Тук-тук-тук, — раздаётся тихий стук деда-боровичка в слегка прикрытую дверь. Дверь шире не открывается, и никто из-за двери не откликается.
— Нет ли там за дверью никого или слух подводит? — скользко проскакивает мысль в голове деда. Нужно ли удивляться недоверчивой мысли, если вчера дед начал счёт десятому десятку своих лет.
Не сравнивайте меня с дедом. Я, конечно, выгляжу не так. И даже бороды у меня нет. Ни пышной, ни даже из нескольких колких волосиков. От некогда пышной шевелюры осталось неплотное покрытие ещё немного соображающего черепа. Но в дань вклинивающимся в житейские события сказочным штрихам, мне захотелось спрятаться за таким чудаковатым образом.
Были когда-то в ходу бумажные полусферы-мячики на резиночках. Бросаешь такой мячик вдаль, а он тотчас опять у тебя. Куда ж ему, подвязанному, деться7..
Мячик в руках — это однозначно и безошибочно откликающаяся частица. А события долгих лет жизни? Пока я так и не представил себе, будет ли это монолог, серия диалогов или видимость диалогов, где собственный голос, как собственное восприятие, будет откликаться за обоих участников диалогов. В общем, колода дней будет как-то тасоваться, с некоторой долей оптимизма, подтверждённой уже прожитым и пережитым.
Немало может вспомниться или примыслиться на пути от лежака до завалинки. Сегодня привиделось вот что...
Аэропорт. Небольшая толпа в ожидании рейса с Кавказа. Дед в их числе. Что морочить голову, дед в этих строках это я собственной персоной только этак лет 60 тому назад...
Какой к чёрту дождик, какой завлекающий ресторан... Она смотрит, она говорит те слова, которые ещё недодед хочет услышать: "Домой! Хочу к тебе в солнечный дом. Мне не хватило солнца и тепла на этом охмуряющем красотой и яркостью Кавказе. А точнее, замышленной вместетворённой нами яркости и красоты". (Вот так дед оказывается творцом и событий, и слов).
На ногах стоять непросто. Хочется на что-то дополнительно опереться. Недаром прямо у двери всегда дежурит добротная трость с красивой мастерски сделанной серебряной ручкой. Многие годы сопровождает меня слабость: душа коллекционера ищет применения в нужном и ненужном. Элегантная, добротная трость — это нужное обретение.
За неожиданным лирическим отступлением вы, возможно, уже забыли о смысле стариковского сетования: хоть стоять у окна трудно, но я стойко стою (умышленная почти тавтология или игра слов). Я смотрю на дорогу к дому, по которой должна прийти ко мне милая мне гостья. Сохраняется такая слабость: желанно и приятно пообщаться с издавна дорогим человеком. Даже не в тягость преодолеть некоторые моменты и в ожидании, и в подготовке. А на столе почти банкетные угощения — свареные-запечёные-приготовленные собственными руками...
Иногда следующий день вместо обычного перехода — ни шатко ни валко — наваливается новой эрой, новой эпохой. Когда мы мыслим мировыми событиями, на подобный случай нам чудится варварское начало боевых действий, агрессивный обвал границ или подрыв всего сущего вокруг. В скромном человеческом общении этому до некоторой степени эквивалентно предательство. В обычной жизни люди годами большую часть дня обсуждают происходящее вокруг и не чувствуют серьёзных несогласий. Выход есть, нет проблемы — можно по-твоему, можно по-моему. Хорошо, когда такие отношения согласия в коллективе. Многим, вероятно, подобное знакомо и по семейным, и по рабочим обстоятельствам.
Горчинка в голову полезла. Вдруг, ох уж это: но вдруг!.. Ты приходишь на работу, встречаешь большого местного начальника, а он с шутливой иронией протягивает руку для приветствия и неожиданно произносит: "Привет! Генерал без армии!" Что? О чём? Какая армия и какой генерал? С этим босом у меня отношения всегда были очень добрые, вась-вась. Проходит пара часов, и всё проясняется. Была некоторая реорганизация структуры лабораторий, в результате которой сотрудники моего подразделения переведены в другое. Начальником стала та самая милая, со всем согласная подруга, об отношениях с которой я только что написал.
