Писатель Лев Нуссимбаум, он же Эссад Бей, он же Курбан Саид, который в первой половине XX веке прожил бурную, трагическую и короткую жизнь, предупреждал: «Европейским нациям следует найти общие интересы с молодым и энергичным Востоком, и, если это им не удастся, то горе Европе!» Он также писал: «Ислам - это юная и сильная религия».
И это не был взгляд со стороны - Восток с детства поселился в его душе.
О загадочной личности Нуссимбаума долгое время ходили легенды, его книги переиздавались под разными именами - «мозаика» все не складывалась в единую картину, пока к делу не приступил молодой американский журналист Том Рейсс. В Америке и в европейских странах Рейсс встречался с потомками людей, знавших Льва Нуссимбаума во всех его ипостасях, он углублялся в личные и издательские архивы, побывал в Азербайджане и в итальянском городке Позитано... Результатом поиска стала изданная в 2005 году книга «Ориенталист».
Не удивляйтесь тому, что в списке Рейсса оказался Азербайджан: именно там, в Баку, в 1905 году, в семье нефтяного богача Авраама Нуссимбаума родился сын Лев. Его мать Берта, молодой девушкой приехавшая из Белоруссии, была близка к революционным организациям (как пишут, она сотрудничала с большевиком Леонидом Красиным), все это вызывало конфликты в семье. Когда сын был еще совсем маленьким, Берта покончила с собой.
Бакинское высшее общество того времени вело себя вполне космополитично: говорили по-немецки и по-английски, ездили в Европу, одежда - фраки и смокинги, а для жен - открытые платья, их дети - русские, немцы, армяне, азербайджанцы и евреи - вместе учились, вместе играли в теннис и вместе веселились. Есть фотография маленьких бакинцев на «мусульманско-еврейском праздновании Рождества» возле елки. Вражды к евреям в тогдашнем Азербайджане не было - они представляли собой просто еще одну из многочисленных национальных групп, и, если уж кого местные «не любили», то скорее русских.
Благополучная бакинская жизнь пошатнулась с началом Первой мировой войны, а с 1918 года совсем пошла наперекосяк: большевики с севера сменялись англичанами (нефть, нефть!), их теснили немцы и турки. Начались столкновения с соседями-армянами, поддержавшими революционных русских. Затем было покончено (помог английский агент Тиг-Джонс) с 26-ю бакинскими комиссарами. После занятия города большевиками заработала ЧК - пошли расстрелы, конфискации-грабежи, и непонятно было, какая власть явится завтра.
Авраам решил уехать, переждать, пока все не утихнет - и через Каспий, через пустыню вместе с караваном, через туркестанскую Бухару он с сыном добрался до Персии, где жил его брат и где царил покой (покой сладкий, почти мертвенный - писал Лев). Спустя несколько месяцев они в Баку вернулись, надеясь на помощь городу от родственной Турции, однако надежды пошли прахом: в столице Азербайджана Гяндже (будущем Кировабаде) обосновались красные. И из Батума на корабле «Клеопатра» отец с 15-летним сыном отправился в изгнание: сначала в Константинополь и Париж, а затем в Германию. Льва послали в Берлин завершить свое школьное образование. Деньги (в виде «мертвых душ» - оставшихся в Азербайджане отцовых нефтяных скважин) еще имелись, и в берлинскую русскую гимназию его приняли. Он учился, приобрел приятелей, а заодно и славу «восточного соблазнителя» (довольно платонического, потому что по бакинской привычке белокурые девицы «красавицами» не воспринимались).
Тогда же Лев определил свою будущую дорогу: поступил в Берлинский институт восточных языков, на отделение арабского и турецкого. В гимназии, где он параллельно продолжал учиться, об этом и не знали. А в 1923 году он осуществил свою давнюю мечту - принял ислам. Обряд провел имам в турецком посольстве Берлина, дав Льву имя «Эссад Бей» («эссад» в переводе и означает «лев»). Тут нужно пояснить, что его семья религиозной не была, и он (этим переходом) вовсе не стремился «спастись от преследований»; Льва манилo духовное и культурное наследие Востока, в котором семиты, арабы и евреи, как он считал, были братьями.
