80 лет назад, 22 июня 1941-го, Вторая Мировая война длилась уже почти два года, но только в этот летний день она пришла на территорию Советского Союза. К тому времени Красная Армия дважды вовлекалась в боевые действия. В сентябре-октябре 1939 г., произошло советское вторжение в Польскую Республику, повлекшее за собой т.н. четвёртый раздел Польши, на сей раз между СССР и гитлеровской Германией. Второй конфликт - советско-финская война в ноябре 1939 - марте 1940 гг. (имели место также отторжение Бессарабии и Северной Буковины у Румынии, стоившее СССР всего лишь ок. 100 убитых и раненых, и бескровный захват Литвы, Латвии и Эстонии). И если в войне с Польшей, обессиленной и разгромленной немцами, Красная армия одержала легкую победу «малой кровью», то формальная победа над Финляндией (11% ее территории отошли к Советскому Союзу) обошлась Красной Армии в серьезные потери. По данным российских историков Кривошеева, Петрова и Степакова, потери убитыми и пропавшими без вести составили от 127 до 168 тысяч, ранеными, больными и обмороженными - от 189 до 207 тысяч. Около 5.5 тыс человек попало в плен. Финские потери оказались значительно меньше - 26 тыс. убитыми и пропавшими без вести, 44 тыс ранеными, 1 тыс пленными.
Приходится признать, что уроки этих двух локальных войн не были адекватно учтены Сталиным, руководством Советского Союза и Генеральным штабом Красной армии. Имел место целый ряд стратегических и политических ошибок. В результате Вторая Мировая на территории СССР началась крайне неудачно для Советского Союза. Уже через несколько месяцев после начала боевых действий само существование страны было поставлено на карту. Тем удивительнее, что первопричину этой катастрофы – пакт Молотова – Риббентропа – ряд российских историков с завидным упорством пытается представить как единственно верный, а то и блестящий ход советского руководства во главе со Сталиным. Между тем, именно этот пакт, вызвавший разворот государственной политики по отношению к нацистской Германии на 180 градусов, как раз и перечеркнул все альтернативные, потенциально более выигрышные варианты вступления СССР во Вторую мировую войну
Апологеты пакта приводят три основных аргумента в его защиту:
- Он предоставил СССР два лишних года на перевооружение и подготовку к войне;
- Он позволил отодвинуть западную границу на 200–300 км;
- Он был вынужденным решением, поскольку англичане и французы не шли на соглашение, что обусловило необходимость пойти на заключение договора с Гитлером.
Попробуем проанализировать эти соображения.
Два «выигранных» года
К сожалению, немцы за это время перевооружились гораздо успешнее Советов.
Возьмем для примера ударную силу войн того времени - танковые войска. На сентябрь 1939 г. в гитлеровском «панцерваффе» числилось 1445 танков Pz.I, 1072 Pz.II, и всего лишь 98 Pz.III и 211 Pz.IV. Имелось также 280 чешских легких танков 35(t) и 38(t). На этом фоне вооруженные 45-мм пушкой советские Т-26 и БТ, составлявшие основную массу танковых сил РККА, превосходили немецкую технику чуть ли не по всем табличным характеристикам (см. Таб. 1). Около 12% панцерваффе приходилось к сентябрю 1939 г. на достаточно мощные Pz.III и Pz.IV, но и с их ранними модификациями советская бронетехника и противотанковые орудия вполне могли потягаться.
К июню 1941 г. картина выглядит качественно иной: танков первых двух моделей в Вермахте оставалось 1949, плюс 903 чешских 35(t) и 38(t). А вот число «троек» и «четверок» выросло до 1957 и составило 41% панцерваффе. При этом и Pz.III и Pz.IV оказались не по зубам советским 45-мм орудиям, формировавшим основу противотанковой обороны Красной армии. Обстрел на полигоне танков Pz.III, закупленных в Германии в 1940-м, показал, что «сорокопятка» в состоянии пробить его броню только со смертельных для себя 150 м, а новые экранированные модификации – только с 50 м. Ни экипаж, ни орудие не имели шансов уцелеть в такого рода ближнем бою. Как следствие, к концу 1941 г. потери «сорокопяток» составили 71% .
