(Окончание. Начало см. "Чайка" #3(3), 2001)
"Но я предупреждаю вас, что я живу в последний раз..."
Анна Ахматова
ЗАТОПЛЕННЫЙ ГОРОД
В долгие зимние вечера Джим любил слушать, как бабушка читала вслух или рассказывала девочкам о родных местах. В повествовании быль сменяла сказку, а в детском воображении сосны вырастали до небес, музыкой звучали имена - Яблоневый овраг, Молодецкий курган, Жигулевские горы. Свидетели бабушкиной молодости назывались Сызрань и Красная Глинка. Вспоминалась Самара-городок - там в деревянном доме жили кроткая баба Настя и свирепый деда Троша, нюхавший табак. Но главным адресом был "Ставрополь на Волге. Волжская 8".
На этом месте вмешивалась мама:
- Но не ищите по карте города моего детства. Он ушел в глубину, как град Китеж. Страдальчески зажмурившись, погрузился в волжские темные воды. Стоит на речном дне со своими церквями и цветочными клумбами.
Однажды подростками мы плавали на лодке вокруг торчащего из воды шпиля колокольни. Колокол сняли, когда город "переезжал". Некоторые домики и вправду были перевезены хозяевами, но настоящий город затопило искусственное водохранилище. Выстроили за лесом новый город, дали иностранное имя, построили огромный завод. А стариков, живших в городе, который лежит на дне, уже никого нет в живых. Так что и горевать по нему некому.
Дай-ка я вспомню тебя, город моего детства, моя первая утрата. Ты лежишь на дне души, как на волжской глубине, и воспоминания-рыбы плывут подводными улицами. Вот здесь был базар. А там стояла парикмахерская, где меня, четырехлетнюю, остригли наголо - чтобы волосы росли гуще...
Хоть кладбище и переехало, поговаривали, что не все могилы успели перенести. Дети шепотом рассказывали страшное: мертвецы по реке плавают.
...Джиму понравилось быть рыбой. Вода темнела у подножья утесов, там накатывали студеные струи, и он всплывал туда, где было теплее.
Он нежился в воде, пускал от удовольствия пузыри, ловко увертывался от угрожающих больших теней (щуки? акулы? кита? - откуда ему было знать обитателей рек...) Нашел спящий на дне город и некоторое время плавал по бывшим улицам, занесенным песком. Вплыл в подводную колокольню, удивился ее высоте, представил, как по воскресным дням звонил большой колокол. Если бы Джим прочитал Пушкина (он знал только "Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях" и "Сказку о золотой рыбке" - их многократно читали вслух девочкам), сказал бы: печаль моя светла.
Всплыл на поверхность, вышел на песок, отряхнулся. Печалился он оттого, что жалко было ему затопленного. Но утешала мысль: теперь этот город особенный, сказочный. Не затопили бы - был бы, как все.
ЛАБОРАТОРИЯ
Джим бежал, размышляя - не превратиться ли ему уже в самолет? Так он долетит быстро до тех далеких мест, где жила его первая семья. Но вдруг среди леса заметил огороженные бетонные корпуса. Место пахло несчастьем, кровью и лекарствами. Когда Джима водили к ветеринару, он еще за квартал начинал дрожать, и дрожал, не переставая, до возвращения домой.
Проникнул в здание, увидел операционную. В комнатах по соседству в клетках лежали больные собаки. Некоторые из них были перебинтованы.
- Что это? - спросил Джим с ужасом - больница для собак? Он обращался к тяжело дышавшему псу. Тот приоткрыл глаза и тихо ответил:
- Лаборатория. Мы здесь для опытов. На нас испытывают лекарства. Болезни прививают. - Джим спросил: а где остальные?
