Бытует мнение, что сатирики в жизни люди угрюмые. Приводят в пример Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Зощенко. В качестве исключения из этого правила я могу привести обратные примеры: Булгаков, Ильф и Петров и... мой собеседник.
— Владимир Николаевич, в Москве недавно вышла третья часть "Чонкина". Она будет переведена, как предыдущие, на английский язык?
— Да, и довольно скоро. Итак, с Чонкиным я в расчете, на это понадобилось почти полвека. В 1958 году я начал первую книгу, в 2007 закончил последнюю.
— Несколько слов о содержании третьей книги...
— На канале "Россия" пару недель назад закончился конкурс-не конкурс под названием "Имя России". Первое место, согласно опросу телезрителей, занял Александр Невский, третье — Сталин. По неофициальным же данным, именно он занял первое место.
В третьей книге "Чонкина" я вернулся к этому персонажу и сделал, мне кажется, важное открытие о его происхождении. Вам известна версия о том, что отцом Сталина был не сапожник Виссарион Джугашвили, а царский генерал — путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Если взять фотографии молодого Сталина и генерала, сходство очевидно. Но я предположил, что Сталин не только сын Пржевальского, но и... лошади Пржевальского! (Смеется). Дикой лошади, открытой Пржевальским во время одного из его путешествий. Этой ненаучной версии посвящено довольно много страниц третьей части "Чонкина". Версия эта основана на убеждении, что такое чудовище, как Сталин, женщина родить не могла. Но вообще эта книга не о Сталине, а о Чонкине. Чтобы узнать содержание, ее надо прочесть.
— Хорошо, давайте поговорим о чем-нибудь более веселом. Вы — автор знаменитой песни с припевом "Я верю, друзья, караваны ракет..."
— Я написал несколько десятков текстов песен, в том числе, кроме упомянутой вами, русский текст финской песенки "Рулатэ". Я сказал "тексты песен", потому что просто стихи и тексты для песен — совершенно разные жанры.
"Я верю, друзья, караваны ракет..." — Никита Сергеевич Хрущев процитировал это с трибуны мавзолея, когда Москва торжественно встречала космонавтов Николаева и Поповича. Мои стихи раньше практически не печатались. Но после ошеломительного успеха песни о космонавтах, предложения посыпались со всех сторон. Я отдал четыре стихотворения в газету "Московский комсомолец", и завотделом этой газеты, а потом министр культуры Евгений Сидоров, их напечатал. Одно из этих стихотворений прочитал тогдашний министр обороны Маршал Советского Союза Малиновский, тоже кропавший стишки. Он взял этот номер "Комсомольца", приехал в ГлавПУР (Главное политическое управление Советской Армии), собрал совещание, на котором, прочитав мое стихотворение, сказал: "Это стихотворение — выстрел в спину Советской Армии!" Одно четверостишие из того стихотворения напечатала главная армейская газета "Красная звезда", объявившая стихи пошлыми.
— Вас заставили уехать из Советского Союза, и в 1980 году вы поселились в Мюнхене. Говорят, все боялись общаться с вами, все — кроме Булата Шалвовича Окуджавы...
— Да, он приехал ко мне в деревню под Мюнхеном, где я снимал на лето жилье, в день своего рождения — 9 мая 1985 года. Мы оба были страшно рады встрече, гуляли, без конца говорили, выпивали, а когда он уехал, я повторял строки Пушкина, обращенные к Ивану Ивановичу Пущину:
Мой первый друг,
мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил...
И вдруг само собой написалось стихотворение — подражание Булату Окуджаве. Это даже не стихотворение, а песенка, которую надо петь на мотив песни Окуджавы "Я эмигрант с Арбата..."
— Несколько слов о вашем участии в написании текста нового Гимна России.
— Я сочинил его в 2000-м году. Советского Союза уже давно не было, мы пришли к чему-то новому, но по-прежнему держались за Ленина, не могли забыть Сталина. И царя — батюшку прославляли, и коммунизм, и капитализм вроде не такой уж плохой, и так далее. И я подумал: ну что это за государство такое? Если оно решило расстаться с прошлым, то надо хотя бы критически посмотреть на него. А если все было хорошо, то надо продолжать строить коммунизм.
