И стягивает грудь тугую
Жакет изысканный у ней
Пьер Скрипкин. Клоп
В. Маяковский
Чем грубее и проще мы становимся, тем больше тяга коммерческих театров к утонченным произведениям из светской жизни. Не сходит со сцен Оскар Уайльд. И вот еще одна премьера в Санкт-Петербургском Театре Эстрады им. А.Райкина. Мюзикл «Искусство жениться» по комедии Уайльда «Как важно быть серьезным». Начнем с тривиального заглавия. Было бы странно Уайльду с его ориентацией сочинять очередное «Руководство для желающих жениться». Не о том в пьесе речь. Уайльд – мастер парадоксов и в лучшей своей комедии рассказывает, как судьба играет человеком (а не он целеустремленно добивается брака), как ложь оборачивается правдой, как стремление соблюсти светские приличия оборачивается неприличием, религиозные обряды оборачиваются смешными пустяками, скованные условностями девушки проявляют здоровую чувственность и т.д. Все эти превращения, изменения у режиссера Владимира Глазкова нивелируются. Любой персонаж в последнем эпизоде такой же, каким вышел в первом.
Мое несчастье в том, что в подростковом возрасте я влюбился в тексты Уайльда и, прежде всего, в текст комедии «Как важно быть серьезным», признанной чуть ли не лучшей комедией XIX века. Поэтому очень трепетно отношусь к ее исполнению. Режиссеры тоже интуитивно понимают, что она очень хороша, но в чем именно, как правило, не понимают. C любопытством относясь к автору, они чувствуют: юмор Уайльда несколько тоньше, чем у Петросяна или в Комеди клаб. Это заставляет их предпринимать усиленные попытки приблизить способ мышления, эстетические свойства текста к современности. Многие это проделывают с помощью песенок и танцев. Помнится, лет 30 назад в Театре Музкомедии (1975) шел польский мюзикл Г. Натчинского «Мой друг Бенбери». Тогда чрезвычайно популярный телевизионный кабачок «12 стульев» сильно продвинул публику по направлению к польской культуре, так что Натчинский послужил хорошим буфером между Уайльдом и ленинградцами.
Но жизнь движется вперед. Нужны новые формы и имена. Композитор Владимир Баскин взял на себя труд реанимировать Уайльда, хотя пьеса и в традиционном виде дотлевает в Академическом Театре комедии (в третьем или четвертом составе исполнителей).
Второе мое несчастье: в молодости я посмотрел английскую экранизацию пьесы в исполнении М. Рейдгрэва, Д.Тьютин и несравненной Эдит Эванс-леди Брекнелл. Это очень высокая планка, подняться до которой не удалось никому. Понимаю, надо родиться в Великобритании, получить определенное воспитание, чтобы выглядеть, говорить, двигаться так, как английские актеры середины прошлого века, но смотреть, как герцог «входит в свой замок боком» (по выражению М. Жванецкого), тоже не доставляет удовольствия.
Прочитав перед походом в Театр Эстрады краткие отзывы, я поразился одним на зрительском форуме: безымянный автор снисходительно отметил «незамысловатые шутки» комедии. Всякое можно сказать про Уайльда, но «незамысловатость» у него еще никто не находил. Я почувствовал, заслуга тут не столько ирландского классика-оригинала, сколько режиссера Владимира Глазкова, балующегося то Э. Лабишем, то В. Красногоровым и слывущего мастером комедийного жанра. Уже не от невинного зрителя, а от имени театра в программке сообщается: «он [то есть Глазков] создал (!) изящную комедию, наполненную атмосферой Англии прошлого века». Вот так театр представляет старую добрую Англию. Что ж тут поделаешь.
Я ошибся в своих ожиданиях и не ошибся. С одной стороны, каждые три минуты кто-нибудь из действующих лиц доставал книжицу и зачитывал очередной афоризм Уайльда с торжественной интонацией, с какой делают объявления в метро о продаже в универсаме «Народный» просроченных продуктов с 30-процентной скидкой. С другой стороны, сами диалоги Уайльда пересказывались близко к тексту, перемежаясь отсебятиной и песенками Евгения Муравьева. Спектакль, видимо, не часто играется, поэтому молодые, веселые актеры нередко путали имена и меняли смысл острот на противоположный. Скажем, Алджи называл Сесили Гвендолен или Джек запутывался в длинной фразе, юмор которой был ему не ясен.
Проще было лакеям. Лейн постоянно шествовал по сцене, не отрываясь от бутылки шампанского, так что к концу акта ему было не до афоризмов. Тот же Кирилл Петров (исполнитель роли Лейна), уже зловещий Мерримен (во 2-м акте), перевоплощался в старого Квазимодо, заставляя ожидать, когда же он споет «Бель» (я имею в виду мюзикл «Нотр Дам де Пари»).