В 1941 г. новые советские танки Т-34 и КВ-1, КВ-2 составляли всего лишь 10% парка бронемашин, причем не были окончательно освоены экипажами и обладали множеством проблем доработки. Помимо этого, имелся ещё один чрезвычайно важный фактор. По словам немецкого генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау, «два года боевого опыта полезнее, чем 10 лет учебы в мирное время». У немцев этот бесценный опыт имелся, и они хорошо знали, как его применять.
К примеру, в крупнейшем танковом сражении начального периода войны, 23-27 июня 1941 г. под Расейняем (75 км к северо-западу от Каунаса), части 3-го и 12-го механизированных корпусов РККА столкнулись с 6-й танковой дивизией немцев. В битве сошлись 749 советских танков (из них 51 новейших КВ-1 и КВ-2 и 50 Т-34) и 245 немецких (из них 160 чешских 35(t), у которых немцы увеличили лобовую броню до 50 мм). Битва продолжалась 4 дня и закончилась разгромом советских войск, потерявших 704 танка. Потери немцев также оказались весьма существенны для первых дней войны - 162 танка.
Таб. 1. Основные характеристики танков, 1941 г.
По торгово-экономическим соглашениям между СССР и Германией, заключенным в 1939–1940 гг., стоимость советского экспорта в Германию превысила стоимость импорта на 160 млн марок (впрочем, СССР не расплатился за последние немецкие поставки на сумму ок. 70 млн марок). В СССР было доставлено из Германии большое количество металлорежущих станков, необходимых в промышленности, в том числе оборонной. Зато Германия, в свою очередь, получила от СССР важнейшее стратегическое сырье: нефть, железную руду, никель, марганец и хром, а также зерно, хлопок и другие товары.
Немецкий историк Мюллер-Гиллебранд пишет, что именно поставка 620 тыс тонн нефти из СССР и 1 млн тонн из Румынии позволила нацистам создать запасы топлива, обеспечившие танковые войска во время блицкрига в мае – июне 1940 г. Поворот нацистской агрессии на Запад обеспечил Германии получение летом 1940 г. контроля над промышленностью развитых европейских стран – Франции, Бельгии и Нидерландов – и нарастить выпуск военной продукции. К лету 1941 г. французским автотранспортом и тягачами были оснащены в общей сложности 92 дивизии германской армии - более половины участвовавших во вторжении. Тем временем СССР продолжал поставки сырья и материалов Германии вплоть до 22 июня 1941 г.
Таким образом, к 1941 г. гитлеровская Германия не только выиграла в «гонке перевооружений», но и получила реальный боевой опыт своих солдат, обусловивший их успехи в первые полгода войны.
Дополнительные 200-300 км до границы
Казалось бы, неплохо иметь такой «буфер безопасности». Как известно, в 1941 г. вермахт потратил около недели на преодоление этих самых территорий.
Однако в СССР того времени важной проблемой являлась не столько глубина обороны, сколько сроки развертывания армии в начале войны. Чтобы встретить удар противника, необходимо было обеспечить железнодорожные составы, загрузить войска и технику, перевезти их из мест постоянной дислокации по железным дорогам ближе к границе, высадить и развернуть.
200–300 км в условиях 1939–1941 гг. означали, что т.н. «плечо подвоза войск» к театру военных действий увеличивается, причём железные дороги требуется переоборудовать на советскую колею. Нет ни аэродромов, ни складов, ни инженерных сооружений – все это нужно строить и оборудовать. И далеко не все необходимое было готово к началу боевых действий. Возможно, строительным планам помешала ложная концепция «войны на вражеской территории».
Далее, время доставки боеприпасов, горючего и запчастей для восполнения израсходованного в боевых действиях также возрастает. «[В итоге] наши возможности для стратегического сосредоточения и развертывания войск в случае войны уменьшились» - пишет известный военный мемуарист и аналитик генерал-полковник в отставке Сандалов, в 1941-м – начальник штаба 4-й армии Западного особого округа.
Вместо боевой подготовки войскам пришлось обустраиваться на новом месте. «Больше половины частей, перешедших на новые места, не имели полигонов. Это не дало возможности отработать боевые стрельбы». Приведённые слова - из доклада наркому обороны от начальника Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенанта Федоренко (впоследствии маршала бронетанковых войск) в декабре 1940-го.
