В апреле известному российскому писателю-фантасту Сергею Лукьяненко исполнилось 40 лет.
"Эту дату почему-то не принято отмечать, — предупредил юбиляр. — Вот я и решил, чтобы не смущать суеверных людей, дважды отпраздновать 20-летие".
Невероятно прославившийся после экранизации "Дозоров", Сергей Лукьяненко — лауреат премий "Старт" 1993 года, "Меч Руматы" 1995 и 1997 годов, "Интерпресскон" 1995 и 1996 годов, "Аэлита" 1999 года, член жюри премии "Странник".
Известность пришла к нему после выхода повести "Рыцари Сорока Островов" (1992). Всероссийскую популярность Лукьяненко принесли экранизации его романов "Ночной дозор" и "Дневной дозор", которые выполнил режиссер Тимур Бекмамбетов. В 2006 году на экраны вышла также картина "Азирис Нуна", снятая Олегом Компасовым по книге Лукьяненко "Сегодня, мама!".
По романам писателя также сделано несколько компьютерных и настольных игр.
В 1999 году он стал самым молодым на нынешний день лауреатом "Аэлиты" — старейшей российской премии, присуждаемой за общий вклад в развитие фантастики. В 2001 году С.Лукьяненко стал первым лауреатом премии "Русская фантастика" по результатам голосования в Интернете. В 2003-м получил премию "Золотой РосКон" за роман "Спектр".
Из экранизаций его "Дозоров" писателю больше нравится второй фильм: "У нас с режиссером Тимуром Бекмамбетовым было больше понимания того, что мы хотим сделать и в каком формате". Сам Лукьяненко дебютировал в кино в экранизации собственного романа: "Я даже снялся в небольшом эпизоде, который, к моему большому сожалению, был максимально урезан. Я остался лицом на задней парте".
Но знаменитые "Дозоры", по мнению их автора, — не лучшие его книги. Более сильными произведениями Лукьяненко считает "Осенние визиты", "Холодные берега", "Мальчик и тьма", "Спектр".
В ближайшей перспективе он планирует закончить новый роман "Имею компьютер, готов пилотировать" и книгу "Недотепа" — юмористическое фэнтези. Дважды отец, Лукьяненко пишет сказку для детей — с рыцарями, драконами и заколдованными городами.
Ожидается, что в ближайшее время обретут экранную жизнь как минимум два произведения Лукьяненко. "Первый канал" запускает с проектом по его известному роману "Лабиринт отражений", а на Украине начнутся съемки по книге "Рыцари сорока островов" — романтической истории любви, адресованной юношеству.
В популярной серии про "Дозоры", в которой значится уже пять книг "Ночной дозор", "Дневной дозор", "Сумеречный дозор", "Последний дозор" и "Мелкий дозор", также ожидается прибавление.
Книги Сергея Лукьяненко необычайно популярны не только в России, переводятся на разные языки, получают премии. Он признан лучшим европейским фантастом Европы в 2003 году крупнейшим европейским конвентом фантастики "Еврокон". Фильмы по его книгам популярны в США, у него множество почитателей здесь.
— Сергей, вы как комета ворвались на российский литературный небосвод, да и не только на российский, а на мировую литературную арену. Как вам, человеку из глубокой провинции, удалось завоевать свое место на литературном Олимпе? У вас есть свой золотой ключик и особая дорога к успеху?
— Я занимаюсь литературой давно, с 18-ти лет. Нельзя сказать, что это произошло мгновенно, и я стал популярным. Я много лет печатаюсь, книги выходят большими тиражами, сотнями тысяч экземпляров, есть достаточно много читателей, которые следят за моими книгами и читают все новое. Конечно, фильмы о "Дозорах" дали мне определенный рывок, скорее, в плане известности зарубежной и создали мне известность массовую среди людей, которые раньше фантастику не читали.
— В одном из интервью, незадолго до того, как в Америке купили ваш фильм, вы говорили, что в США картину не закупят, слишком замысловатой она может показаться зрителям за океаном. Как видите, вы ошиблись и, наверное, вы не против такой ошибки?
— Разумеется, я не против. Я считаю, что фильм выдержан не совсем в традиционном стиле голливудских блокбастеров, наверное, у нас получилось нечто свое, отличное. Я рад, что это произвело впечатление, понравилось.
— Давайте пойдем по порядку. Где вы все же родились? В одних источниках назван Каратау, а в других — Джамбул.
— Я родился в Каратау. Это маленький городок, ныне практически заброшенный, в котором вся промышленность развалилась. С раннего детства я жил в Джамбуле. Этот город чуть больше, солнечный, зеленый. Честно говоря, я сам машинально говорил, что родился в Джамбуле, хотя это не так.
