Сон Пете Петрову приснился.
«Что же такое снится ему?» — вопросительно, не получая ответа, думала мама, сползшим одеялом его укрывая.
Похоже, во сне, спотыкаясь о камни, падая и поднимаясь, от кого-то отбиваясь и кого-то зовя, Петя Петров убегал.
Накануне посередине урока без стука дверь в класс открылась и в неё вошёл большой человек и тонким голосом стал их пугать. Появился в городе педофил, это тот, кто любит детей. Только, любя детей, он любит их мучить, а тех, кто сильно понравится, убивает. Поэтому ни к каким незнакомым людям, даже если конфету дают или что-то такое, ни в коем случае нельзя подходить. Со следующего дня приходить в школу и возвращаться из школы только в сопровождении взрослого. В первую очередь, это касается мальчиков. Девочек педофил этот не трогает. «Не любит их, значит, не мучает», — сделал вывод Петя Петров.
Девочки радостно, облегчённо вздохнули, наверняка мысленно желая некоторым мальчикам, которые их обижали, мучителю-педофилу в кровавые лапы попасться, после чего весело защебетали, свои дела обсуждая, так что учительница сделала несколько замечаний, неуважение к говорящему пресекая.
Пока учительница пресекала, Петя стал размышлять, кто его будет в школу водить и забирать. Хорошо, чтобы папа его на машине возил, но это слишком уж хорошо, значит, точно не будет. Может быть, мама? Но она и так на работу постоянно опаздывает, как бы её не уволили. Дедушки? У них есть дела поважнее. Бабушки? У папиной мамы больная нога, она еле с палочкой шкандыбает. Остаётся мамина мама. У неё ничего не болит. И дел никаких. Вот теперь будут: водить его и забирать. Надо будет у неё попросить жвачку купить.
После уроков с Ваней Ивановым домой двинули осторожно, по сторонам озираясь и прижимаясь друг к другу. Никто к ним не приближался, и получалось, что боятся они понапрасну.
Отойдя метров десять от школы, Ваня ему предложил, если встретится педофил, в стороны разбежаться, по крайней мере, хоть один от ручищ кровавых спасётся и расскажет всем в классе и, вообще, всему миру, что с другом случилось.
Петя с Ваниным предложением, не раздумывая, согласился, сразу став представлять, как будет Ваню жалеть и всем рассказывать, каким он был замечательным другом и человеком, всегда всем с ним делился и непонятные слова, которые очень любил, объяснял.
Ещё шагов через двадцать Ваню Иванова стал мучить вопрос, как они педофила узнают, прежде чем схватит — замучить, как поймут, что надо им разбегаться.
Тем временем несколько человек протопало мимо, Петя и Ваня, всматриваясь, невольно в сторону потеснились, но те прошли, их не заметив.
Накануне Ваня смотрел телевизор, который рассказывал об атомной бомбе. Потом телевизор рассказал о волках, от которых хорошо горящим факелом отбиваться. В голове у Вани бомба с волками как-то сами собой перепутались, и он поделился с Петей мыслями о педофиле, мол, не с голыми руками приходит тот детей маленьких мучить-любить, на девочек внимания не обращая. Наверняка у него есть оружие мучить-любить, наверняка атомная бомба в руке вроде факела.
Раньше Петя думал, что атомная бомба, о которой теперь телевизор бесконечно рассказывает, это что-то очень большое. Наверное, ошибался. Ване он верил, друг его знал всё на свете и никогда не обманывал, к тому же был Пети на целых пять месяцев старше, а в их возрасте, папа сказал, даже месяц имеет значение.
Оглядываясь по сторонам и шарахаясь в стороны, они до Ваниного дома дошли, но он — настоящий друг — в своё парадное не зашёл, смотрел на Петю, пока тот до дома своего не добрался.
Как только открыл ключом дверь, раздался звонок, и Петя о педофиле маме всё рассказал и спросил, кто его будет в школу водить и забирать. Мама ответила, что вечером с папой обсудят, но обсуждать, как Петя предполагал, было нечего, и было решено, что мамина мама к ним завтра утром подъедет, а затем за ним в школу придёт.
Пете спать не хотелось. Мама его в кровать загоняла-загоняла, но не загнала. После чего папа грозно от компьютера оторвался: «Пётр, время спать!», и тут уж ничего поделать было никак невозможно.
Он долго ворочался, а когда перестал, сон Петру Петрову явился. Как и следовало ожидать… Но — обо всём по порядку, как любит дедушка-грузин говорить. И правда, снился сон по порядку. И был этот порядок ужасен.
Сон начинался с урока, на котором о педофиле с атомной бомбой тонким голосом огромный рассказывал, а домой Петя Петров шёл один: Ване Иванову, как всегда, повезло, он болел, две недели в школу не приходил, так что его одного к директору вызвали, за что — неизвестно, но повели, с одной стороны учительница, с другой — о педофиле рассказывавший. Привели, в кабинет одного затолкнули, а там — никого, только портрет над столом смотрит, улыбаясь глумливо: попался, и головою покачивает, Пете показалось, что та вот-вот оторвётся.
Раз директора не было, его отпустили, чтобы завтра явились родители.
Шёл Петя домой и раздумывал, как об этом дома расскажет.
А тем временем сон не прекращался.
И во сне тот с портрета его по пути подстерёг.
Он и был педофил.
Любящий мальчиков мучить-любить, а тех, кто сильно понравится, убивать, на девочек внимания не обращающий.
С атомной бомбой в руке, не большой, однако достаточной, чтобы их школу разрушить вместе с их домом и городом заодно.
Портрет-педофил размахивал брызжущей искрами бомбой, и волки, воя, оскалив пасти, вокруг прыгали радостно, много свежей еды предвкушая.
Играя бомбой, как мячиком, завидев мальчика, педофил стал приближаться — Петю замучить, любя, и убить, отлюбив, на горе маме-папе, бабушкам-дедушками и другу Ване, которому повезло.
Педофила с атомной бомбой увидев, Петя Петров стал с жизнью прощаться, но, не зная, как это делают, стал сбрасывать одеяло, которое мама, приговаривая, поправляла.
Во сне это была не мама, а бабушка, которая, портрет-педофила с атомной бомбой завидев, перекрестила Петю, себя и, поправив косынку на шее, сказала: «Миру — мир, сгинь нечистая сила, булькни в болото».
По Петиному хотению, по бабушкиному велению, болото явилось, и праздничным салютом на весь мир бульк звонко и радостно прозвучал.
Подумав, какой бабушка молодец, поглядев на всякий случай по сторонам, Петя проснулся и увидел бабушку, приговаривающую: «Вставай, Петюня, иди писать и умываться, я тебе к завтраку шанежки испекла».
Шанежки Петя очень любил.
Добавить комментарий