И ещё: поднятые по тревоге в середине июня 1941-го армии второго стратегического эшелона физически не успели соединиться с армиями прикрытия границы – не хватило тех самых 200–300 км. В результате немцы получили возможность бить Красную армию по частям, сохраняя численное превосходство на линии фронта.
Война, как и любые другие события мировой истории, не терпит сослагательного наклонения. И все же, если бы противник встретил на границе более плотную группировку войск, то скорее всего понес бы куда более значительные потери, и скорость его продвижения была бы меньше.
Был ли пакт Сталина - Риббентропа самым оптимальным решением?
План Сталина, приведший к заключению пакта, казался достаточно рациональным. Имелось в виду подождать, пока немцы и англо-французы обескровят друг друга в позиционной войне по типу Первой мировой. И эффектно выйти на авансцену через пару лет с нерастраченными ресурсами, повторив удачный ход США в 1917 г. Однако расчёт не сработал. Гитлер сыграл по собственному сценарию, и мир со Сталиным оказался несравненно более выгодным немецкой стороне.
Если бы не было пакта, могли бы немцы в сентябре 1939-го не остановиться на Польше, а сразу напасть на СССР? Теоретически да. Хотя план «Вайс» (война с Польшей) этого варианта не предусматривал, Гитлер был известен своими непредсказуемыми решениями.
Как бы развивались события в таком гипотетическом сценарии? При захвате Польши немцы понесли определенные потери в живой силе и технике (ок. 45 тыс убитых и раненых, уничтожено или повреждено более 500 самолетов, почти 1000 танков и бронемашин, ок. 370 орудий). Могли ли они без передышки, с изрядно потраченным моторесурсом танков, отставшими тылами и растянутыми коммуникациями, успешно атаковать? Ведь Красная армия в это время стратегически располагалась в мощных укрепрайонах «линии Сталина» на старой границе. А тут еще необходимо было оставить часть войск в Польше для поддержания режима оккупации.
У Германии не хватало танков, бензина, металлов и многого другого. Только после захвата Норвегии, Франции, Балкан немцы смогли прибрать к рукам ценнейшие ресурсы в необходимом количестве – железо, бокситы, нефть – и создать задел на предстоящую «большую войну».
Поэтому даже без пакта Гитлер, скорее всего, взял бы существенную паузу, чтобы накопить ресурсы, внести поправки в военные планы, отремонтировать военную технику, собрать и оснастить больше современных танков Pz.III и Pz.IV и переформировать вермахт.
А пока что именно в этот момент у СССР появилась наконец возможность договориться с англо-французами о совместных действиях. Почему не раньше? Потому что глава английского кабинета Чемберлен не верил Сталину и полагал, что тот хочет втравить Англию и Францию в войну с Гитлером, а самому держаться в стороне.. Так оно, кстати, и было. Но 3 сентября 1939 г. эта концепция мгновенно стала неактуальной - Англия и Франция объявили Германии войну. 27 сентября советский посол в Лондоне Майский передал в Москву запрос главы министра иностранных дел Гамильтона: какие действия требуются от Англии, чтобы СССР отказался от своего нейтралитета? Это было не что иное, как недвусмысленное предложение военного союза.
К тому моменту численный состав Красной армии превосходил Вермахт, а Англия и Франция уже находились в состоянии войны с Гитлером.
В таком варианте промышленность Франции работала бы не на Германию, а против неё. И Красная армия не ждала бы удара немцев, а сама атаковала. Не потребовалось бы титанической по напряженности и усилиям эвакуации промышленности на восток. В результате пиковый уровень военного производства, пришедшийся в реальной войне на 1944-й, мог быть достигнут уже в 1942-м. Зато у немцев резко возросли бы проблемы из-за меньшего количества и более низкого качества военной техники в 1939 г. и ограниченных ресурсов для ее воспроизводства. Да и боевой опыт у них еще не был столь существенен.
Советский Союз также имел шанс изменить ход Второй мировой войны, если бы Красная армия начала войну с Германией в середине мая 1940 г. В этот период нацистская армия и все ее моторизованные соединения были заняты во Франции. Такой ход означал бы нарушение договора с нацистами и не обещал бы быстрой победы. Однако Германии пришлось бы спешно перебрасывать войска из Франции в Польшу и Румынию, чтобы защитить нефтепромыслы. Война на два полномасштабных фронта началась бы для нацистов на четыре года раньше.