— Широко известны знаменитые слова Киплинга о том, что Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им никогда не сойтись. Правда, при этом забывают другие две следующие строчки, которые практически отрицают первые две. А как в вашей биографии сошлись и Восток, и Запад, и почему так оказалось — случайно или нет — что вашим соавтором по фильму стал режиссер Тимур Бекмамбетов, тоже человек с Востока. Как получилось, что в вашем творчестве и Запад и Восток совпали?
— Действительно, у Киплинга несмотря на его рефрен, все таки сходятся Запад и Восток. А то, что мы с Тимуром оба из Казахстана, то это совпадение. Но совпадение, которое, наверное, нам сильно помогало в работе, поскольку идея Дозоров — это идея несколько восточная, когда добро и зло не разделены совершенно, четко — здесь белое, здесь черное, а между ними пропасть, стена. Скорее всего, это восточный дуализм, когда свет — левая рука тьмы, а тьма — правая рука света. Это восточная трактовка. Тимур почувствовал эту идею книги и реализовывал ее в картине.
— Как вы шли к этой идее, и почему вы так сразу изменили своей профессии врача? Я понимаю, много было писателей из врачей, среди них мои любимые Антон Чехов и Сомерсет Моэм, но я не помню, чтобы кто-то из известных фантастов был врачом.
— Я фантастику любил всегда. И как научился читать в возрасте пяти-шести лет, начал ее читать... Но я никогда не думал о том, что буду писать сам. В медицину пошел по семейной традиции, поскольку и родители, и старший брат у меня были к тому времени врачами. Но где-то на первом или втором курсе я стал писать и понял, что мне это интереснее, что это то, чему я хочу посвятить свою жизнь. И не стоит никого обманывать, ни читателей, ни пациентов, потому что заниматься литературой и врачеванием в одинаковую силу не получится. Поэтому я проработал врачом буквально один год и ушел.
— И в то же время вы очень рано стали писать, когда у вас не было еще большого жизненного опыта, который, по-видимому, необходим писателю. Вы ощущали это на себе, и приходилось ли вам по пути набираться такого опыта?
— Разумеется, ощущал. Есть хорошая фраза — если не ошибаюсь, ее сказал кто-то из братьев Стругацких, — что писать надо либо о том, что хорошо знаешь сам, либо о том, чего не знает никто. Поэтому мне, как автору начинающему, не имеющему жизненного опыта, легче было писать космические оперы про дальние миры, не имеющие никакого отношения к реальности. В этих мирах я чувствовал себя увереннее и мог придумывать все, что угодно, не надо было ничего брать из реальной жизни. Но потом в какой-то момент я начал писать и об окружающем мире. Я помню, что, когда начал писать роман "Осенние визиты", бросил его после двух-трех страниц, потому что понял, что не могу писать о мире, который меня окружает. Не имею для этого нужного опыта. Вернулся я к этому роману года через три, уже повзрослев. До сих пор считаю, что это один из лучших моих романов.
— Почему фантастика? Я вместе с вами и с миллионами людей люблю фантастику, и для меня святы имена Азимова, Шекли, Саймака, Гаррисона и другие. И все же мы в меньшинстве. Для большинства людей фантастика — это жанр второсортный, даже низкий.
— Есть, конечно, такое деление, что фантастика и детектив это несерьезно. Я никогда не испытывал комплексов по этому поводу, потому что с детства читал классику, и русскую, и зарубежную, фантастику, детективы и все, что угодно. Я был книжным ребенком. Но фантастика всегда меня привлекала какой-то раскрепощенностью и свободой, возможностью придумывать все, что угодно. Такое чувство, будто у тебя в руках находится палитра с тысячами красок, в то время как у писателя-реалиста есть возможность обходиться только семью. Он может все сделать и написать, а инструментарий у него беднее изначально.
— Что вы из фантастики любите? Я так заметил, что на вас немалое влияние оказывал Роберт Хайнлайн?
— Из наших авторов основное для меня — это книги братьев Стругацких. Вся современная наша фантастика выросла из их книг. Из западных авторов — это такой джентльменский набор — Шекли, Саймак, Гаррисон, Хайнлайн. Насчет Хайнлайна вы правильно заметили, он оказал на меня серьезное влияние. Он автор достаточно жесткой фантастики и увлекательной. Сейчас в числе моих любимых авторов Джордж Мартин, Терри Прачет, отчасти Луис Буджелт и Гленн Кук.
— Раньше фантастика была более социальной. Теперь, на мой взгляд, она стала более технологичной. Какая вам ближе по духу?
— Трудно сказать. Конструирование социальных миров меня не привлекает. Меня привлекает та фантастика, где говорится о людях. В какой форме это будет сделано, в форме фэнтези, классического фантастического детектива — это уже вторично.