Оказалось, что мало-мальски способные держаться на ногах собаки в Праздник тоже перевоплощаются. Разница лишь в том, сказал с одышкой пес, что подопытные превращаются только в здоровых собак, целый день бегают, играют вдосталь и до упаду. Хозяева удивляются прыгучести и веселью, обуявшим пса. Им не догадаться, что сегодня они ласкают несчастного чужака, обреченного на неминучую медленную смерть, который вряд ли доживет до следующего Дня Перевоплощения.
...Джим бежал в сторону аэродрома - его ждал дальний перелет - и думал, что Луна права: ему повезло. Надо было встретиться со страданием собратьев, чтобы оценить собственное благополучие. Сердце болело, его не могла утешить близкая встреча с родными. Горько было Джиму.
Cтарик закашлялся. - В горле запершило, - сказал он, - уж извините мой монолог. Эта история переполняла меня. Вот-вот начала бы переливаться через край. Но ее нельзя доверить первому встречному. Знаете, почему рассказываю вам? Потому что вы верите.
Собаки - племя, созданное для любви. Они рождаются, чтобы любить и быть преданными. Это их инстинкт. Это их миссия.
Они наделены особой чувствительностью и знают гораздо больше о Плане, чем люди. Собаки, даже когда спят, принимают - через сознание и органы чувств потоком - информацию о земном измерении и всех других. Они частью - собаки, частью связники между нашим миром и соседними. Мы, люди, не можем любить, как там любят. А собаки могут.
На расстоянии сотен километров от любимого существа они чуют грозящее ему несчастье. И плохого человека определяют лучше любого психолога.
Почему мало живут собаки?
Они не в силах вынести такой груз переживаний в течение более долгого времени.
САМОЛЕТ
...Так нас не любят ни друзья, ни поклонники, ни дети.
В чувстве Джима к четырем женщинам, к которым он - небольшой серебристый самолет - сейчас летел, не было ничего привходящего или эгоистического - это была Любовь в чистом виде и потребность быть рядом.
Он давно, еще после отъезда, задумал навестить их на новом месте, посмотреть, все ли в порядке. Он боялся умереть до следующего Дня Перевоплощения или состариться. Старые собаки обычно спят в Праздник - им трудно двигаться, не то что молодым.
Самолет летел на запад, где уже заглядывало за горизонт солнце. Диспетчеры земных аэродромов сходили с ума, пока неизвестный авиалайнер летел подведомственной им трассой, потом теряли его из виду. А самолет ровно гудел моторами, простерев крылья над землей. Обитаемая миллионами людей и животных, она была и его, Джима, ласковой матерью. Как он любил ее, беззащитную и бессловесную, мигающую огоньками, распаханную и застроенную вдоль и поперек большими и малыми городами! Сыну хотелось широко раскинуть руки-крылья навстречу родной, - обнять ее, приголубить, уберечь от несчастья.
...Самолет кружил над аккуратными белыми домиками, над ухоженными полями и красиво разбитыми парками. Страна, где теперь обитала его семья, была богатой и благополучной. Если есть на свете места, где создано некое подобие рая для собак - этот рай был здесь. Собак охраняли суровые законы. О них заботились владельцы и многочисленные благотворительные организации.
Летел, а вокруг последние лучи солнца сражались с наступающей тьмой. Он видел выше и ниже себя на разных трассах множество самолетов. Все они призывно алели огоньками. Джим прежде думал, что только бабушка благословляла самолеты. Сейчас сверху заметил, как много людей поднимали лица к небу, заботились о летящих, крестили их.
...Приземлился на лугу. В тишине пела вечерняя птица. (Это время сумерек именуется часом между волком и собакой.) Пахло скошенной травой. Джим побежал к дому. Он мог свободно подойти к окну - в День Перевоплощения людям празднующие собаки не видны.
Замирая сердцем, заглянул Джим в окошко.
Мама сидела за столом. Ей всегда нравилось работать дотемна. Бабушка читала книгу и клевала носом - очки на ней были новые. Девочек не видно - наверное, ушли с друзьями в кино. Они были уже взрослыми барышнями, по выражению бабушки.