Это «окно возможностей» сохранялось более полугода – до разгрома Франции в июне 1940-го. После чего ситуация становится много хуже. И все же варианты остаются. Имелась возможность нанести удар Германии зимой 1940–1941 гг. – после провала переговоров Молотова с Гитлером в ноябре. Или в апреле 1941-го – после нападения немцев на Югославию, с которой СССР накануне заключил договор о взаимопомощи, и затем оставил «братьев-славян» в тяжелейшей ситуации.
Конечно, этот вариант слабее предыдущих. Немцы за счет развитых коммуникаций могли опередить Красную армию в развертывании. Но даже в этом случае война началась бы не по их сценарию, а ближе к тому, как это представлялось советскому военному руководству в 1930-е: «и на вражьей земле мы врага разобьем...». Впрочем, легкой победы над набравшим силу рейхом весной 1941 г. уже трудно себе представить. Тем не менее по сравнению с тяжелейшими поражениями реальной войны 1941-42 гг. это совершенно другой уровень потерь людей и матчасти. Плюс сохраненная от вторжения и гигантских разрушений собственная территория.
Немцам удалось упредить Красную армию в развертывании. На момент начала войны Советские дивизии, которыми располагал СССР в западной части страны, вступали в бой несколькими раздробленными группировками. И всякий раз слитые воедино немецкие дивизии и их союзники имели численное превосходство. Оказавшись в меньшинстве, ошеломленные фактором внезапности армии западных округов СССР были разбиты, а их разгром ухудшал положение шедших к ним на выручку армий внутренних округов. Соотношение сил каждый раз складывалось не в пользу Красной армии.
Только непрерывная мобилизация, давшая к концу 1941 г. более 800 расчетных дивизий, смогла затормозить вермахт на пороге Москвы, заставив его практически «захлебнуться» грудами советских соединений, брошенных навстречу. 5,3 млн солдат и командиров, потерянных за первые полгода войны, и стали той ценой, которой эта остановка была достигнута. А впереди ждали ещё три с половиной года тяжелых боев и утрата многих миллионов жизней.
Стратегические ошибки Сталина и его советников обернулись тяжелейшими поражениями Красной армии летом и осенью 1941 г., колоссальными потерями в живой силе и технике, утратой огромных территорий, неописуемыми жертвами гражданского населения и угрозой самому существованию страны и многих народов Советского Союза.
Такова оказалась стоимость желания «поиграть на противоречиях империалистических держав», вместо того чтобы сосредоточиться на борьбе с главной опасностью, угрожавшей тогда и Советскому Союзу, и всей Европе - германским нацизмом..
Ещё о причинах поражений Красной Армии в первые полгода 1941 г.
Разумеется, фактор внезапности, вызванный стратегическим просчетом Сталина в оценке намерений Гитлера, сыграл свою роковую роль. Но имелось немало и объективных причин.
1. Гигантомания предвоенного периода породила диспропорции развития и укомплектования, когда колоссальные объемы производства одних видов продукции порождали нехватку других. Проблемы возникали с качеством произведённой продукции, эффективностью ее применения и обслуживания, с профессионализмом персонала. Ощутимо слабой стороной являлась хроническая нехватка запчастей для боевой техники и автомашин, вызванная недостатками планирования и переоценкой сроков службы деталей. Так, в 1934–1940 гг. Кировский (быв. Путиловский) завод выпустил 503 средних трехбашенных танка Т-28, а комплектов запчастей для них всего 89. В результате танковые и механизированные дивизии РККА, начиная марш в район боевых действий в июне 1941 г., оставили в своих парках от 10 до 25% бронемашин. В дополнение, укомплектованность соединений танками и бронемашинами во многих случаях составляла от 30 до 50% штатной (см.п.6 ниже).
