон, это трудно, это вызов.
За последние десятилетия на трассах марафона погибло больше сотни людей. Среди них — немало американцев. Умирают не только любители, но и профессионалы. В прошлом, 2007 году в Нью-Йорке во время олимпийского отборочного марафона в ноябре скончался на трассе бывший чемпион США. Да, действительно, марафон это опасно, к нему надо долго и напряженно готовиться. Но ведь люди бегут — с каждым годом марафонцев становится все больше.
Но не подумайте также, что мои заметки — о спорте и о марафоне как одной из вершин спорта. Нет, это заметки о счастье. А счастье, как вы сами понимаете, категория вечная. Для того, чтобы писать об этом, не надо никакого оперативного повода. Честно признаюсь, я не знаю, как быть счастливым. Уверен лишь, что у каждого свой путь к счастью. Я расскажу только об одном.
Надолго запомню то ощущение, когда во мне пело, рокотало невероятное, пронзительное, оглушающее ощущение счастья. К этому счастью я бежал 42 километра, или, если говорить по-американски, чуть больше 26 миль. Все эти километры и мили довели меня до того, что я ничего, кроме усталости, не чувствовал. И ничего, кроме желания, чтобы скорее все кончилось. Оставалось еще 195 метров. И вот тут-то и свалилось на меня потрясающее осознание того, как же я счастлив.
Это произошло 5 ноября 2006 года на дорожке старинного стадиона, где когда-то, в далеком 1896 году, проходили первые Олимпийские игры современности. А еще раньше, в незапамятные времена, здесь был древний стадион, на котором состязались современники Сократа, Платона и Аристотеля. Потом в Грецию пришли римляне, жесткие завоеватели, с пренебрежением относившиеся к мирному духу Олимпиад и не признававшие состязаний, в которых не лилась бы кровь. На этом стадионе сражались гладиаторы. Здесь обильно текла людская кровь, смешанная с кровью тигров, носорогов и слонов.
Прошли века, прежде чем люди вновь вспомнили Олимпиаду и честную борьбу. И именно на этом стадионе, где на меня снизошло счастье, 112 лет назад встретились древняя история и современность... Я вертел в руках медаль, которую мне вручили, лавровый венок и грамоту с непонятными мне греческими буквами и думал, что с точки зрения прагматика цена всему этому два доллара. Но вместе с тем, мне казалось, что на меня снизошел дух Сократа, который говорил, что самое дорогое в жизни не купишь ни за какие деньги.
Вот такие несовременные мысли одолевали меня в минуту моего полного счастья, к которому я бежал 42 километра плюс 195 метров. А начинался наш забег в городке Марафон, недалеко от Афин, куда нас везли на автобусах. В том самом Марафоне, где когда-то, почти две с половиной тысячи лет назад, а точнее в 490 году до нашей эры греки победили персов. Ученые считают, что в этой битве греки спасли европейскую цивилизацию. Отсюда, из этого местечка, бежал до Афин воин Фидиппидис. С возгласом: "Радуйтесь, мы победили!" — он упал замертво на главной пощади города.
И все мы вспоминали Фидиппидиса. И была потрясающая греческая музыка, звеневшая над Марафоном. Были трогательные напутствия и красивые слова о том, чтобы нас сопровождал дух Фидиппидиса...
В мире каждый год проводится множество марафонов (только в Америке их около сотни), но этот афинский марафон — особенный. С него начиналась одна из самых прекрасных легенд о силе человеческого духа. Началась вот здесь, на этой скромной сельской дороге, где когда-то были тропинки среди оливковых рощ, а теперь асфальт, по обе стороны которого чинно стоят небольшие, типично сельские домики со скромной архитектурой. Дорога совершенно пустынная, тихая. Где-то на ее середине — скульптура не бегущего, а летящего словно на крыльях Фидиппидиса, несущего благую весть.
По этой дороге он мчался к своей смерти и к своему бессмертию.
Эта дорога помнит Спиридона Луиса, первого победителя первого марафона Олимпийских игр современности. Греки чествовали его как героя. По этой трассе бежали участники последних Олимпийских игр в 2004 году.
И еще 5 ноября 2006 года я думал о том, что как раз в этот день в далеком Нью-Йорке проводится марафон, который вызывает обычно такой интерес, как ни одно другое событие в мире. 37 тысяч марафонцев (в 15 раз больше, чем в Афинах) и почти три миллиона зрителей. Бег там проходит по всем районам города. Повсюду оркестры, гигантские толпы людей, эмоции, переливающиеся через край, бурный восторг болельщиков.
А в Афинах, куда мы прибежали из Марафона, все скромно и неприметно. Лишь несколько километров проходят по улицам города, который живет своей жизнью и которому нет до тебя дела. Только отдельные редкие прохожие приветствуют тебя. И эта атмосфера некой провинциальности в огромном городе греет сердце. Никакой помпезности и литавр. Делай свое дело достойно и без шума.
