К февралю 1921 г. с точки зрения РСФСР сложились условия для советизации Грузии и, следовательно, для окончательной советизации практически всего Закавказья.
Советизацию Грузии РСФСР осуществила тем самым насильственно-комбинированным способом, о котором мы уже писали. Сначала большевики провели агитацию среди армянских жителей так называемой нейтральной зоны между Грузией и Арменией. Затем эти жители 12 февраля 1921 г. подняли вооруженное восстание против грузинского меньшевистского правительства. После чего 16 февраля на помощь восставшим из Армении пришла та самая 11-я армия, которая уже поучаствовала в советизации Азербайджана и Армении.
Между тем, советская власть в Армении за два с небольшим месяца существования успела вызвать недовольство многих слоев населения. Бессудные чекистские расстрелы, самоуправство администрации, реквизиции и без того скудного продовольствия в рамках продразверстки, повсеместные ликвидации частных хозяйств (обобществили даже пчелиные улья), привели к тому, что в Ереване 17 февраля 1921 г. вспыхнуло восстание. Советская власть оказалась свергнутой. Успеху восстания, в частности, способствовал уход 11-ой армии в Грузию, а советские части, оставшиеся в Ереване, не смогли оказать восставшим действенного сопротивления.
К этому времени в некоторых районах Нагорного Карабаха советская власть успела укрепиться, а в других - шла вооруженная борьба армянского населения с советско-азербайджанскими частями.
В условиях, когда в Грузии еще не была установлена советская власть, а в Армении она оказалась свергнутой, РСФСР решила довершить сближение с кемалистской Турцией заключением полноценного договора о дружбе на основе проекта от 24 августа 1920 г.
Работа советско-турецкой конференции началась в Москве 26 февраля 1921 г. РСФСР и кемалистская Турция, преследуя каждая свои геополитические цели, принялись пересматривать некоторые внутренние границы Закавказья. Делегации Азербайджана, Армении и Грузии на эту конференцию приглашены не были.
Кемалистская Турция под предлогом обеспечения безопасности восточных границ, претендовала на включение в свой состав Нахичеванского уезда, где к тому времени уже находились отдельные турецкие и советские военные части.
Хотя РСФСР всячески благоволила к новоприобретенному турецкому другу, однако даже ей претензия кемалистской Турции на Нахичеванский уезд показалась чрезмерной. Но не отдавать же уезд Армении, где только что была свергнута советская власть?! Выход нашли: решили включить Нахичеванский уезд в состав Азербайджана, но с хитрой формулировкой - уезд «образует автономную территорию под протекторатом Азербайджана, при условии, что Азербайджан не уступит [этого] протектората третьему государству» (Документы СССР 3. С. 598, 599). Под «третьим государством» обе стороны, конечно, подразумевали Армению.
Пресловутый «протекторат» Азербайджана над этой исторической армянской территорией привел к тому, что уже в последующие десятилетия в «протекторате» не осталось ни одного армянина.
Под тем же предлогом обеспечения безопасности своих восточных границ кемалистская Турция требовала также передачи ей Сурмалинского уезда Эриванской губернии с расположенной на его территории священной для армян горой Арарат. Москва пошла навстречу, несмотря на то что эта территория никогда не принадлежала Турции. Но опять хитро: без упоминания названия Сурмалинского уезда и без упоминания названия горы Арарат. Всю передачу этой территории замаскировали описанием юго-западной границы Закавказья с Турцией по долинам и руслам рек, а также по малоизвестным населенным пунктам.
Итогом работы советско-турецкой конференции стал известный Московский договор, подписанный 16 марта 1921 г.
В статье 15 этого договора был перекинут мостик в будущий договор между кемалистской Турцией и советскими Азербайджаном, Арменией и Грузией (в последней еще шли бои грузинских частей с советскими войсками, но падение меньшевистского правительства было вопросом одного двух дней). В этой статье РСФСР брала на себя обязательство предпринять необходимые шаги для обязательного (выделено нами. – Ю.П.) признания Азербайджаном, Арменией и Грузией «статей настоящего Договора, непосредственно их касающихся» (Документы СССР 3. С. 602). «Не признать» Московский договор, заключенный без их участия, формально независимые советские республики Азербайджан, Армения и Грузия не могли.