2. Красная армия накануне войны превосходила противника по численности танкового парка. На 1 июня 1941 г. в приграничных округах числилось более 11 тыс единиц танков и самоходных орудий против 3900 единиц бронетехники нацистов и их союзников. Даже если вычесть небоеспособные из-за изношенности и вооруженные только пулеметами легкие танки, Красная армия превосходила противника по числу бронемашин. Количество танков новых типов: Т-34 и КВ с мощными пушками было примерно равно числу немецких Pz-III и Pz-IV. Однако, как и любая новая техника, они страдали массой недоработок: затрудненным переключением передач, частыми поломками двигателей и других механизмов, отказами вооружения. Экипажи не были адекватно подготовлены к управлению и обслуживанию новых тяжелых машин. Как следствие, значительную часть боевой техники в первые месяцы войны Красная армия потеряла из-за неустраненных дефектов, недостатка запчастей, несвоевременного подвоза горючего, низкой квалификации экипажей и ремонтников.
3. Еще одна малоизвестная, но важная деталь, повлиявшая на исход сражений лета 1941 г. - катастрофический недостаток бронебойных снарядов для мощных 76-мм танковых пушек, которыми оснащались новые КВ и Т-34, а также Т-28 и пятибашенные Т-35. Наличие этих снарядов в механизированных корпусах составляло всего 3% (!) от расчетного. Вследствие этого, советские танкисты вынуждены были стрелять фугасными снарядами и шрапнелью, малоэффективными против танков, или же таранить уступающие им по массе и прочности брони немецкие и чехословацкие танки.
4. У нацистов и их союзников не не было превосходства в количестве и качестве артиллерии, за исключением зенитной и противотанковой. Однако немцы смогли эффективно применить зенитную артиллерию для борьбы с советскими танками, в т.ч. тяжелыми Т-34 и КВ.
5. Как следует из Таб.2, на момент начала войны количество самолетов РККА в приграничных округах значительно превышало германское. А вот по качеству авиации противник имел существенное превосходство. Подавляющее большинство советских самолетов старых типов уступали немецким в скорости и вооружении. Проблема усугублялась чрезмерным сосредоточением самолетов на небольшом количестве известных немцам аэродромов. Несколько крупных аэродромов истребителей располагались в пределах досягаемости дальнобойной артиллерии противника. Но даже потеря 1200 самолетов на приграничных аэродромах в первый день войны не означала достижения немцами решающего превосходства в воздухе. Авиация приграничных округов насчитывала к началу войны ок. 10 700 самолетов против собранных для удара примерно 4 700 немецких и около 250 румынских (см. Таб 2 и 3). Дополнительно, уже в первые дни боев к ВВС приграничных округов присоединилось ещё около 1400 дальних бомбардировщиков, а также авиация Балтийского, Черноморского и Северного флотов (около 1300 самолетов). Однако боевое и лётное мастерство немецких летчиков значительно превышало квалификацию советских. Ценой множества жертв и усилий, советские летчики достигли паритета только к концу 1942 - середине 1943 гг..
6. Германия и ее союзники обеспечили существенное превосходство в численности личного состава над Красной армией в приграничных районах (см. Таб.2). Еще один важный фактор успеха немецкой армии летом – значительное преимущество в подвижности. Против 500 000 автомобилей немецкой армии приграничные округа имели 148 000 – в 3,3 раза меньше, похожая ситуация была с тягачами для буксировки артиллерии и эвакуации поврежденных танков. Летом 1941 г. советские механизированные корпуса вступали в бой без поддержки пехоты и артиллерии, отставших на марше из-за недостатка машин и тягачей, и малой скорости имевшихся машин. Однако из 20 механизированных корпусов полностью укомплектованы танками были только три, 10 имели менее половины танков, из них 6 – менее трети . Неподготовленные разведкой и бомбардировкой атаки этих соединений на немецкую пехоту, научившуюся отражать контрудары французских и британских танков в кампании 1940 г., редко приводили к успеху и значительно чаще – к большим потерям.
Таб.2. Соотношение сил сторон (в приграничных районах) на 22 июня 1941 г.
Одновременно с Германией или на несколько дней позже объявили войну против СССР и вступили в боевые действия страны - союзники Гитлера, указанные в Таб.3. Предпосылкой к этому явилось присоединение в ноябре 1940 г. Румынии, Венгрии и Словакии к т.н. Тройственному или Берлинскому Пакту - военному .альянсу Германии, Италии и Японии.