Афины привыкли к скромности. Сократ, ходивший по этим местам, говорил, что он знает только то, что он ничего не знает. И — что бы человек ни делал, он ищет самого себя. Что хорошее или плохое — в себе. И еще, что у каждого свое представление о счастье.
Для нашего современного мира Сократ не авторитет. Древний мудрец был толстым, лысым, страдал одышкой и, наверное, понятия не имел о марафоне. Но в своем видении счастья он был, несомненно, прав. Многие, конечно, со мной не согласятся, что пробежать марафон в Афинах — это счастье. Скажут, что, мол, существует множество гораздо более полезных, а главное — прибыльных форм деятельности. В чем они несомненно правы.
Вы когда-нибудь задумывались, ну какого черта вроде бы нормальному человеку бежать марафон? Чего ему неймется? Сегодняшним-то марафонцам, какую благую весть провозглашать? Сидел бы этот современный адепт славного грека дома в воскресный день, пил пиво и нажимал на кнопки переключения телепрограмм. А то бы в музей пошел, или в оперу. Польза несомненная была бы для повышения образования и подъема интеллекта. А еще лучше, завалился бы в гости к какой-нибудь симпатичной блондинке и порассуждал с ней о тайнах мироздания, в том числе, и о наследии древних греков в области отношений мужчины и женщины. Двойная радость от обмена такой информацией и, опять-таки, — польза для здоровья — и ей и ему.
Так нет же, обязательно нужно этому фантазеру придумывать на свою голову приключения. Это же ненормально для человека — бежать столько! Организм человека к этому не предрасположен. Вот и Фидиппидис не выдержал. И в наши дни бывает, что некоторые марафонцы во время или сразу после бега отправляются в мир иной.
Некоторые зрители смотрят марафон с неподдельным изумлением. Во имя чего эти мужчины и женщины так себя истязают, тратят столько усилий, какая им от всего этого польза? Пользы — никакой. Из тридцати с лишним тысяч участников афинского или нью-йоркского марафона только три десятка претендуют на славу и награды, на победу, солидные денежки и прочие блага. А остальные бегут бескорыстно.
Вы представляете, в наш замечательный век всеобщего и тотального прагматизма, когда многие и шагу не ступят, если их впереди не ждет доллар, марафонцы совершенно бескорыстно тратят время и силы на то, что никак не способствует их материальному процветанию и карьере. И даже сами платят денежки, чтобы бежать. Вообразите: тащиться больше 42 километров, да еще платить за это. Да еще приезжать в Афины или в Нью-Йорк из Франции, Италии, Германии и других стран...
Но все же, давайте попытаемся разобраться, чем притягателен марафон, почему он привлекателен для множества бегунов, выходящих на трассу этой бесконечно длинной и совсем короткой дистанции.
Длинной — потому, что 42 километра это действительно очень много, не верите, тогда сами попробуйте и убедитесь. А короткой — потому, что это только маленькая часть по сравнению с тысячами миль, предшествующими этому старту. Когда ты бегал в летний зной и зимнюю стужу. Когда звонил будильник рано утром, тебе безумно хотелось спать, ты чувствовал, что никакая сила не заставит тебя выйти на улицу в дождь. Но знал, что выйдешь обязательно. Ты надевал кроссовки и отправлялся в путь. Прибегал домой мокрый до нитки, но чрезвычайно довольный, счастливый, потому что думал, что ты молодец, что ты просто герой, и твоя самооценка повышалась до самой высокой планки.
Некоторым бедолагам нужны для радости такие маленькие удовольствия, как бег под дождем утром в выходные дни, когда все нормальные люди вокруг сладко спят.
Совсем не имеет значения, каким ты прибежишь, 25-м или 30-тысячным. В марафоне есть победители, но нет побежденных. Здесь олимпийский девиз об участии становится главным. Кстати, марафон — единственный демократичный вид спорта. Ни в одном другом соревновании тебе не позволят состязаться вместе с известными чемпионами или играть в команде рядом со знаменитыми мастерами. А в марафоне — это реальность.
Марафонцы очень разные и очень одинаковые. Вместе бегут спортсмены и любители, директора банков и известные актеры, менеджеры и адвокаты, врачи и полицейские, бухгалтеры и журналисты. Они говорят на разных языках, но в чем-то существенном схожи. Все они — фантазеры, вообразившие, что марафон — это вызов трудностям.