Проблема? Отчасти, но не жизненная. Пертурбации на службе не редкость. Плохо, что в тайне. Ужасно, что при ответственном участии близкого человека. Беру острый нож, намечаю линию разреза и образую межу. Широкую, глубокую, до конца жизни не зарастающую. Вторая сторона несколько раз пыталась засеять полосу. Для меня межа оставалась бесплодной. Бывает и такое. К сожалению. Говорят же: не всё коту масленица...
Бог всё видит. В последующие годы каждый получил по делам своим. Новое дело подружки пошло в разнос, нивелировалось. А дедовское (тогда ещё парня бодрого) расцвело.
Бывает, что люди влюбляются друг в друга. Порой это чувство перешагивает преграды и захватывает мгновенно, а порой в параллельном жизненном потоке люди понимают: произошло! Изменилась система отсчёта, родились новые восприятия и взаимосвязи. Кто-то начнёт определять: выше пояса, ниже пояса. А для кого-то и порой для самих участников становится ясным: с головой.
Хорошо, когда в таком жизненном процессе (ох уж эта манера научной придури...) игра с ненулевой суммой. Обе стороны могут выиграть. Размеры выигрышей каждого могут, конечно, несколько отличаться, так как все люди (в том числе и с головой влюблённые) разные. Но каждый несёт толику навара другому.
Человек может быть участником не только одной игры. Выигрыш участников второй игры может оказаться несущим проигрыш в игре предыдущей. Какой-то лес тёмный получается. Для простоты представьте, что два молодых человека неровно дышат по отношению к одной даме. Совпадают ли их интересы и успехи? Вот тут-то и даёт о себе знать логика игр с нулевой суммой. Выигрыш одного участника приводит к проигрышу другого. Жизнь находит, конечно, решения, но это уже не простой свет на рабочем столе, не дважды два....
В какой-то момент наступает потрясение. Игра преобразуется и превращается как бы в игру с нулевой суммой: один выигрывает, второй проигрывает. Надрыв, обрыв. что впереди?
Жизнь порой приводит к замечательному состоянию подлинного со-чувствия (умышленно пишу с тире, чтобы не проскочило незамеченным "сочувствие"). Славная это штука жизнь. Дед вспоминает, может, и читатель, — читаете же это вы, — присядет на это.
Позвольте блеснуть остатками памяти. За два дня до смерти Федерико Феллини сказал: «Как хочется влюбиться еще раз!» А Тонино Гуэрра как-то мечтательно растолковывал нам, простакам — и деду-боровику и внукам его, если такие по лесу гуляют. В итальянском языке есть такие слова, которые невозможно однозначно перевести на русский "voglio bene"— «вольо бене». Дословно это означает — хотеть хорошо. Есть «аморе» — любовь, А есть «вольо бене» — это когда к человеку относишься так, что нет никого ближе его. Самое сильное чувство на земле — это когда «аморе» перерастает в «вольо бене». Нет ничего более важного на земле, чем чувство «вольо бене».
Когда жизненные обременения и тоскливые темы, вероятно, насытили и пресытили читающего, можно вспомнить заботу о смене повестки из Шолома-Алейхема:
— Знаете что? Давайте поговорим о более веселых вещах. Что слышно насчет холеры в Одессе?
"Что слышно насчёт холеры в Одессе?" А что, в действительности, предпочесть старичку-боровичку вместо многоплановых воспоминаний и рассуждений? Да, собственно, есть важный вопрос: когда надо ехать для обследования к кардиологу? Подходит срок смены кардиостимулятора.
Годы годами, а лечение по расписанию. В лучшем случае... Не дай Б-г, другие события опередят... Нельзя забывать о нужных дверях.
Добавить комментарий