Джим смотрел на любимых людей, и в душе его воцарялся покой.
Пора было возвращаться. Ночь надвигалась. А Джиму бы еще немного побыть рядом с родными, девочек дождаться. Он истратил почти весь праздничный День. Как же так получается, что на самое главное у нас остается мало времени?
Хотя и домой уже тянуло. Джим предвкушал отдых и приятные размышления на половичке, вкусную еду в миске. У него было две любимых семьи. Чудесным образом его душа вмещала всю преданность мира.
ПТИЦА
Соколом стал наш герой и полетел на восток. Собаки больше всего любят перевоплощаться в свободных птиц. Поднявшись на страшную высоту, где небеса светлы от солнца, луны и звезд, Джим поглядел вниз. Там лежала страна, которую люди в земном измерении не могут обозреть.
Сверху хорошо видно, что у жизни нет начала и конца, значит - нет повода бояться. Джим помнил, как одна из девочек возразила маме, сказавшей: "Я думаю - смерть это переход из светлой комнаты в темную," - "Откуда ты знаешь, что не наоборот?" Девочка права: смерти нет.
Когда наступает наш черед, мы обнаруживаем себя на Той Самой Тропке. Оглянувшись назад в земное прошлое, видим плачущих родственников у нашего гроба. А впереди...
Вообразите себе мир бесконечным не влево и вправо, а во всех стороны. Нет прошлого (то есть, посмотрев назад, ты, может быть смотришь вперед или вверх...), нет будущего. Но все существует одновременно в великом множестве измерений. Миллионы "вниз" и "влево" одних являются миллионами "вверх" и "вправо" других. Это похоже на мультипликационный фильм - чтобы человечек задвигался, надо нарисовать десятки (сотни) эскизов, где его движение раскладывается на отдельные моменты и жесты. Там мы могли бы увидеть себя в утробе матери, потом идущими в школу, и ведущими в первый класс своих детей, и держащими на коленях внуков..
Он парил над землей, внимательно вглядывался в узор своей жизни, сплетенный с другими нитями-судьбами. Увидел мать совсем молодой, ее окружали дети, предшествовавшие Джиму - они разбрелись по белу свету задолго до его рождения. Дачный поселок и картины детства представились Джиму, жизнь в городской квартире, сначала в одной семье, потом в другой. А вот и сегодняшнее утро, но завтрашний день скрыт туманом. Как ни вглядывался Джим, не смог дальше разглядеть. Не дано увидеть смертному - человеку ли, птице - своего будущего. Но в сердце проникла и не хотела уходить тоска.
ЗЕРКАЛО
Джим возвращался домой. До полуночи оставался час и еще одно перевоплощение. Сверху луна, кутаясь в облака, глядела - бежит ли пес? Сбоку его тень летела за ним. Он вспомнил, что в первый свой День Перевоплощения превратился, из шалости, в книжку сказок. Его держали детские руки, в него уставлены были пристальные глаза.
Сказка была о стародавних временах, когда Землю еще не населяли люди. Оказывается, Луна была задумана зеркалом. Она исправно отражала все, что на земле происходило. Но восстал один из могучих демонов. (Все знают, кому вверены и подчиняются демоны; он - Мрак, родившийся в Самый Первый День одновременно и вместе со Светом. Он чертит зигзаги в книге Плана: портит светлый замысел, искривляет судьбы, подстраивает катастрофы и крушения. Ему в радость слезы и горе)... Разозлившись, демон набрал горсть гигантских камней и запустил в серебряное лицо Луны. Разбилось зеркало, жалобно скривилась Луна от боли - иногда вы можете наблюдать это скорбное выражение. Огромными кратерами отпечаталась на ее поверхности демонская бомбардировка.