По окончании института перед молодым Эссад Беем открылась карьера журналиста. В немецкой печати он был признанным специалистом по многим вопросам Востока; вот названия некоторых его статей конца 20-х и начала 30-х годов: «Египет и арабское освободительное движение», «Кавказ - клубок противоречий», «Сказочные хевсуры». Наряду с «восточными» статьями, Эссадд Бей писал и такие, как «Иван Бунин» и «Офицер Достоевский». К этому же периоду относятся и его книги, посвященные социальным и политическим вопросам: «Кровь и нефть на Востоке», «ОГПУ - заговор против всего света», «Кавказ, его горы, люди и история», биографии Ленина и Сталина (последняя называлась «Карьера фанатика»), были и другие.
Льва приняли в «Союз немецких писателей» (несмотря на наличие лишь «нансеновского», беженского паспорта), он зачастил в литературное кафе «Мегаломания», ездил с лекциями по Европе, побывал в США.
В 1932 году Лев женился на своей секретарше Эрике Левенсдаль - молодой и энергичной особе из состоятельной семьи, для которой секретарская работа служила цели «выйти замуж за известного писателя». Лев таковым и являлся, к тому же - как экзотично в обществе звучало «мадам Эссад Бей»!
Тем временем Германия быстро становилась фашистской. Статьи антибольшевистского направления, подписанные «Эссад Бей», вполне одобрялись министерством пропаганды Геббельса, хоть там и знали, что автор - этнический еврей. Но такому «попустительству» в 1935 году пришел конец: ему запретили печататься и исключили из Союза писателей. К этому удару добавилось шумное и скандальное требование развода от Эрики (закрутившей роман в Америке с другим писателем); в качестве причины она очень современно заявила: «Я не знала, что мой муж - еврей!» (В берлинских издательствах, где Эрика проработала несколько лет, национальная принадлежность Льва ни для кого не была секретом).
Что ж, Лев перебрался в еще «нефашистскую» Вену. Он продолжал работать над книгой «Аллах велик: падение и взлет Исламского мира», подружился с арабистом, сподвижником Владимира Жаботинского, фон Вайслем; оба любили одеваться «на восточный манер», оба предрекали народам Востока большое будущее и оба были романтиками...
В эти годы Лев взялся и за художественные произведения - появились «Али и Нино», «Девушка из Золотого Рога». Книги вышли в Германии и Австрии под псевдонимом «Курбан Саид». Отчаянно требовались деньги, но теперь они доходили до автора сложным путем через посредников. Помог друг, барон Рольф «Омар» Эренфельс, тоже принявший ислам: «автором» «Курбаном Саидом» для издательств стала его сестра, баронесса Эльфрида, которой и отсылался гонорар. Этот «ход» впоследствии внес немалую путаницу в установление авторства: баронесса, странноватая особа, погруженная в астрологию и труды Платона, ни автором, ни соавтором, конечно же, не была.
Вскоре и Австрия стала частью Третьего Рейха. Лев снова должен был уезжать: на этот раз он направился в Италию, в городок Позитано, расположенный неподалеку от Салерно. Визу устроило ему итальянское издательство. Фашизм Муссолини поначалу отличался от фашизма Гитлера, тогда даже полагали, что Муссолини сумеет преобразовать «учение», убрав из него расистские идеи... Но надежды оказались тщетными.
Из нового изгнания Лев писал Рольфу «Омару» в Грецию об участи их многих общих венских знакомцев: кто бежал, кто покончил самоубийством... Отца Льва, не покинувшего Вену, какое-то время опекала баронесса Эльфрида (в конце войны он все же попал в транспорт, увозивший евреев в Треблинку...).