Всю эту мешанину прошлого с настоящим я решил отразить в новом тексте гимна, написанном, как и требовалось, на старую музыку. Текст был опубликован в газете "Известия" — тогда это было еще возможно, сейчас — нет.
Через несколько дней после публикации мне позвонил депутат Госдумы Сергей Юшенков — потом он был убит — и сказал, что хочет представить мой текст в Госдуме.
— Вы не возражаете? — спросил он. Я не возражал. Многие депутаты, в том числе тогдашний Председатель Госдумы Юрий Селезнев, бывший министр культуры коммунист Николай Губенко, сильно ругались, но текст все-таки поставили на голосование. Прежде, чем объявить вам его итоги, замечу, что Губенко заявил:
— Я знаю, кто ему заплатил за этот гимн!
Я-то, грешным делом, подумал, что он откуда-то узнал, что в кассе "Известий" за текст гимна мне заплатили 40 рублей (смеется).
— Каковы же, Владимир Николаевич, итоги голосования в Думе? И прочитайте, пожалуйста, хотя бы одно четверостишие гимна и припев.
— Представьте себе: мой гимн набрал 23 голоса! Я считаю это большим достижением (смеется). Начну с припева:
Славься, отечество наше привольное, Славься, послушный российский народ, Что постоянно меняет символику И не имеет важнее забот.
А теперь, если позволите, прочту подряд два четверостишия своего варианта гимна — мне они представляются довольно актуальными:
Сегодня усердно мы Господа славим
И Ленину вечную славу поем.
Дзержинского скоро на место поставим,
Тогда уж совсем хорошо заживем!
Всем выдадим все:
офицерам — квартиры,
Шахтерам — зарплату,
почет — старикам.
А злых террористов замочим в сортире,
Ворам-олигархам дадим по мозгам!
— Н-да, Михалкову-старшему такой текст и в страшном сне не мог бы присниться... Мы беседуем с вами 25 января — в день рождения Владимира Высоцкого, которому сегодня исполнился бы 71 год. Вы с ним встречались?
— Встречался, и не однажды, и даже был короткое время его режиссером.
Когда-то театр на Таганке ставил пьесу по моему рассказу "Хочу быть честным". Ставил ее не главный режиссер Юрий Петрович Любимов, а Петр Наумович Фоменко. Там что-то не получалось, поэтому Юрий Петрович предложил мне:
— Может, вы сами возьметесь?
Я взялся и начал с замены актеров. На главную мужскую роль пригласил Высоцкого, которого знал до этого, на женскую — Зину Славину.
Но у нас ничего не получилось: во-первых, я оказался никудышным режиссером, во-вторых, Высоцкий часто мне звонил и говорил:
— Володя, извините, я сегодня не приду — приболел.
Вы понимаете, конечно, что значит "приболел"...
А потом, году в 79-м, примерно за год до смерти Володи, я пришел в театр на Таганке. Меня к тому времени исключили из Союза писателей, я избегал встреч с людьми, которым встречи со мной могли не нравиться.
Стою я за кулисами, вдруг мимо меня пробегает Высоцкий с гитарой и, не останавливаясь, бросает:
— Ну, как там дела на диссидентском фронте?
Я ничего не ответил, обиделся на Володю, рассердился.
Прошло какое-то время, Вениамин Смехов пригласил меня на Таганку на спектакль "Мастер и Маргарита" (Смехов играл в нем одну из ключевых ролей — Воланда. — В.Н.). Я сунулся в окошко администратора, а там сидит Высоцкий. Вышел мне навстречу, мы пошли в пустой директорский кабинет. Сидим, разговариваем. Тут раздаются звонки для актеров, Володя продолжает сидеть. Я говорю: а ты что же, в спектакле не занят?
— Нет.
Я спрашиваю: а чего же тогда ты пришел? Володя говорит:
— Как чего? Тебя повидать.
Специально пришел! Значит, устыдился своих слов про диссидентские дела.
— Вы вывели закон смены первых лиц России: лысый — шевелюристый. Он и сегодня работает?
