В моей жизни имя Константина Симонова заняло особенно значимое место. Я, эвакуированный полуголодный девятилетний еврейский мальчик, узнал о нём холодной зимой 1942 года на уроке в школе номер 5 города Фрунзе. Помню, как наша худенькая, небольшого роста, учительница, развернув номер республиканской газеты “Советская Киргизия”, тихо сказала: “Дети, здесь напечатано очень хорошее стихотворение. Его написал поэт Симонов”. И с дрожью в голосе стала читать. Мы знали, что её муж, как и отцы большинства из нас, в то тяжелейшее время был на фронте под Москвой в дивизии, сформированной в Киргизии генералом Панфиловым. Учительница в то время ничего не знала, жив ли её супруг, и мы не знали о судьбе наших отцов и старших братьев. Наверное, поэтому так взволновали нас, мальчишек и девчонок, врезавшиеся на долгие годы строки: “Жди меня, и я вернусь. Всем смертям назло...”. Фронтовики, возвратившиеся с войны, рассказывали, что вся армия накануне боёв с фашистами таскала в левых карманах гимнастерок газетные вырезки с этим стихотворением. В нём поэт сумел выразить в страшную пору войны самые главные и нужные миллионам людей мысли.
С тех пор прошло шестьдесят лет. И в том, что более сорока из них я, кадровый офицер, затем пенсионер, сотрудничал с военными газетами и журналами, а позже с газетами “Советская культура” и “Труд”, во многом сыграл образ, боевой и творческий путь военного писателя, поэта и журналиста Константина Михайловича Симонова. За время Второй мировой войны поэт зарекомендовал себя первоклассным журналистом. Он побывал на переднем крае всех фронтов и своими стихами, очерками, рассказами, корреспонденциями, помог победе над немецким фашизмом. Впервые всему миру стало известно о массовом уничтожении гитлеровцами в концлагерях евреев именно после публикации в трёх августовских (1944 г.) номерах центральной военной газеты “Красная звезда” очерка Константина Симонова “Лагерь уничтожения”, где скрупулёзно показан принцип массового убийства людей. Большинство из них были евреями. В 70-е годы “застоя”, когда о нацистском геноциде евреев не принято было писать, лишь огромный литературный и нравственный авторитет Симонова позволил ему опубликовать свои фронтовые записки о жертвах Майданека и Освенцима. Он также написал о евреях — героях войны: командире саперного батальона 38 армии Иосифе Беринском, о морских разведчиках: “еврейском гусаре с шумными повадками одессита” майоре Людине и лейтенанте Геннадии Карпове. О них и о многих других воинах-евреях писатель вспоминает исключительно уважительно и тепло в журнале “Дружба народов” в 1974-75 годах. Позже эти записки вошли в 8 и 9 тома его собраний сочинений.
До последнего времени в печати и на экранах ТВ можно встретить статьи и видеофильмы о Симонове, восхвалявшем Сталина в годы войны. Человек своего времени и своего общества, он существовал по законам того общества. Как и многие, он привык верить в их справедливость. После войны обласканный властью, он стал одним из секретарей Союза писателей, редактором журнала “Новый мир”. Константину Симонову, безусловно, пришлось в своё время участвовать во многих пропагандистских кампаниях. Где бы он ни был, его везде просили почитать военные стихи (и, в первую очередь, “Жди меня”), которые в авторском исполнении, несмотря на грассирование (поэт с детства не выговаривал звук “р”) всегда звучали особенно проникновенно. Однажды, после выступления на одном из творческих вечеров, его спросили: — “А вы не еврей?”... Евреем Симонов не был, но и антисемитом он никогда не был. Сын писателя Алексей Симонов так рассказал об истории доклада отца о космополитах в Союзе писателей:
“Шел 1949 год. Когда Сталин дал указание заняться космополитами, а к ним относили в основном евреев (достаточно вспомнить убийство Михоэлса и разгром Антифашистского комитета), был нанесен первый удар: раскрыты псевдонимы критиков-“космополитов”, чьи настоящие фамилии оказались сплошь еврейскими. Следующим шагом должен был стать разоблачающий доклад генерального секретаря Союза писателей Александра Фадеева. Но он запил, и доклад мог сделать один из двух его заместителей: либо ярый антисемит Анатолий Софронов, который горел желанием расправиться еще с десятком-полутора неугодных евреев, либо мой отец. Вот и весь выбор, какой был у отца... Тем не менее, время альтернативы не оставляло. И отец сделал доклад, о котором всю жизнь жалел...”.