Жители Позитано привыкли к фигуре «мусульманина», остававшегося (при всей своей бедности) элегантным. Его приютила в своем замке интеллектуалка графиня Гаэтани. Жил он замкнуто, переписывался с далекими друзьями, иногда встречался с местным католическим священником, но главное - он продолжал писать полубиографический роман «Человек, который ничего не знал о любви». В его планах была и биография Муссолини, на которую дал добро сам дуче.
А затем явилась неизлечимая болезнь крови. В это тяжелое время его поддерживала милая литературная дама Пима Андреа и некий Джамил Вакка-Маззара, мусульманин-алжирец, «темный торговец» и немного журналист. Этот Джамил имел возможность добывать для Льва гашиш - единственное средство, снимавшее нестерпимую боль: когда наступало «просветление», они могли беседовать.
В 1942 году Лев скончался. Верный Джамил поставил ему на кладбище памятник - увенчанную белой мраморной чалмой колонну, на которой арабской вязью значилось «Мохаммед Эссад Бей».
Интерес к Эссад Бею Нуссимбауму возродился в 1990-е годы, почти через 50 лет после его кончины. Началось с его статей и исследований, затем появились переиздания его книг, где рассматривались пути, по которым может пойти мусульманский Восток. Потом появились переводы его романов.
Особый успех выпал на долю «Али и Нино» (Kurban Said: "Ali and Nino: A Love Story"), где все происходящее виделось глазами человека Востока. Для нас эта книга интересна еще и тем, что действие происходит сравнительно недавно и на знакомом нам Кавказе. Шагают верблюды, мчится конница Буденного, события бросают Али Хана Ширваншира и княжну Нино Кипиани то в изнеженную Персию, то в дагестанский горный аул, то в аристократические дома Тифлиса... И все это время продолжается и продолжается революция, которая поворачивается к читателю совсем не «школьно-советским» лицом...
Книгу стоит прочесть, а прочитав, мысленно поблагодарить за нее странного еврея, похороненного лицом к Мекке в итальянском городке Позитано.
В США и Великобритании, книга Тома Рейсса «Ориенталист» (Tom Reiss: "The Orientalist: Solving the Mystery of a Strange and Dangerous Life") была признана одной из лучших книг 2005 года. Она переведена на иврит, сербский, французский, итальянский, греческий, португальский, испанский, польский и голландский языки. Публикуем в сокращении интервью вашингтонского агентства «Washington Profile» с автором книги «Ориенталист» Томом Рейссом.
- Как вы заинтересовались историей Льва Нуссимбаума?
- Я никогда не слышал этого имени и никогда не читал книг Курбана Саида до тех пор, пока не приехал в Азербайджан. Я получил редакционное задание написать о нефтяном буме в Баку. Я и до того хотел поехать в Баку, потому что мой друг ранее побывал там и рассказал мне, как выглядит город, «Кавказский Париж» и одновременно один из центров Великого шелкового пути. Я всегда интересовался подобными «плавильными котлами». Кроме того, мне был интересен процесс продвижения Европы на Восток. Мой друг говорил мне, что он встречался со многими азербайджанцами, которые ему показались подлинными европейцами. Потом я узнал некоторые детали истории Льва Нуссимбаума...
- Ваше впечатление о Баку?
- ... Баку был очень русским городом, но именно здесь российский элемент потерял одну из своих черт, антисемитизм, - во многом благодаря сложившемуся здесь уникальному этническому и религиозному балансу. В Баку не доминировала ни одна из культур или религий.
Жизнь Льва Нуссимбаума демонстрирует корни того, что впоследствии стало наиболее болезненной проблемой России. Я имею в виду Чечню. Баку, если можно так выразиться, был «античечней». Это было место, где мусульмане становились невероятно современными и устремленными в будущее «интеграционалистами»... Посмотрите на бакинских нефтяных баронов, которые действовали тогда, когда в Баку жил Лев! Мир не видел более прогрессивных миллионеров, сделавших себе состояние на нефти. Их можно сравнить, пожалуй, лишь с американцем Рокфеллером, да и то лишь потому, что Рокфеллер незадолго до смерти создал весьма успешно действующий по сей день благотворительный фонд.
