Не каждый эмигрант, перевалив через океан, остается самим собой. Иной меняется так, что его, встретив, не узнаешь. Был, скажем, некто на родине захудалым (за 120 р) инженеришкой, а здесь – раз-два-три! – и он уже миллионер, владелец домов и автомашин и успел изъездить чуть не весь мир.
Или, скажем...
Файн пригласил меня в Польское посольство послушать там известную в Европе певицу. Файн отпетый меломан, он посещает все громкие концерты классической музыки в залах Нью-Йорка, он завсегдатай Карнеги-холла, член нескольких музыкальных клубов, на тему музыки он готов говорить часами и на уровне тонкого специалиста. «Партия флейты там особенно уместна: тири-тарара...»
О концерте в Польском посольстве позже, потому что сам Файн, его история, интереснее, чем любой концерт.
Файн - природный одессит, человек-мотор, инженер-холодильщик, жил и работал в Кишиневе. С ним я познакомился, будучи журналистом центральной газеты, я искал информацию и забрел в его кабинет. Он информацией не ограничился, а, усадив меня за стол, приобщил к насущным проблемам своей организации, треста «Молдплодоовощпром», проблемам сбережения урожая фруктов и овощей для дальнейшей их продажи. Файн к тому времени был, автором двух систем охлаждения, кандидатом сельскохозяйственных наук.
Через пару дней я сидел рядом с ним в такси, снятом трестом на трое суток, и мы мотались по республике от одного производственного холодильника к другому – близилась осень, а часть холодильников по тем или другим причинам не была введена в строй. Файн устраивал часовые, а то и дольше, профессиональные разносы инженерам и мастерам в каждом, а я, помирая от голода, околачивался возле беседующих специалистов.
Мало было трех полуголодных суток, мы после поездки две ночи сидели над разгромной статьей «Быть ли фруктам и зимой?» В газете она заняла полполосы.
Статья в центральной прессе оказалась своевременной: почти все подгоняемые Файном холодильники приняли в себя груз фруктов, трест подсчитывал доходы.
...Я шел по коридору треста, побывав у моего соавтора, открылась дверь, из кабинета вышел главный бухгалтер, маленького роста, толстенький, лысый, в очках.
-А товарищ Чирков! – окликнул он меня (меня в тресте уже знали). – Я извиняюсь, вы не откроете, если это не секрет, сколько вам дали за ту статью в «Советской Молдавии»?
-20 р, - ответил я.
-А трест, чтобы вы знали, получил прибыль в 6 миллионов «р», как вы выразились...
И этого Файну показалось мало! «Молдплодоовощщпром» заказал киностудии фильм на ту же тему, и снова начались бессонные ночи в доме инженера-холодильщика. Мы с ним писали первый в моей и его жизни сценарий документального фильма. Эсфирь, жена Файна, накинув халат, приносила нам бутерброды и черный кофе.
Двухчастевый фильм «Живое яблоко» был снят, его показывали в кинотеатрах.
Домашнее имя жены Файна было, конечно, Фира, но мне всегда хотелось звать ее Эсфирью. Высокая, царственно статная, красивая женщина, врач, тоже кандидат наук...
Она заболела. Рак. Спасаться Файны решили в Америке. Семья, супруги и двое сыновей, пересекла океан.
Через некоторое время Файн стоял перед могилой жены. Здесь заканчивалась одна его жизнь и начиналась – начиналась ли?! - неведомая другая.
Проблема промышленных холодильников в Америке решена давным-давно. Файн с его авторскими системами охлаждения никому здесь не был нужен. Никому не нужен и почти 60-летний инженер. Пенсия – пожалуйста, материальная помощь в съеме квартиры – милости просим. А дальше – дело твое, твоей предприимчивости, твоей способности выживать.
Файн стоял перед могилой жены, как перед пропастью, в которой исчезли и Эсфирь, и все его прошлое - все, что занимало чуть ли не целыми сутками его деятельный мозг.
Мозги, привыкшие работать, не могут вдруг остановиться. Маховик, разогнанный совсем недавно, продолжает крутиться, хоть и впустую. «Бывшие» на Брайтонском бордвоке мечут друг в друга молнии, часами споря о политике (работа!), а драчливый наш мир не устает подавать им материал, требующий обработки.
Мой знакомый пожилой психиатр, светлая голова, учитель многих психиатров, вывезенный женой в Штаты, ответил на мой вопрос, чем он занимает свою голову во время досуга:
-Смотрю бразильские сериалы и ставлю героям диагнозы!
Я не знаю, как Файн пришел к классической музыке, о существовании которой, конечно, знал и, может быть, ведомый женой, высиживал иногда концерт-другой, думая о своем. Это загадка, как остаются загадкой его мыслей – куда деться? - в одинокие вечера и ночи в однокомнатной квартирке, где вместо кота мурлыкал лишь холодильник.
Снова я увидел бывшего моего соавтора спешащим на какой-то концерт, остановил. Успел заметить, что он по-прежнему озабочен, по-прежнему «горит», но уже от чего-то другого.
Встреча прошла вяло, ничего общего в разговоре уже не обнаружилось, но Файн вдруг пригласил меня в Польское посольство на концерт, который по каким-то причинам он никак не мог пропустить.
Что за дела?
Заодно он попытался рассказать мне о недавнем концерте в Карнеги-холле: «Партия флейты там особенно уместна – тара-тарара...», но меня, как сейчас говорят иногда это не «штырило», и Файн быстро замолчал. Не в коня корм...
Певица в посольстве была «на высоте»: арии из опер, современные композиторы, народные мелодии. Но, понятно, не Нетребко. После ее выступления публика – тут я видел ее во весь рост: мятая, чуть ли не драная, меломаны - эта публика дружно повалила в буфет, где бесплатно наливалась водка и на выбор предлагались бутерброды. Наблюдать за суетней у стойки мне, новичку в Америке, было любопытно, поэтому я стоял в стороне; Файн принес мне свою водку с крохотным бутербродиком. И коротко сообщил, что ожидает приезда какого-то известного скрипача – не хочу ли я на него пойти вместе с ним в Карнеги-холл??
Инженер-холодильщик до мозга костей, кандидат сельскохозяйственных наук, человек-мотор, стал здесь завзятым меломаном (прощайте навсегда, холодильники, здравствуйте, Моцарт, Бетховен и Бах!), переменился, подтвердив тем самым физический – и, оказывается, человеческой сущности - закон, гласящий, что Природа Не Терпит Пустоты!
«Феномен Файна»... Я рассказал об одной только истории перерождения, а сколько их в Америке, лепящей из пластилинового эмигранта совсем другого человека! Хоть бери, да и называй этим термином похожие случаи человеческих метаморфоз...
Добавить комментарий