Писатель Аркадий Ваксберг в обстоятельной книге “Сталин против евреев” описывает случай, когда в 1952 году Сталин предложил А.Фадееву “письменно санкционировать казнь виднейшим еврейским писателям. Фадеев попытался этот позор разделить с Симоновым... — Ты, Саша, списки составлял, — сказал ему Симонов, — ты и подписывай, а я подписывать не буду. Баста! И Фадеев вынужден был подписать сам”.
XX съезд партии кардинально изменил политические взгляды Константина Симонова в отношении личности Сталина. Один из героев его романа “Солдатами не рождаются” говорит о “вожде всех народов”: “это человек великий и страшный”. — “Добавлю от себя, — уточняет Симонов, — не только страшный, очень страшный, безмерно страшный...”. В ноябре 1965 года на вечере в Центральном Доме литераторов, посвященном 50-летию Константина Симонова, отвечая на хвалебные поздравления коллег, юбиляр откровенно сказал: — Я хочу, чтобы мои товарищи знали, что я... не всегда был на высоте. На высоте гражданственности, на высоте человеческой. Бывали в жизни вещи, когда я не проявлял ни достаточной воли, ни достаточного мужества. Помня это, я постараюсь их не повторять, как бы трудно ни приходилось”. Своё слово он сдержал.
В семидесятых годах прошлого века офицером я проходил военную службу в гвардейском мотострелковом полку в Кутаиси. Писателя Константина Симонова, председателя Совета по грузинской литературе при Союзе писателей СССР, обожали в Грузии. На скромной даче в абхазском селении Гульрипши ему хорошо работалось. Здесь он часто встречался с друзьями, талантливыми поэтами и писателями Грузии, переводил их произведения. С юных лет Симонов полюбил творчество Владимира Маяковского, который родился в Грузии, в имеретинском селении Багдади, где ежегодно проводились Всесоюзные дни Маяковского. Во время празднования 80-летия Маяковского в его родном селении состоялось открытие памятника выдающемуся земляку. На торжества приехал Симонов, стройный, ещё не старый, но усталый и с совершенно седой головой. В те дни мне, наконец, выпало счастье познакомиться и поговорить с любимым поэтом, доброжелательным и отзывчивым человеком. В перерывах между официальными “мероприятиями” Константин Михайлович в своей, наверное, только ему присущей манере, спокойно, будто спрашивая, рассказал мне, что многие годы подражал Маяковскому и считал своим гражданским и писательским долгом заниматься наследием Владимира Маяковского. Он также поделился своим замыслом восстановить, показать в Москве и провезти по всей стране выставку “20 лет работы Маяковского”. Симонов подробно расспрашивал меня о службе и жизни российского офицерства в Грузии. А после юбилейного собрания в здании кутаисского драматического театра, где самым ярким было выступление Симонова, мы сфотографировались на память. Затем Константин Михайлович оставил автограф на своей книге поэзии. Нынче в Детройте она занимает самое почётное место в моей небольшой домашней библиотеке.
Еще до войны Константин Симонов написал такие строки:
“Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы”.
До отдыха в кругу семьи и старости поэт не дожил. Умер, когда ему ещё не было и шестидесяти четырёх. И завещал развеять свой прах на Буйническом поле под Могилёвом, где впервые увидел, как воины 388 полка, стоя насмерть, остановили гитлеровские танки. На том самом памятном фронтовом маршруте, о котором поётся в замечательной симоновской “Песне военных корреспондентов” — “от Москвы до Бреста...”, стоит валун, на котором высечено всего лишь два слова: “Константин Симонов”.
Добавить комментарий