Да нет, все это уже было: Вуди Аллен, Даниил Хармс, даже Алан Рене, даже Сьюзан Зонтаг, не говоря уж о каком-нибудь Ионеско. Единственное, что безошибочно отличает крымовскую, "детскую" версию "Онегина" - это не видимый из-за чёрного занавеса огонь. Мы тут об Онегине рассуждаем, вытряхиваем из чемодана атрибуты сплина, а огонь полыхает. Мы смеёмся, задумываемся и грустим, а он полыхает. Огонь на спрятанном экране - Огонь в камине, нарисованном на холсте. Это очень личный спектакль, а иначе зачем?
Мы рефлексируем, а иначе зачем.
Перед входом в зал зрителям раздают "детей", собранных из незнамо чего. Дети, возлюбленные наши, "я тебя слепила из того, что было". Количество выкраденных из Украины детей подбирается к миллиону, причём не все родители сообщают о похищениях: стыдно. Стыдно не уберечь самое дорогое. Это тоже об Онегине. Это о нас.
Режиссёр Крымов сидит на балконе, наблюдая за ходом действа и за реакцией зрителей.
Из зала слышатся голоса недовольных: ну когда же про Пиноккио, дети ждут!
Из зала выходит молодой человек с банкой квашеных помидоров: в Украине пылает огонь, зачем тут Пушкин?
Главный - язык не поворачивается сказать "герой"- экспликатор привычно стряхивает с лацкана помидорное месиво.
Режиссёр Крымов, разложивший "Онегина" по кускам, распластавший персонажей по конвейерной ленте изобретенного им рефлексивного агрегата (алгеброй гармонию поверил?) наблюдает за рефлексией зала. Зимы, весны, зимы на конвейере - Уж сколько их упало в эту бездну?
Вот мы и поняли всё про актеришек-беглецов, про немотивированные убийства, про тех, кто "жить торопится и чувствовать спешит" - помните, о ком это? Правильно, о нас.
Актеры смотрят на зрителей, прямая цитата из пастернаковского "Гамлета". Чашу эту мимо пронеси? Не пронес. Режиссёр Крымов открывает-таки занавес, за которым полыхает обжегший его огонь, благодарит тех, кто пришёл на помощь, кто вынес, вылечил. Это его история, его пожар.
Но внутренний невидимый пожар только разрастается. Мы замираем, остановившись, извечно рефлексируя. Смотрим, не видя; и ужасаемся, когда удается разглядеть потерянное, сотворенное нами прошлое.
"Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была," - это Татьяна, дама света, "а поутру они проснулись...", пропитым голосом объясняет азбучные истины, что-то там про мораль. Но слушать ее некогда, "show must go on". Пробуждение необычайно горько, и бумажный снег, как назло, кончился, так что в этот раз без русского антуража.
Никакой романтики. Спешите видеть. Спешите упасть на измятый, утоптанный снег. Из-за каприза торопливого человека. Это здесь морошку заказывали? Получайте красную ягоду - на красное раны. Безалаберные бегущие люди с сильным русским акцентом, распаковывайтесь с осторожностью, не разбейте свои objet-d'art.
Пока мы ехали со спектакля, невидимый нам пожар разгорался в Израиле.
Мы не учимся осторожности, не внимаем урокам рефлексии. На другое утро мы просыпаемся в крови новой войны. Мы недостойны этой литературы.
Добавить комментарий