— Я этот закон не вывел, а развил. Он работает. Смотрите: Ленин-Сталин, Хрущев-Брежнев, Андропов-Черненко, Горбачев-Ельцин, Путин-Медведев. Все сходится! (Смеется).
— Еще о политике, если предыдущий вопрос считать политическим: Путин вернется во власть, как вы считаете? Или он никуда из нее не уходил и не собирается?
— Мне недавно рассказали анекдот, он и будет ответом на ваш вопрос.
К родителям Медведева приехали старые друзья, спрашивают: "Ну что, как дела у Димы, где он, как устроился?
— А вы разве не знаете? — спрашивают родители. — Он у Путина президентом работает (смеется).
— Путин недавно высказался в том смысле, что колоссальной ошибкой был распад Советского Союза...
— Это была не ошибка, а неизбежный ход истории. Распад был предопределен, во-первых, основателями СССР, потому что такая жесткая конструкция не может существовать долго. Во-вторых, его распад ускорили Брежнев, Андропов, Черненко, доведшие до абсурда внешнюю и внутреннюю политику, экономику — абсолютно все. Не распасться Советский Союз просто не мог!
— Как вам представляется будущее России?
— Ближайшее будущее мне не кажется радужным, потому что... Нет, лучше так: Россия вернулась сама к себе. Была советская власть, так? Она для русского народа, для огромной страны, каковой является Россия, противоестественна. Потом, в начале 90-х годов прошлого века, вроде бы произошла революция, провозгласившая свободу и демократию. Но потом эти понятия подредактировали, к слову "демократия" прибавили эпитет "суверенная", то есть ненастоящая, и привели Россию, и она сама вошла, в привычное состояние: внизу власть тьмы, а наверху тьма власти. Но такое положение будет не вечно.
Во всем мире ускоренно идут цивилизационные процессы, люди ездят, смотрят, как живут другие страны, работают СМИ, телевидение, интернет. Поэтому, в конце концов, и Россия станет цивилизованной страной, но пройдет до этого долгий, тяжелый, тернистый путь.
— Знает ли Светлана Аллилуева о своем происхождении, связанном с Пржевальским и его лошадью?
— Я думаю, не знает, потому что третий том пока не прочла. Но вообще моя сатира направлена на Сталина, а не на его детей.
— У вас, Владимир Николаевич, трое детей. Из них только дочь, живущая в Мюнхене, пошла по вашим стопам. Вам нравится ее творчество? Пишет ли она на русском языке? Замужем ли она и подарила ли вам внуков?
— На русском языке она не пишет, потому что выросла в Германии. Она свободно владеет семью языками, то есть знает их грамматику, а русскую грамматику не учила, поэтому писать по-русски не может.
Первая книга дочери мне очень понравилась, потом вышли еще две, тоже, на мой взгляд, хорошие, но первая книга есть первая: свежее дыхание и тому подобное. Оля не замужем, внуков у меня нет.
P.S. В качестве приложения к интервью привожу стихотворение Владимира Войновича, вызвавшее негодование министра обороны и протесты военнослужащих — от рядовых до генералов и выше.
В сельском клубе разгорались танцы. Требовал у входа сторож-дед Корешки бухгалтерских квитанций С карандашной надписью "билет". Не остыв от бешеной кадрили, Танцевали, утирая пот, Офицеры нашей эскадрильи С девушками местными фокстрот. В клубе поднимались клубы пыли, Оседая на сырой стене... Иногда солдаты приходили И стояли молча в стороне. На плечах погоны цвета неба... Но на приглашения солдат Говорили девушки: "Не треба. Бачь, який охочий до дивчат". Был закон взаимных отношений В клубе до предела прям и прост: Относились девушки с презреньем К небесам, которые без звезд. Ночь, пройдя по всем окрестным селам, Припадала к потному окну. Видевшая виды радиола Выла, как собака на луну. После танцев лампочки гасились... Девичьих ладоней не пожав, Рядовые молча торопились На проверку, словно на пожар. Шли с несостоявшихся свиданий, Зная, что воздастся им сполна, Что применит к ним за опозданье Уставные нормы старшина. Над селом притихшим ночь стояла... Ничего не зная про устав, Целовали девушки устало У плетней женатый комсостав.
Добавить комментарий