Я давно уже научился по тональности бумкания, доносящегося из морозилки, различать настроения моего друга и даже определять, чем он занят. Когда он сыт и отдыхает – то бумкание у него такое довольное, расслабленное, а когда работает над очередной порцией мороженого – то сосредоточенное и напряжённое (и тогда лучше не отрывать его от дела). Но в этот раз, зайдя на кухню, я насторожился. Звуки, доносящиеся из морозилки, были ни на что не похожи – такого бумкания я ещё не слышал. Я тихонько подошёл поближе, минутку послушал и постучался. (Вежливые люди всегда стучат, прежде чем открыть дверь холодильника)
– Да-да, – рассеянно откликнулся Бумка.
Я аккуратно приоткрыл дверцу и обомлел. Бумка лежал на животе, подперев голову одной передней лапой и болтая в воздухе обеими задними. В другой передней лапе у него был уже наполовину обгрызенный карандаш, а перед ним, прямо на намерзшем снегу, лежала раскрытая толстая тетрадь (взятая, конечно, у меня со стола). Вид у медведя был вдохновенно-задумчивый.
– Привет, Бумка. А что это ты делаешь?
– Не видишь? Роман пишу, – гордо ответил он.
– Но ты же читать не умеешь, – вырвалось у меня.
Бумка посмотрел снисходительно.
– Ты не понял. Я не читать его собираюсь, а писать.
Изрядно озадаченный, я, как мог, аккуратно подбирая слова, чтобы не обидеть (белые медведи очень обидчивы), попытался объяснить ему, что, чтобы писать, надо сначала долго учиться, потом много-много читать и лишь после этого... Он посмотрел на меня с изумлением:
– Ты хочешь меня уверить, что все вот эти, – и он показал на мой книжный шкаф, занимающий целую стену в гостиной. – Все они много читали?
– Конечно, – уже не так уверенно ответил я, заметив на нижней полке ряд книжек в ярких мягких обложках – некоторые из них мои многочисленные гости, купив в аэропорту, чтобы полистать в дороге, потом забывали у меня в квартире, а некоторые дарили мне, иногда даже с дарственными надписям. А выкинуть книгу я не могу, рука не поднимается, даже на такую.
Весь вечер Бумка был задумчив, тих и даже не доел вторую порцию любимого десерта. Но зато, когда мы сели перед телевизором, посмотреть перед сном какую-нибудь передачу (пульт, конечно, был в его лапах) ему пришла в голову новая идея, и он воспрял духом.
– Я буду писать не роман, а сценарии для сериалов или шоу! Для этого ведь точно ни учиться, ни читать ничего не нужно!
Мне, хоть и не совсем искренне, пришлось разуверять его и в этом, и он, кажется, всё-таки обиделся.
Под утро я проснулся от радостного Бумкиного крика:
– Я придумал, придумал!
Спросонья я никак не мог сообразить, о чём идёт речь, а он, забравшись на мою кровать, подпрыгивал, как на батуте, радостно бумкал, а утомившись, завалился рядом и, наконец, объяснил:
– У всех великих писателей, – тут он сделал небольшую, но глубокомысленную паузу. – Были секретари, которые всё за ними записывали, а им оставалось только валяться себе, грызть рыбные палочки и сочинять. Точно – я сам по телевизору видел! И вовсе не нужно для этого ни читать уметь, ни писать! Кстати, – и тут он покровительственно посмотрел на меня. – Секретари эти тоже становились знаменитыми. Ну, не так, конечно, как сами писатели, но всё же. Я обязательно потребую, чтобы твоё имя тоже напечатали... ну, хоть на последней страничке.
Добавить комментарий