Вероятно, самая эффектная роль комедии Уайльда - леди Брекнелл. В значительной степени, от того, как она произносит комические сентенции светской аристократки, зависит успех представления. Исполнительница роли, Светлана Вильгельм-Плащевская, не обиженная темпераментом, заметила в пьесе только характеристику Джека: «мегера», понимая ее в современном смысле. Это еще и мегера с рынка, вульгарная до непереносимости, несмотря на аристократическую двойную фамилию. Не отставала от нее и дочь, Гвендолен (Ольга Павлюкова), которую для простоты слога во 2-м акте стали звать Гвенди. То, как она вращала бедрами и глазами, не укладывалось не только в понимание светского общества, но и любого приличного.
Во 2-м акте девушки «из общежития» не вели остроумные диалоги, а дрались, разве что не выдирая друг другу волосы. Я согласен с режиссером, высказавшим в программке, что актерам трудно приблизиться к манерам светских джентльменов. Уже произнесение слова «джентльмен» в спектакле чудовищно и напоминает первые реплики Элизы Дулитл-цветочницы из «Пигмалиона». Впрочем, независимо от светскости, актер не может так корчиться, как исполнитель роли Алджернона (Александр Леногов) и издавать непередаваемый набор звуков. Так не играют даже в Урюпинской оперетте.
Единственное утешение спектакля: доктор Чезюбл - Виктор Кривонос и малютка Сесили - Анастасия Лазо. Начало 2-го акта можно было смотреть как хорошую комедию. Тем более, не звучала музыка Баскина. Четыре танцовщицы регулярно поднимали ноги и выпячивали попы. Что они пели, к счастью, нельзя было различить. Мелодии Баскина, к какому бы жанру их ни относить, тоже были невнятны.
Беда в том, что я хорошо усвоил афоризм Уайльда: «В серьезных делах важен стиль, а не искренность» А уж когда с искренностью тоже дело швах… Очевидно, сам руководитель Театра Эстрады, популярнейший Юрий Гальцев, имеет туманное представление о том, что такое леди и джентльмены. В репертуаре Театра, кроме Уайльда, есть еще «Шоу для настоящих леди». Как выяснилось, это сценическая переделка фильма «В джазе только девушки». И в оригинале героиня Мэрилин Монро вряд ли способна претендовать на звание леди. Впрочем, кто мы такие, чтобы судить Гальцева? В фойе Театра можно увидеть витрину с полуметровой куклой Гальцева, над дверью в зал висят часы к 25-летию творческой деятельности Гальцева. Стоит ли удивляться, что Гальцев с легкостью изгнал из помещения Театра Эстрады «Наш театр» Льва Стукалова, где шла другая знаменитая английская комедия из светской жизни: «Пигмалион» Бернарда Шоу. Это было современно, оригинально, смешно. Но, видимо, слишком интеллигентно. Интеллигентности нынче не прощают. Хотя Уайльд говорил: «Преступление не всегда вульгарно, но вульгарность - всегда преступление». Этот афоризм не для нас.
Режиссер, актриса, теперь либреттист Наталья Индейкина взяла другой подряд: обличать светское общество. Начала с «Милого друга» Ги де Мопассана (см. «Чайку»…), продолжила в «Портрете Дориана Грея» О.Уайльда и теперь завершила трилогию в «Великом Гэтсби» (С.-Петербургский Мюзик-холл).
Балетмейстер Борис Эйфман в своей последней постановке «Эффект Пигмалиона» решил показать, что между людьми из подворотни и обществом с тонкими манерами лежит непроходимая пропасть. Наверно, он прав. Хотя кто из нас бывал в высшем обществе? Что это такое?
В «Великом Гэтсби» у автора знаменитого романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда действие происходит в Америке, то есть речь не идет про общество природных аристократов, особо ненавистных Индейкиной. Перед нами балы, вечеринки, междусобойчики новоявленных нуворишей. Но уж у них роскошь не чета графьям и князьям. Даже на камерную встречу для троих выкатывают горку с полусотней чашек и горку с сотней пирожных. Само собой, торт весом в тонну в позолоте. У автора или в фильме ничего подобного нет. А уж в самом особняке Гэтсби среди золота не протолкнешься. Одни люстры из символических золотых цепей чего стоят! Разумеется, американское общество более демократично. Богач Том Бьюкенен (Вячеслав Ногин) не гнушается резвиться в раскрашенной ванне с любовницей от бензоколонки Миртл (Ирина Чуматьева) и ее сестрой Джоан (Анастасия Азеева-Шведова).