Бакинские миллионеры строили оперные театры, они основали первую в исламском мире школу для девочек. Они говорили: «Мы должны быть мусульманами, но действовать наиболее современными способами». В то же время, в Баку было очень высокое качество жизни. Здесь капитализм действительно работал и приносил плоды. Бакинский капитализм не уничтожил бедности - не случайно этот город сыграл большую роль в большевистской революции. Между богатыми и бедными пролегала огромная пропасть, однако подобное наблюдалось тогда везде.
- Лев Нуссимбаум был очень популярным автором в Европе и США в период перед началом Второй Мировой войны. Почему его забыли?
- ...Одна из причин, почему он оказался забытым, - его личность украли. К примеру, один из псевдонимов Льва был Курбан Саид. Он начал использовать его, поскольку его предыдущее имя - Эссад Бей - было запрещено в нацистской Германии, когда стало известно, что Эссад Бей - на самом деле, еврей. После этого Нуссимбауму понадобилось другое имя, и он придумал Курбана Саида. Однако, очень опасно создавать много псевдонимов, потому что возникают сомнения в реальном существовании писателя, особенно если человек ушел из жизни совсем молодым...
- Как вы собирали материал для своей книги?
-Я начал охоту за Львом Нуссимбаумом в 1998 году. Я провел множество интервью со старыми людьми... К 2002 году почти все они ушли из жизни... К счастью, у меня сохранились магнитофонные записи.
- Есть ли сомнения, что книги Эссада Бея и Курбана Саида написал именно Нуссимбаум?
- Никаких сомнений в этом нет, я собрал слишком много документов, подтверждающих его авторство. В том числе, огромную переписку между Львом и итальянкой, по имени Пима Андре. Когда переписка между ними началась, ей было около 80-ти лет, а ему шел четвертый десяток. То есть любовной связи между ними не было, скорее, это была платоническая любовь. Они писали друг другу каждый день. Я обнаружил сотни этих писем у внука Пимы, они лежали в коробках, которые не открывались с 1950-х годов. Письма позволили точно ответить на все вопросы об авторстве, потому что почерк Льва был уникальным.
- Пытались ли вы передать читателям книги какое-то особое послание?
- Да, и вот оно. Прогресс - весьма хрупкая штука. Стоит вспомнить историю, параллелей с прошлым очень много, но нынешний мир мне напоминает мир образца не 1930-х, а 1910-х годов.
Мир, в котором вырос Лев, был миром, где огромную роль играли террористы. Нечто подобное происходит и сегодня - террористы и реакция на действия террористов определяют политику государств. Первая президентская речь Теодора Рузвельта (президент США в 1901-1909 годах) была во многом посвящена террористической угрозе. Ныне почти никто не помнит, что на протяжении XX века терроризм не был реальной угрозой. Реальными угрозами считались дестабилизация обществ и разрушительные войны. Война - намного большая угроза, чем терроризм.
Мое послание также связано и с российской частью этой истории... Эпоха между революцией 1905 года и началом Первой Мировой войны была периодом колоссального экономического бума в России и, особенно, в Баку. В 1914 году Франция послала специального представителя в Россию, который пришел к выводу, что в середине XX века Россия будет доминировать в Европе, причем не только в военном и экономическом отношении, но и в культурном.
Лев Нуссимбаум родился в 1906 году - в этот год более 3,5 тыс. российских официальных лиц были убиты или ранены террористами. Причем, это был первый год относительной стабильности... Ныне мы боимся ядерного оружия. Но террористы и тогда и теперь используют одно и то же оружие - динамит. И сегодня, и в 1906 году людей убивали с помощью бомб...
Лев вырос в семье, где отец был типичным современным капиталистом, а мать снабжала деньгами крупнейшего изготовителя бомб в Баку. Это был вариант дихотомии, которая оказала колоссальное воздействие на жизнь Льва и многое объясняет в его дальнейшей судьбе. Он был евреем и мусульманином, но одновременно он был очень идеологизированным человеком. Лев Нуссимбаум ненавидел революцию.
Добавить комментарий