Пришлось перенести зеркало Земли в иное измерение, недоступное никаким вмешательствам земных или мировых сил. С тех пор все века существования нашей планеты полностью отражаются в нем. Это не обычное зеркало, копирующее лик в двух измерениях. (Польский писатель Станислав Лем - его считают фантастом, он же был провидцем - верно угадал мыслящий океан планеты Солярис, запечатлевший гримасы, страхи и тайные мысли гостей с Земли). Так же мировое запоминающее вещество вбирает в себя, навсегда сохраняет лица и судьбы, улицы и города, все этапы земной истории. В зеркале - дышащем, пульсирующем веществе - живем мы с рождения и до смерти (земной), живут наши предки с момента появления на земле перволюдей, запечатлены стадии роста всех деревьев и всех цветов, зарождение деревень и городов, их развитие.
"До" и "после" столь же условны, как человеком выдуманный старт и финиш. Нет начала и конца у жизни животного ли, растения ли, человека ли - есть бесконечная череда метаморфоз и превращений. Не кончается расставанием с землей наша история. Мы вновь отражаемся в веществе вечности - цветком, звуками дивной музыки, минералом. Все существует одновременно: первобытный океан, земноводные, впервые любопытствующие на суше, динозавры, мамонты, неандертальцы и кроманьонцы, древние египтяне (и нынешние жители Египта), вся Римская империя с ее цезарями, гладиаторами и рабами.
Ничто не уходит бесследно. Нет жеста, слова, вздоха, которых бы не "заметило" волшебное зеркало. Ты бросаешь камень - он летит всегда; ты произносишь слово - оно всегда звучит, и слезам не высохнуть, даже если ты вытер их платком или рукой.
Любовь и ненависть живут на одной улице. Сумма добра и зла никогда не меняется, хоть порой и кажется, что зло берет верх.
И что же, вы спросите: все равно тогда, добро творить или зло?
Есть высший закон, неумолимый закон. Он карает тех, кто убивает, мучает, унижает, разрушает живое. Эти люди караются смертью. Не той земной смертью, которая является необходимым звеном в череде преображений. Преступников ожидает полное исчезновение, их души навеки вычеркиваются из реестра живого. Нет звуков, запахов; нет утра, нет вечера, - душа бредет в темно-сером тумане - и так всегда. Душа согнулась под тяжестью вины и волочит эту вину за собой, неспособна ни облегчить своего пути, ни сменить его.
ДЕРЕВО
Пробегая лесной дорогой, Джим услышал тихий стон. Могучее дерево расколол пронесшийся вчера ураган, и одна из его ветвей бессильно свисала до земли. Ветка соединялась со стволом связками, по ним еще поступали живительные соки. Но уже листья ее умирали и на глазах увядали. А дерево продолжало жить, превозмогая боль.
Джим подошел ближе и спросил: очень болит?
- Сегодня уже полегче, - дерево обрадовалось участию, - а вчера просто сил не было терпеть. Спасибо, товарищи рядом, а то совсем худо. - Соседние деревья о чем-то шелестели между собой. Оказывается, они сговаривались петь. Джим знал, что самые лучшие хоры на земле - лесные, и в детстве заслушивался их музыкой. Переехав в город, почти отвык от нее, хотя в парке деревья тоже иногда пели. Но все же не было в их голосах той слаженности и торжественности, которыми славились лесные певцы. Недаром леса сравнивают с храмами. Так же возникает в них журчащий звук запева, подхватываемого дружескими голосами. Льется мелодия веры и любви. Запрокинуты в небо кудрявые головы.
...Пес присел на траву и заслушался. Душа его тихо подпевала деревьям. Не выдержал, спросил: "Можно мне с вами?" Ему кивнули головами, махнули призывно ветвями. Джим стал сосной и с наслаждением вытянулся ввысь, почувствовав каждую клеточку своего мощного молодого существа. Теперь он видел далеко-далеко.