Впрочем, в отличие от финнов, словаки и итальянцы рвения в боях не проявляли. А вот румынские и венгерские военнослужащие «прославились» особыми зверствами, по крайней мере в первые два года войны.
Таб.3. Союзники Германии (общее количество войск)
7. Сотни тысяч пленных из разгромленных соединений Красной армии, как например, под Белостоком и Минском в июне-июле 41-го - результат неудовлетворительного планирования со стороны штабов, неумелых действий uкомандования и служб обеспечения войск. Нередко боевые части оказывались без тяжелого вооружения и боеприпасов. Конечно, многие ошибки июня можно объяснить непредвиденностью обстоятельств нападения - хотя для того и существуют штабы и разведорганы, чтобы просчитывать варианты. Однако вряд ли возможно оправдать внезапностью окружение и разгром советских армий под Уманью и в районе Луги в августе 1941 г., или, к примеру, под Харьковом в мае 1942 г.
В кольцо попадали также десятки тысяч солдат и командиров подразделений тыловых служб, которые не были обучены ни непосредственному участию в боевых действиях в качестве пехотинцев, ни тем более прорыву через боевые порядки танковых соединений. Имелись многочисленные факты добровольной сдачи в плен, вызванных как неумелыми действиями военачальников, так и неприязнью части мобилизованных к советской власти, порождённой коллективизацией и связанным с ней голодом, а также многочисленными репрессиями. Происходило немало случаев перехода на сторону немцев, особенно в дивизиях Прибалтийского округа, созданных из соединений бывших литовской, латвийской и эстонской армий.
Говоря о поражениях Красной Армии в 1941 г., невозможно не отметить массовые подвиги и героизм многих советских солдат и командиров, нередко в окружении и в борьбе с превосходящими силами противника. В этой связи указывают, что процент безвозвратных и санитарных потерь германской армии в июне – августе 1941 г. был сопоставим с аналогичными показателями в ходе кампании в Западной Европе. Можно по-разному оценивать этот факт, но французская армия и британские экспедиционные войска были полностью отмобилизованы к моменту гитлеровского вторжения в мае 1940 г., а уровень их моторизации существенно превосходил Красную армию.
Однако подлинное умение Красной армии и ее военачальников воевать и побеждать немцев было ещё впереди, и эта наука потребовала невероятных усилий и потерь.
8. Приоритет в развитии индустрии отдавался не Уралу и Сибири, недосягаемым для войск и авиации главного потенциального противника, а западным и центральным районам. В результате в оккупации оказались территории, где производилось 71% чугуна, 58% стали, 63% угля, 57% тракторов.
9. Еще одним просчетом стратегического планирования Генштаба РККА - (начальники - генералы, впоследствии маршалы Сов. Союза Шапошников, май 1937 — август 1940; Мерецков, август 1940 — январь 1941; Жуков, январь — июль 1941) было многоэшелонное построение войск приграничных округов. Такая установка исходила из предположения, что соединения прикрытия смогут обеспечить оборону в течение нескольких дней до подхода главных сил. Опыт блицкриг-кампаний на Западе 1940 г., когда немцы собирали ударные силы в кулак и ломая оборону противника, полным ходом продвигались вперёд, не изменил ошибочное мнение советских генштабистов.. В отличие от германской армии, сконцентрировавшей главные силы 166 дивизий в первом эшелоне, советские войска были разделены на три примерно равные части. 69 дивизий дислоцировались в приграничных районах, 57 – во втором эшелоне, 53 находились в глубине территории, в резерве округов, 11 – в распоряжении Ставки главного командования. В результате советские войска, как уже говорилось, были разбиты по частям.
10. Организационное планирование вооруженных сил постоянно лихорадило, что отрицательно сказывалось на эффективности штабов и командиров. В конце 1939 г. по итогам польской кампании и начала советско-финляндской войны были ликвидированы созданные в середине 1930-х гг. танковые корпуса. Затем с лета 1940 г. началось формирование более 20 механизированных корпусов из 3-х дивизий каждый. По численности боевой техники (1031 танк, ок. 270 бронеавтомобилей, ок. 170 арт. орудий и т.д.) и личного состава (36 тыс человек) они значительно превосходили расформированные танковые корпуса. К сожалению, в войне с Гитлером эти соединения показали себя громоздкими, несбалансированными и плохо управляемыми. Сходная ситуация имела место в ВВС, где в 1940 г. были расформированы армии особого назначения, имевшие в своём составе дальние бомбардировщики, истребители сопровождения и разведчики, а затем созданы дальнебомбардировочные авиакорпуса. В целом авиация имела перекос в сторону наращивания количества бомбардировщиков при недостаточном числе истребителей. Как результат, немецкие высокоскоростные истребители оказались в состоянии легко сбивать неповоротливые тяжелые машины.