Так на практике выглядело осуществление концепции мировой революции: через Закавказье, где сначала провели советизацию региона, а затем - безальтернативный союз советизированного Закавказья с пока кемалистской, а в перспективе, может быть, с тоже советизированной Турцией.
Все время, пока работала советско-турецкая конференция, вокруг Еревана продолжались бои между армянскими повстанцами и советскими войсками. Только 2 апреля 1921 г. большевики смогли снова вернуться в столицу Армении. Часть же армянских повстанцев ушли из-под Еревана на юг - в Зангезурский уезд, где они сопротивлялись советским войскам до 22 апреля 1921 г.
Благодаря их стойкости, вхождение Зангезурского уезда в состав Армении, объявленное в декларации Нариманова 1 декабря 1920 г., не стало предметом пересмотра после 22 апреля 1921 г. Он остался в составе Армении и с тех пор зангезурский «клин» - барьер, препятствующий в определенной мере осуществлению доктрины пантуранизма. Именно поэтому в наши дни Турция и Азербайджан особенно активно настаивают на организации через территорию Зангезура транспортного «коридора».
Сопротивление советско-азербайджанским войскам продолжалось и в Нагорном Карабахе. В мае 1921 г. наметился перелом в пользу советско-азербайджанских войск, но окончательно советская власть была установлена в Нагорном Карабахе только к 15 июля 1921 г.
Период, последовавший за переломом в Нагорном Карабахе в пользу советско-азербайджанских войск, позволил Москве и Баку, не особенно оглядываясь на Ереван, вплотную заняться проблемой принадлежности Нагорного Карабаха.
И мы переходим к ответу на третий вопрос: какой же орган советской власти принял решение о вхождении Нагорного Карабаха в состав Азербайджана?
Уже в 1921 г. большевики и не помышляли, что судьбоносные решения могут исходить от самих народов. С подлинной демократией, особенно, после Кронштадтского мятежа, частично совпавшего по времени с проведением в Москве советско-турецкой конференции, было покончено. С некоторого времени стратегию внутренней политики разрабатывали не «советы» всех уровней, то есть государственные структуры, а партийные организации, начиная с самых высших – Политического бюро Российской Коммунистической партии и ее Центрального Комитета – ЦК РКП (б).
Формально по инициативе ЦК РКП (б), были созданы специальные партийные органы - территориальные «Бюро», подчинявшиеся ЦК РКП (б) и через него лично Ленину.
В принципе эти «Бюро» должны были руководить и координировать деятельность советских и хозяйственных органов на местах. Однако, на деле руководство и координация превратились во вмешательство партийных организаций во все сферы деятельности советских государственных структур.
Сначала такое вмешательство было вызвано слабостью советских и хозяйственных органов на отдаленных территориях, отсутствием в них необходимого количества опытных административных и хозяйственных работников, расстройством средств связи и других элементов инфраструктуры. Но со временем сращивание партийного и государственного аппаратов превратилось в самоцель, в инструмент партийного административно-политического контроля над обществом. В 1922 г. после образования СССР этот процесс стал необратимым. Высшее партийное руководство, а не государственные структуры разрабатывало стратегию развития страны.
При такой организации волеизъявление народов превратилось в фикцию. Все политические, административные, хозяйственные, культурные и иные вопросы, вплоть до мельчайших, сначала решали в партийных кабинетах, вроде упомянутых «Бюро».
Всего организовали восемь «Бюро», охватив партийной сетью почти всю территорию бывшей Российской империи, где была установлена советская власть. Одним из восьми территориальных «Бюро» было «Кавказское».
История его создания восходила к Кавказскому краевому комитету РСДРП (б), образованному на 1-ом съезде большевистских организаций Кавказского края, состоявшемся 15 – 20 октября 1917 г. в Тифлисе. Кавказский краевой комитет руководил коммунистическими организациями не только Закавказья, но и Северного Кавказа, Горской области и даже южной части Причерноморья.
Постепенно процесс охвата Закавказья партийной сетью приобрел новые черты.
В январе 1920 г. была образована Коммунистическая партия Армении, а в ночь с 11 на 12 февраля 1920 г. была создана Коммунистическая партия Азербайджана.