— Я признаюсь, не все читал, что вы написали, но из того, что читал, у меня сложилось такое впечатление, что вы, несмотря на то, что уже известный и состоявшийся писатель, все еще ищете свою стилистику, свой почерк. Например "Лабиринт отражения" совсем иной, чем "Ночной дозор". Такое чувство, как будто это написано разными авторами.
— Мне об этом говорили. Я даже слышал такое мнение, будто пишет коллектив авторов. Подобная практика существует, но она не в фантастической, а в детективной литературе. Я писал все книги сам, за исключением трех книг в соавторстве. Я когда-то для себя определил, что мне неинтересно писать целый цикл романов об одном и том же будущем. Это традиционный подход, скорее даже американский подход, когда автор создает какой-то интересный мир и очень долго в нем работает. Мне, наоборот, было интереснее создавать разные миры и экспериментировать со стилем, языком, с манерой изложения. Я в свое время сформулировал для себя, что читатель, который берет мою книгу, не должен заранее догадываться, что он найдет внутри.
— А теперь о ваших киноассоциациях. Почему ваши книги привлекли кинематографистов, привлекли Америку? Почему, если я не ошибаюсь, именно по вашей книге в России сняли чуть ли не первую за многие годы картину, снятую в жанре фантастики? Это опять к вопросу о золотом ключике.
— Если бы автор знал, какой золотой ключик сработает на внимание читателей, это бы сильно упростило работу и автору, и издателю. Наверное, залог интереса и внимания — это тот, что события книги и фильма происходят здесь и сейчас, вокруг нас в обыкновенном мире, буквально за стенкой. Просто задана некая данность, согласно которой обычные люди об этой реальности не знают, не подозревают. И это ощущение сопричастности, наверное, действительно интересно, оно волнует. Человек всегда живет в ожидании какого-то чуда. И когда ему говорят, что чудо действительно есть, он их не видит... Просто он все время смотрит не в ту сторону, и поэтому эти чудеса не происходят... А, на самом деле, они не в далекой галактике, они не в будущем, не в прошлом, они здесь и сейчас. Это, наверное, как-то сильно и захватывает.
— Стало общим местом сравнивать фильмы с книгами, по которым они созданы. Мне повезло. Я сначала прочитал книгу, а потом посмотрел фильм. Речь идет о первом фильме, второй еще не смотрел. У меня сложилось такое впечатление, что, если бы я не прочитал книгу, для меня некоторые эпизоды фильма были бы трудными для понимания. Может, это мое личное впечатление. Вы и книгу написали и сценарий к фильму. Как по-вашему, фильм удачный или нет?
— По моему мнению, он удачный. Естественно, я как автор не могу им быть доволен на сто процентов. Я могу выдвинуть сто и двести претензий, потому что мне хотелось бы буквального перенесения на экран событий книги. Как оно написано, так чтобы все и было. Но у кино свои законы, я понимал неизбежность достаточно сильных изменений и, учитывая, что это первый серьезный проект за долгие годы, я готов простить фильму многие промахи. В целом, все-таки получилось хорошо, на мой взгляд.
— Интересно, совпадает у нас вкус или нет? Мне в фильме больше всех понравился Золотухин. А вам?
— Мне тоже. Он действительно великолепно играет, умеет глазами, мимикой раскрыть столько, что и за полчаса словами не выразишь.
— Про ваш фильм Никита Михалков сказал: "Наш ответ Тарантино". Вы что. действительно хотели бросить перчатку Тарантино?
— Да нет. Меня самого немножко удивила эта фраза. Я сразу после этого говорил, что это не наш ответ Тарантино, потому что Тарантино у нас ничего не спрашивал. Он прекрасный режиссер, я с огромным удовольствием смотрю его фильмы, но они совершенно в другой стилистике. Можно сказать, что этот фильм наш ответ Голливуду.
— Я читал российскую прессу. А почему вас так сильно бьют критики? Вроде бы должны радоваться, что ваш фильм купили в Америке и что наконец-то российская фантастика выходит на международный кинорынок. У меня сложилось впечатление, что критики к вам не очень доброжелательны. И не только за фильм вас поругивают. Такие завуалированные намеки — мол, что взять с человека, который пишет фантастику, какой спрос с фантастики?
— Такая тенденция есть. Она, конечно, не главенствующая. Положительные и отрицательные отклики делятся примерно поровну. Отрицательные сводятся к тому, что фильм был снят в голливудской манере. Очень многие стали кричать, что фильм похоронит наш кинематограф и нашу культуру. Это полный абсурд, потому что, если сказать, что один фильм может похоронить национальный кинематограф, то это значит, что этот кинематограф уже давно серьезно нездоров. На самом деле, это реакция на то, что фильмы такого плана, которые привыкли воспринимать как иностранные, вдруг стали делать у нас. Кто-то от этого растерялся, кто-то испугался. Кто-то может хочет другого пути для кинематографа. Кому-то не понравилось, что фантастика — такой низкий жанр — вдруг становится событием почти национального масштаба.