Есть такая теория. Мужчина время от времени должен подвергать себя испытаниям, чтобы тело его, сердце и дух не заплывали жирком. Надо совершить кругосветное путешествие. Или отправиться на Северный полюс. Пробежать марафон. Прыгнуть в воду с десятиметровой вышки. Или еще что-нибудь сделать. Не обязательно бежать марафон, но хоть что-то на пределе своих сил надо делать, хоть все вокруг призывают к умеренности. Та внутренняя уверенность, которую ты приобретаешь, преодолевая препятствия, помогает тебе в повседневных усилиях. Можно сколько угодно хвастать и надувать щеки, но если ты чего-то не сделал в жизни на пределе своих сил, то твоя копеечная самонадеянность ничего не стоит. А от умеренности и мелочного расчета у человека дух обламывается.
Такая вот теория, которая многим может показаться весьма сомнительной, а я ее считаю умной и точной. И не только я. Вот почему марафон в том же Нью-Йорке, который проводится в первое воскресенье ноября, собирает столько зрителей.
Это, знаете ли, интересное зрелище, и для участников. Бежишь и таращишь глаза вокруг. На женщин смотришь. Очень красивые попадаются. Обидно, правда, что многие бегут так, что не угонишься. Стыдно становится. Хотя, если подумать, — эмансипация. На майки бегунов смотришь. Надписи бывают очень интересные. Не надписи, а целые жизненные программы.
А еще интересное зрелище — смотреть на плакаты, которые держат зрители. В Афинах плакатов я не видел, а вот в Нью-Йорке уже много лет на Первой авеню в Манхэттене стоит в день марафона средних лет человек с плакатом в руке: "Друг, я не знаю тебя, но я желаю тебе удачи".
Плакатов, транспарантов — тысячи и тысячи. Разных. "Держись! Вперед!". "Добегу, живой или мертвый". "Осталось совсем немного". "Никогда не сдавайся". И множество в таком же роде. Но мне ближе всех этот, человека, который меня не знает, но желает мне удачи.
Какая была бы у всех нас прекрасная жизнь, если бы весь мир был таким добрым, если бы мы желали удачи и тем, кого знаем, и тем, кого не знаем.
О марафоне недаром говорят, что это модель жизни. Разумеется, той жизни, у которой есть цель, трудная, но достижимая. И, действительно, я не знаю ни одного события, которое, будучи спрессовано в считанные часы, так бы верно отражало жизнь с ее взлетами и падениями, с ее надеждами и ее разочарованиями, с необходимостью правильно рассчитать свои возможности. Как писал Киплинг:
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: "Держись!".
Да, марафон — модель жизни. Правда, он гораздо добрее жизни, в которой хватает, увы, грязи, подлости, несправедливости, где тебе частенько подставляют подножку и рады, если ты упадешь. А в марафоне все участники — братья и сестры. Если не верите — побегите марафон! Случится так, что оступитесь, почувствуете себя плохо, к вам подбегут три десятка человек и, жертвуя своим временем — драгоценным на марафоне, — помогут вам. Бескорыстно.
А вы знаете, кто самый высокопоставленный марафонец за всю историю человечества? Президент Джордж Буш. Правда, тогда он не был президентом. Он пробежал свой марафон в 1993 году за 3 часа 44 минуты 52 секунды. Результат для любителя уже не молодого возраста весьма неплохой. Он выдержал то испытание, после которого про человека можно сказать — он надежен, он способен бросить вызов трудностям и преодолеть эти трудности, полагаясь только на себя. Я не большой сторонник политики президента, но за характер его уважаю.
У Джорджа Буша этот вызов трудностям, кажется, в крови, в генах. Его отец, президент Джордж Буш-старший, в весьма солидном возрасте прыгал с парашютом.
Можно, разумеется, прожить без марафона. Но марафонцы-то знают, что без него жизнь потеряет множество ярких красок.
Из многих марафонов, которые я бежал, один был очень трудным. Это было несколько лет назад в Нью-Йорке. За две недели до старта я упал и сломал два ребра. И все же решил выйти на дистанцию. Встал последним в огромной толпе, чтобы при общей толкучке после выстрела пушки меня никто не задел. На пятом километре почувствовал себя ужасно, ко мне подбегали и предлагали помощь. Но я-то знал, что осталось еще всего-то 37 километров и помочь себе могу только я сам. Когда я добежал, счастливее меня не было человека на свете.
Потом один мой знакомый, которому я рассказал эту историю, сказал, что это идиотизм, что это был глупейший поступок, потрясающая безответственность по отношению к своему здоровью. Несомненно, он был прав. И все же... Я ему не ответил, но подумал, что этот глупейший поступок принес мне больше радости, чем ему многие его умные и разумные действия. Так, наверное, бывает в жизни, время от времени надо совершать глупейшие поступки, чтобы ощущать счастье. Не правда ли, странным бывает иногда понимание счастья.
Я никого не призываю бегать марафон. Просто напоминаю, что дорог к счастью много. Ищите свои тропинки к счастью в этом прекрасном и безумном мире.
Счастливого вам пути.
Добавить комментарий