В связи с образованием коммунистических партий двух независимых стран Закавказья существование Кавказского краевого комитета РСДРП (б) представилось Москве излишним и Постановлением Пленума ЦК РКП (б) 8 апреля 1920 г. было образовано Кавказское бюро ЦК РКП (б). Кавказский краевой комитет просуществовал еще некоторое время, но после образования в мае 1920 г. Коммунистической партии Грузии он в том же месяце прекратил свою деятельность.
Первоначально в состав Кавказского бюро ЦК РКП (б) вошли 13 человек. Но уже в первой половине 1921 г. этот орган разделили на две части: на собственно «Кавказское бюро ЦК РКП (б)» и так называемое «Юго-Восточное бюро ЦК РКП (б)». Каждое бюро возглавил президиум из трех человек.
Местом заседаний Кавказского бюро ЦК РКП (б) после нескольких перемен стал Тифлис.
Если бы Кавказское бюро ЦК РКП (б) ограничило свою деятельность только идеологическими задачами, как например, созданием «крепкой коммунистической партии на Кавказе» (Орджоникидзе 1. С. 192) или всесторонней помощью «соседним коммунистическим партиям и революционным движениям на Востоке» (там же)?!
Но Кавказское бюро ЦК РКП (б) считало, что оно должно решать и сугубо практические задачи, как то, «разрешение земельного вопроса» (там же) и «сохранение боеспособности армии» (там же).
Возможно, и эти задачи оказались бы по плечу Кавказскому бюро ЦК РКП (б), но оно необоснованно замахнулось на решение задач, относящихся к сфере деятельности государственных структур.
Кавказское бюро ЦК РКП (б) собиралось курировать отдельные вопросы внешней политики ревкомов (правительств) Азербайджана, Армении и Грузии. Цели были соответствующие: «установление и сохранение национального мира» (там же) и «экономическое объединение кавказских советских республик между собой и РСФСР при сохранении независимости этих республик» (там же).
Приходится согласиться с образованием и фактическим существованием сугубо партийных органов, но, на наш взгляд, нельзя признать за ними права на легитимность, права на подмену собой государственных структур.
Конечно, судить о легитимности партийных органов можно только в парадигме легитимности самой советской власти, установленной революционным, то есть насильственным путем. Был ли большевистский переворот революцией – об этом ученые спорят до сих пор, но из истории известно, что революция не должна доказывать свои права, она заставляет считаться с собой самим фактом своего появления.
С этой точки зрения, мы вынуждены согласиться с существованием советской власти, но передача ею некоторой части своих функций партийным органам и вынесение ими решений государственного уровня не могут быть нами признаны.
Вернемся к Кавказскому бюро ЦК РПК (б).
Настал момент для ответа на четвертый вопрос, заданный в начале настоящей статьи: кто конкретно были те люди, которые принимали решение о вхождении Нагорного Карабаха в состав Азербайджана? И как они принимали это решение?
Вот список членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) на конец июня 1921 г. В кратких сведениях об этих людях указаны происхождение, уровень образования, а в некоторых случаях и профессиональная деятельность.
1. Киров Сергей Миронович, настоящая фамилия Костриков (15.03.1886 – 01.12.1934). Заместитель председателя Кавказского бюро. Уроженец Вятской губернии. Окончил городское училище, затем Казанское низшее механико-техническое промышленное училище. Работал в Томске чертежником.
2. Махарадзе Филипп Иесеевич (09.1868 – 10.12.1941). Уроженец Кутаисской губернии. Из семьи священника. Окончил духовное училище и Тифлисскую духовную семинарию. Учился в Варшавском ветеринарном институте, который не окончил.
3. Мясников Александр Федорович (28.01.1886 – 22.03.1925). Уроженец Области Войска Донского. Из семьи мелкого торговца. Окончил церковно-приходскую школу, в 1906 г. окончил Лазаревский институт восточных языков в Москве, а в 1912 г. юридический факультет Московского университета.
4. Назаретян Амаяк Макарович (17.11.1889 – 30.10.1937). Уроженец Тифлиса. Из купеческой семьи. Учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, но сведений об окончании им этого заведения нет.