11. Готовясь к масштабной войне, политическое и военное руководство нередко отдавало приоритет количественному увеличению армии в ущерб качеству, обеспечению боевой техникой и вооружением, обучению личного состава. Это подтверждается снижением лимита горючего на обучение пилотов и танкистов. В приграничных округах на 832 танка Pz.34 к началу июня имелось всего 150 подготовленных экипажей. Средний налет на одного летчика в Прибалтийском особом военном округе за первые три месяца 1941 г. составлял около 15 часов, в Западном и Киевском округах – всего 9 и 4 соответственно.
К тому же, военное командование планировало развитие вооружения и технического оснащения армии, не соотнося свои планы с возможностями промышленности.
12. Вследствие неверно оцененной степени угрозы германского нападения, Красная армия находилась в состоянии стратегического сосредоточения и развертывания на Западном театре военных действий. Как результат, 22 июня она была застигнута врасплох и не имела ни наступательной, ни оборонительной группировки. Советские войска не были укомплектованы, не имели развернутых тыловых структур и лишь завершали создание органов управления. На фронте от Балтийского моря до Карпат из 69 дивизий войск прикрытия Красной армии в первые часы войны отпор врагу смогли оказать только 38 не полностью укомплектованных дивизий, из которых лишь некоторые успели занять оборудованные позиции на границе. Остальные соединения находились либо в местах постоянной дислокации, либо в лагерях, либо на марше.
13. В период Большого террора конца 30-х годов РККА потеряла значительную часть «офицерских» кадров, в том числе старшего и высшего командного состава. Погибли или попали в лагеря множество командиров, изучивших тактику немецкой армии в период интенсивного советско-немецкого военного сотрудничества 1920-х – начала 1930-х гг. Убивали или сажали всех, но в большинстве лучших - неординарных, мыслящих и талантливых, способных на собственное мнение. В результате репрессий погибли 15 из 16 командармов, 50 из 57 корпусных командиров, 154 из 186 командиров дивизий, 401 из 456 командиров полков. В целом, было уничтожено ок. 30 тыс профессиональных военных.
В итоге к лету 1941 г. немецкая армия была лучше подготовленной, управляемой и более сбалансированной по соотношению родов войск, чем Красная армия. Гигантская катастрофа 1941 г. предопределила весь остальной ход войны – ее длительность, тяжесть и невообразимое число жертв. По некоторым данным, безвозвратные потери Красной армии (убитые, пропавшие без вести, пленные) за первые полгода войны составили 5,3 млн человек. На остальные 3,5 года войны приходится 8,4 млн. А двух-трехлетняя оккупация и необходимость впоследствии освобождать чуть ли не всю европейскую часть СССР как раз и обусловила громадные потери и армии, и гражданского населения – из-за разрушенных городов и деревень, зверств оккупантов, голода и применяемой обеими сторонами тактики выжженной земли.
Литература
1. Генерал-полковник Кривошеев. Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооружённых сил. — 2-е изд., доп. — М., 2005.
2. Советско-финляндская война 1939–1940. / Сост. П. В. Петров, В. Н. Степаков. СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2003.
3. Сиполс. Торгово-экономические отношения между СССР и Германией в 1939–1941 гг. в свете новых архивных документов // Новая и новейшая история. № 2. 1997.
4. Коломиец. Сухопутные линкоры Сталина. М.: Эксмо, Яуза, 2009.
5. Уланов, Шеин. Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина? М.: Вече, 2011.
6. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии. 1933–1945. М., 2003.
7. Хазанов. Сталинские соколы против люфтваффе. М., 2010.
8. Дриг. Механизированные корпуса РККА в бою. М., 2005.
9. Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне. 1941–1945. Статистический сборник. М., 1990.
Добавить комментарий