— Несколько лет назад вам дали премию как лучшему фантасту в Европе. До вас такую премию из России давали только братьям Стругацким. Означает ли эта премия международное признание и, в частности, как вас переводят, и собираются ли ваши книги издавать в США?
— До недавнего времени у меня было немного переводных книг. Выходили книги в Польше, Болгарии, Китае и некоторых других странах. Сейчас после выхода "Ночного дозора" ситуация серьезно изменилась. Мой литературный агент занимается предложениями, которые есть из Франции, Великобритании Германии, США. Думаю, что книги будут доступны и в Америке, и в других странах.
— Я слышал, что своего рода препятствием была электронная публикация ваших книг и в частности "Лабиринта отражения". Здесь в Америке его собирались печатать, но из-за его активной электронной перепечатки у вас были какие-то трения с американскими издателями?
— Не то, что трения, высказывались опасения со стороны американских литагентов. Насколько рационально издавать книгу, которая будет доступна пиратам, поскольку в России книжное пиратство распространено. Пришлось принимать определенные меры, сейчас ситуация изменилась.
— Я несколько запутался, когда подсчитывал количество книг, которые вы написали. Насчитал их примерно 35.
— Да, примерно. Я вас насмешу, сам не считал.
— Сергей, вы не так плодовиты, как Александр Дюма, но с ним работала целая литературная бригада. Джек Лондон очень интенсивно писал. А вот такая плодовитость и щедрость — это хорошо или плохо, как вы сами по себе чувствуете?
— Есть определенный предел, переходя который, писатель начинает повторяться, гнать объем, превращается в поставщика развлекательной продукции. Я для себя определил бы этот объем как примерно две книги в год. Конечно, это сугубо индивидуально. У меня есть книги, например, "Холодные берега", "Лабиринт отражения", которые я написал месяца за три. Был так увлечен, что не мог оторваться от текста. А потом несколько месяцев не мог браться за новый роман.
— В ваших книгах — Иные, Темные и Светлые силы. А если отвлечься от литературы, в жизни современной какие силы побеждают? Вы оптимист или пессимист, когда речь идет о борьбе с терроризмом?
— Я достаточно грустный оптимист. Я все-таки надеюсь, что война с терроризмом закончится победой. Но то, что на этом пути будет множество проблем и множество жертв — это, к сожалению, неизбежно. Дело в том, что сейчас идет не только столкновение каких-то отдельных политических группировок или одного и другого общественного строя. Здесь идет столкновение двух совершенно разных психологий, современной и средневековой. Совершенно разные методы борьбы и достижения целей. Наверное, самая большая беда будет не в том, что террористы еще что-то взорвут. Как ни цинично это прозвучит, самое ужасное будет, если наши страны примут на вооружение те методы, которыми и можно только с террористами бороться, и мы забудем о наших демократических и нравственных достижениях.
— Несколько вопросов личных. Супруга ваша — первый ваш читатель, или вы от нее скрываете написанное?
— Она, как правило, первый читатель. Главный критик и советчик.
— Семейная жизнь способствует творчеству или, как считают некоторые писатели, в башне из слоновой кости надо быть одиноким.
— Каждый может найти источник своего вдохновения в чем угодно. Есть люди, которым надо быть одинокими, есть те, кому нужны в качестве стимулятора ссоры и несчастная любовь. Я предпочитаю ощущение надежной семьи и надежного тыла. Можно создавать грандиозные проекты, но если ты не чувствуешь, что тебя ценят в семье, то это становится лишним.
— В книгах вы изобретательный. А в жизни вы выдумщик?
— В жизни я скромный и тихий.
— В своем "Кредо" вы писали о реинкарнациях. А с вами это происходило? Вы кем были в предыдущей жизни?
— Обычно на этот вопрос отвечают — я был принцем, я был визирем, пиратом. А я был кем-то скучным, каким-нибудь булочником.
— И теперь решили стать фантастом, чтобы возместить заурядность предыдущей жизни. Кстати, вам нравится ваша популярность или она мешает жить?
— Честно говоря, мешает. Эти два месяца у меня прошли в интервью и тусовках. Я с ужасом смотрю на людей, которые крутятся во всем этом — кинозвезд и исполнителей — и думаю, бедные, как они все это выдерживают. Это ведь невыразимо скучно на самом деле.
Добавить комментарий