5. Нариманов Нариман Нариманович (02.04.1870 – 19.03.1925). Уроженец Тифлиса. Из бедной семьи. Окончил Горийскую семинарию и Горийскую Закавказскую учительскую семинарию, четырехлетнее специализированное заведение, готовившее учителей начальных классов. Работал учителем, а в 1908 г. окончил медицинский факультет Новороссийского университета. Автор нескольких крупных художественных произведений.
6. Орахелашвили Иван Дмитриевич (29.05.1881 – 11.12.1937). Уроженец Кутаисской губернии. Из дворянской семьи. Окончил Кутаисскую классическую гимназию. Учился на медицинском факультете Харьковского университета и в Военно-медицинской академии Санкт-Петербургского университета, которую окончил в 1908 г. Работал врачом в Закаспийской области.
7. Орджоникидзе Григорий Константинович (12.10.1886 – 18.02.1937). Председатель Кавказского бюро. Уроженец Кутаисской губернии. Из семьи мелкопоместного дворянина. Окончил сельское двухклассное училище, а в 1901 – 1905 гг. учился в фельдшерской школе при Михайловской больнице Тифлиса.
8. Фигатнер Юрий Петрович, настоящие имя и отчество Яков Исаакович (1889 – 20.09.1937). Секретарь Кавказского бюро. Уроженец Одессы. Из семьи ремесленника. По профессии токарь.
Нет сомнения, что эти люди обладали незаурядным практическим опытом, мужеством и энергией, позволившими им выдвинуться в первые партийные ряды.
Все они довольно быстро стали так называемыми «профессиональными революционерами», а значит, не так много проработали по специальности, полученной по окончании учебных заведений. Только двое имели высшее, притом медицинское, образование, никак не связанное с общественно-политическими науками и только один – юридическое.
К тому же никто из членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) не только не был уроженцем Нагорного Карабаха, но даже не был уроженцем Азербайджана или Армении.
Глубоко ли знали эти люди прошлое кавказских татар и армян, этнические, государственные и административные изменения на исторических армянских территориях Закавказья, образ жизни и традиции жителей Нагорного Карабаха?
Вряд ли.
Они не готовили себя в государственные деятели, их подняли наверх революция и гражданская война. По нашему мнению, на подготовку к управлению и организации практической жизни во всех ее проявлениях, а также на изучение в мельчайших подробностях ситуации в Нагорном Карабахе (а сила мелочей, как известно, в том и состоит, что их много) у членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) просто не было времени. Они стремились решать вопросы по-большевистски: быстро, часто напролом, руководствуясь революционным чутьем и практической целесообразностью, как они ее понимали.
Кроме того, как почти все большевики, члены Кавказского бюро ЦК РКП (б), во-первых, фанатично верили в правоту своих идей, «как победители и учителя всего мира» (Нольде), а во-вторых, подходили к решению национальных вопросов с учетом политической конъюнктуры, то есть вопросов советизации, как необходимого элемента при осуществлении концепции мировой революции.
Именно политической конъюнктурой можно объяснить поведение членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) на вечернем заседании 3 июня 1921 г. при принятии решения о территориальной принадлежности Нагорного Карабаха.
В одном из обсуждаемых вопросов, почему-то получившем гриф «совершенно секретно», появился следующий пункт: «Указать в декларации Армянского правительства о принадлежности Нагорного Карабаха к Армении». Есть мнение, что Кавказское бюро ЦК РКП (б) не имело «полномочий принимать подобное решение» (Гасанлы. С. 138).
Можно согласиться с азербайджанским историком, но, с нашей точки зрения, Кавказское бюро ЦК РКП (б), в силу нелигитимности, не имело полномочий принимать никакие решения по Нагорному Карабаху.
Постановление Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 3 июня 1921 г. не устраивало азербайджанское правительство. Для него последней каплей, стала позиция комиссии по определению внутренних границ между советскими Азербайджаном, Арменией и Грузией. Эта комиссия под председательством Кирова собралась в Тифлисе 25 июня 1921 г. На заседании присутствовали четыре азербайджанских представителя, два грузинских и один армянский – А.А. Бекзадян, кстати, уроженец Нагорного Карабаха.
