Крыловская басня «Стрекоза и Муравей», думаю, всем нам вспоминается на протяжении жизни довольно часто и по разным поводам. Вот и недавно мне снова пришлось о ней задуматься. Погодите, «муравей», наверное, нужно написать с маленькой буквы? Ну, нет, у меня с большой, потому что это некий человеческий типаж, как, собственно говоря, и у баснописца. Такой прагматичный, уверенный в себе, прижимистый, лишенный эмоций или их всячески сдерживающий, чтобы не мешали «делу». А дело-то у него какое? О, важнейшее! Он, друзья мои, выживает, как все мы или многие из нас в нашей прекрасной стране еще со времен «дедушки Крылова». А Стрекоза? Ну, та, что попрыгунья?
Нет, тут басней Крылова не обойтись. Тут я обращусь к недавним графическим работам московской художницы Натальи Мезенцевой, которая, в нашу «ковидную» эпоху, когда выжить стало еще труднее, вдруг обратила взоры на стрекоз, бабочек, цветы и тому подобную «чепуху» с точки зрения какого-нибудь делового Муравья. Не буду говорить о тех личных потерях, которые пережила за это время художница.
В известном смысле небольшие графические работы Натальи Мезенцевой (цветная пастель на картоне) тот же «Флешбэк» («возвращающиеся воспоминания»), о котором я писала некоторое время назад, говоря о графическом цикле Семена Агроскина с таким названием. Только это какой-то сугубо «женский» (скажем так) способ укрепиться духом и сохранить «музыку», в немузыкальном мире, настроенном исключительно на выживание.
Семен Агроскин вполне по-мужски делает пространство своих воспоминаний максимально суровым и аскетичным, дабы на этом контрасте извлечь тот дух высокой поэзии, который в нем заключен. Он тоже отнюдь не Муравей, одного «выживания» ему мало.
А Наталья Мезенцева, используя опыт красочной восточной миниатюры и лапидарной восточной поэзии, словно бы воскрешает какие-то «детские», счастливые и легкие видения. Праздничный и праздный, летний мир живой природы, одухотворенный детскими мечтами. При этом перед нами на узких полосках картона вовсе не застывшие «прелестные картинки», не вышивка и не декоративный узор. Художница ухитряется с помощью музыкальной проработки пространства, а также тонких градаций цвета вдохнуть в своих легких стрекоз и бабочек энергию жизни, движения, праздничного ликования. Их крылышки то сияют на солнце, то пронизаны таинственным сумеречным освещением. Мы можем вглядеться в тончайший, «облачный» рисунок парящих над цветами бабочек с нежным названием «Психеи», которое аукается с нашим ощущением невероятной одухотворенности этого общего кружения бабочек и стрекоз. Мы его помним. Мы его завороженно наблюдали в детстве. И сейчас эти «вспышки» воспоминаний могут помочь и самой художнице, и всем нам - нет, не выжить, а жить, сохранить живую музыку души - Психеи.
Как хотите, а я считаю, что артистичная Стрекоза (она ведь у Крылова, можно сказать, вокалистка) в споре с сухим и безжалостным Муравьем, пусть не в реальной жизни, а в «большом» поэтическом времени - вышла победительницей!
Вариант эссе опубликован в «Лит. России» от 23 сентября 2021
Добавить комментарий