Почувствовал касание соседней сосны. А там, где начинался смешанный лес, березы и осины сплетались ветвями, выводя самые высокие ноты. Никогда еще Джим не испытывал такого удивительного чувства. Он любил землю, что гладила корни, поила-кормила и была доброй матерью ему и всем другим деревьям на свете. Но он любил и небо с его светом, тучами, дождями, к нему он тянулся, соревнуясь с друзьями - кто выше. Джим вспомнил, что девочки спрашивали: как ты меня любишь? Ответом было - "До неба".
ШЕСТОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ
...В углу парка у забора возле кучи бревен кто-то был. Джим подошел ближе и увидел человека. Бормоча что-то, тот сооружал домик из бревен. Не наигрался в детстве - играет сейчас, догадался Джим.
Мужчина устроился внутри укрытия и закурил. Увидел белого пса перед собой, сказал глухо: "Чо зыришь? Человека не видел? Из тебя хорошая шапка получится..."
Тоска навалилась на Джима. Он хотел бы вернуться назад. Птицей облетел бы это место и никогда не встретил этого черного человека. Краем глаза пес увидел паренька, появившегося на дорожке парка. Мужик в кустах тоже его заметил, рукой полез в карман. Блеснуло лезвие ножа.
Джим напрягся. С бешеной скоростью понеслись мысли. Небольшой пес - что он может сделать с сильным вооруженным человеком? Тот сначала убьет Джима, а потом паренька. И скольких еще впредь, если кто-нибудь не остановит его на кровавом пути.
Молнией ударила мысль о новом перевоплощении - шестом, незаконном, самоубийственном. Джим попытался отогнать ее, она леденила кровь. Нарушить сразу три закона - о пяти перевоплощениях, о сроках Праздника и о невмешательстве в ход земных дел!
Решение вспыхнуло в сознании, пустило сердце в бешеный галоп.
В ужасе от того, что делает, в кого перевоплощается, Джим обнаружил себя стоящим в кустах с ножом в руке. Домашний пес, он воплотился в убийцу. Мгновенно принял в себя тяжесть жизни, зародившейся в бараке. Курево, мат, безотцовщина. Бьет отчим, мать молчит - у нее крошечная девочка на руках, кроме старшего сына. Надо терпеть. Мальчик ненавидит отчима, мечтает стать сильным и отомстить. Всем...
Это злодейская круговая порука - обреченные на муки, такие вырастают мучителями.
...Парню показалось, что впереди на дорожке что-то белеет. Вроде собака? Подойдя ближе, увидел сидящего возле кучи бревен человека. Тот потерянно шарил рукой по земле. "Помочь, папаша?"
- Нет, иди себе. Я тут рядом живу. - Дохнул многодневным перегаром.
Человек шел один пустынной улицей в сторону ближайшего отделения милиции. Там на стене висел плакат с его фотографией и описание особых примет. В дежурке сидел за столом сонный парнишка-милиционер.
ЭПИЛОГ
Расказчик замолчал. Саманта вдруг залаяла, углядев в ветвях белку, и я пошла взять ее на поводок. Когда обернулась к скамейке - старика и след простыл.
...Прошло полгода. Вечерняя газета сообщила, что находящийся под следствием преступник покончил с собой. Во время проводимого эксперимента на месте одного из совершенных им убийств, он неожиданно рванулся в сторону, перевалился через перила моста и упал на железнодорожные рельсы. Умер в тюремной больнице, не приходя в сознание.
...Который день вожу Саманту гулять той дорожкой, где встретила волшебного старика. Мне надо рассказать ему важную новость. Семейная пара, у которой прежде жил Джим, взяла нового щенка! Зайдя к соседке за журналом, я увидела лежащего на коврике крошечного пятнистого пса. Ему едва исполнился месяц. "Вот, - сказала удовлетворенно хозяйка, - муж принес с Птичьего рынка. Парень какой-то продавал, божился, что далматин. Как же: за пол-литра водки далматин! Дворняжка".
Наклонившись к спящему, я уловила исходящий от него тонкий запах дыма.
"Костры горят далекие".
Добавить комментарий