Бекзадян выступил на заседании 25 июня с весьма неординарным предложением: прирезать к Армении от Азербайджана и Грузии небольшие районы с компактно проживавшим армянским населением. Он объяснял свое предложение отчаянным экономическим положением Армении, лишившейся после заключения Московского договора почти половины своей территории и отягощенной заботой о почти полумиллионе беженцев,
При этом Бекзадян сослался на то, что во время их с Мясниковым встречи с наркомом по национальным делам Сталиным, тот разделил такую точку зрения на ситуацию.
Линию разграничения с Азербайджаном Бекзадян определил очень конкретно от границы с Грузией через территорию Нагорного Карабаха до Нахичеванского уезда.
Азербайджанские представители, ссылаясь на отсутствие инструкций от своего правительства, попросили перенести обсуждение вопроса о Нагорном Карабахе на следующий день, на 26 июня 1921 г. Но и 26 июня ответа из Баку не последовало.
Раздосадованный Киров в тот же день послал в Баку телеграмму с просьбой решить вопрос о Нагорном Карабахе на экстренном заседании Политбюро Коммунистической партии Азербайджана и азербайджанского правительства. Видимо, для придания дополнительной значимости этой просьбе в телеграмме фигурировала подпись Орджоникидзе, как председателя Кавказского бюро ЦК РКП (б).
Киров надеялся, что при своевременном получении из Баку любого ответа на свою телеграмму, вопрос о Нагорном Карабахе удастся решить на заседании комиссии по определению внутренних границ между республиками Закавказья еще 27 июня 1921 г. Но предвидя позицию Политбюро Коммунистической партии Азербайджана и азербайджанского правительства, Киров и Орджоникидзе сообщили в телеграмме, что необходимо исходить из следующего положения: ни одно армянское село не должно войти в состав Азербайджана, также как ни одно азербайджанское село нельзя присоединять к Армении.
Трудно сказать, насколько в условиях Нагорного Карабаха можно было бы решить вопрос, руководствуясь таким принципом. Но до этого дело не дошло, потому что в Баку 27 июня 1921 г. решили просто: предложение Бекзадяна отклонить под предлогом «безусловного экономического тяготения Нагорного Карабаха к Азербайджану».
Мнение Кирова и Орджоникидзе в Баку также отклонили, но дипломатично, не упомянув их имен: отделение районов с мусульманским и армянским населением соответственно к Азербайджану или к Армении признали неприемлемым «с административной и экономической» точек зрения. Но, отклонив предложение Бекзадяна и мнение Кирова и Орджоникидзе, в Баку нашли, что единственно правильным решением может быть только нацеленность всех жителей Нагорного Карабаха на совместное возведение общего советского дома в духе интернационализма.
Как, по сути дела, и предлагал Нариманов в своей декларации 1 декабря 1920 г.
Узнав 27 июня 1921 г. мнение Баку по вопросу о Нагорном Карабахе, президиум Кавказского бюро ЦК РКП (б) в составе Кирова, Орджоникидзе и Фигатнера постановил созвать в полном составе экстренный пленум Кавказского бюро ЦК РКП (б) для обсуждения вопроса о размежевании закавказских республик. Нагорному Карабаху предстояло стать главным объектом размежевания между Азербайджаном и Арменией.
Шестеро членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) были в Тифлисе. Только Нариманов и Мясников, как главы правительств Азербайджана и Армении, находились в Баку и Ереване.
В эти же дни конца июня 1921 г. в Тифлисе оказался Сталин, приехавший из Нальчика для участия во внутригрузинских делах.
Все шло к тому, что вопрос о принадлежности Нагорного Карабаха должен быть решен на пленуме Кавказского бюро ЦК РКП (б) и член Центрального Комитета и он же нарком по делам национальностей Сталин сможет лично наблюдать за ходом заседаний.
Использованные источники
1. Гасанлы Д. Нагорный Карабах: старые заблуждения в новой интерпретации // Кавказ и глобализация. 2011. Т. 5, вып. 3 - 4.
2. Документы СССР 3: Документы внешней политики СССР. Т. 3. – М.: Госполитиздат, 1964.
3. Нольде: Нольде Б.Э. Брестские переговоры и Брестский мир. Итоги 1917 г. // Вестник Европы, январь-апрель 1918 г.
4. Орджоникидзе 1: Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи в двух томах. Т. 1. 1910 – 1926 гг. Гос. изд-во политической литературы, 1956.
Продолжение следует
Добавить комментарий