Понятно, все в изрядном подпитии и девушки в нижних сорочках. Правда, понять, кто приглашен на виллу миллионера Гэтсби, уже труднее. Здесь не до реализма и социологии. По тексту, иногда различаемому, весь зал роскошной виллы наполнен до отказа знаменитостями, но не будем слишком строги к «веселому жанру». На сцене - условный кордебалет в коротеньких юбочках и черных чулочках. Главное, что костюмы богато отделаны золотом. Есть женщины-скрипки, женщины – ноты. Полуметровые веера, огромные золотые шары в руках, гигантские золотые бабочки – словом, высшее общество во всем блеске. С кордебалета, однако, какой спрос? Лишь бы мелькали и хаотично приплясывали (хореограф Евгения Хробостова).
Более внимательно присматриваешься к главным героям. Поражает воображение Дэйзи Бьюкенен – мечта главного героя (Мария Елизарова). Число оборочек, рюшей на платье не поддается учету. Само платье в верхней его части почти целиком прозрачно. На голове огромная чайная роза (художник по костюмам Татьяна Кудрявцева). А как хорош Гэтсби (Сергей Коровин) в канареечном костюме, с соломенным пробором, леопардовыми туфлями, с микрофоном в правом углу рта! Индейкина со товарищи умело создает образ золотого ангела. Весь такой желтенький, с первых же кадров (видеоряд богат), он простирает к нам на экране дрожащую, «холодную ручонку».
Рядом девушка – золотая бабочка, заменяющая архангела. Сильное впечатление оставляет эпизод, когда Том Бьюкенен «развенчивает» короля Нью-Йорка Гэтсби, складируя штук 10 золотых манекенов в человеческий рост. По мнению Тома, Гэтсби бандит, а не король. А положительный Ник, друг Гэтсби (Андрей Карх), расставляет их (манекены) по местам. Надо заметить, Индейкина по сравнению с «Милым другом» и «Дорианом Греем» сильно подобрела к своим главным героям. Если француз и англичанин обличены как чудовищные развратники и извращенцы, то американцы невинны, словно младенцы.
Внебрачные отношения обозначаются разве что сниманием пиджака (у Ника и Гэтсби). Гэтсби и Ник, прошедшие через кровопролитную войну, наивны до непереносимости. Если нужно намекнуть на начало романа с чувственницей Джордан (Юлия Асоргина), на экране показывают картины нашей соотечественницы (польки, американки) Тамары Лемпицкой. А уж как жеманится Дэйзи, какие неестественные позы принимает на козетке, даже описать невозможно. Ни одному диабетику не пожелаю смотреть этот мюзикл. Столько слащавости! Вся жесткость досталась исполнителю роли Бьюкенена. Он рычит, скрежещет зубами и отбрасывает своих партнерш на три метра. По крайней мере, у него мужской характер. Все остальные персонажи-мужчины аморфны, и поступки их не мотивированы.
Трудно сказать, что в спектакле хуже: текст либретто или музыка. Кстати, сравнивать текст либретто и оригинала Фицджеральда вряд ли имеет смысл. Суровая Индейкина даже не упомянула в программке имя автора первоисточника, хотя в фабуле строго следует роману (или первой экранизации). Либретто оперы или оперетты всегда или почти всегда вызывает насмешку, но здесь его качество превосходит все традиционные банальности и ляпы, особенно, в так называемых стихах (Константина Рубинского). Первый же хор запоминается тем, что в нем раз 10 подряд повторено название «Нью-Йорк».
У Оффенбаха в финале «Прекрасной Елены» тоже повторяется несколько раз «Яблоко» и «Небо», но это пародия. Индейкиной во всех ее режиссерских созданиях комизм не свойственен. Обличения предельно серьезны – я бы отнес ее постановки к жанру современного моралитэ с непременным разделением на ангелов и дьяволов. В конечном итоге, наказан (убит) Гэтсби за то, что попытался увести из семьи законную жену. Я бы наказал его за то, что он превратил в «великую» мечту глупую, корыстную женщину. Бедную Миртл переехали машиной, т.к. она изменила мужу, труженику бензоколонки Джорджу Уилсону (Константин Китанин). Кстати, труженики изображены в целом как неразличимая масса черных человечков, опутанных серой прозрачной тканью. Этой же тканью накрывают и тело мертвой Миртл на вагонетке. Безнаказанной осталась только чета Бьюкененов, но Ник произнес в их адрес небольшой обличительный монолог – у автора монолог внутренний.
Под конец рецензии критик тоже должен произнести обличительный монолог. Но даже Чацкого Пушкин назвал за его бесполезные обличения неумным. Вряд ли можно составить список авторов, за которые не стоит браться Индейкиным и Глазковым. То есть составить-то можно, но он выйдет слишком внушительным. Да и кто послушается? «А зрителю нравится, и мне тоже», - заявит режиссер и будет по-своему прав. Нельзя же требовать от театра воспитания вкуса у публики! А кто не воспитал вкус у режиссера в институте или на режиссерских курсах?! Боюсь, вкус – это врожденное. И нельзя опытному или ретивому постановщику запретить портить прекрасную литературу. Но и критику нельзя запретить выражать кроткий протест!
Добавить комментарий