Победа Евгения Халдея

Опубликовано: 2 марта 2015 г.
Рубрики:

Как бывший еврейский мальчик из Юзовки с Германом Герингом в Нюрнберге встретился.

Детство в Юзовке. Заводской посёлок Юзовка (ныне всемирно и печально известный украинский город Донецк) был назван в честь англичанина Джона Хьюза, который в 1869 г. создал здесь металлургическое и угольное производство. Юзовка входила в черту оседлости, поэтому каждый пятый житель был евреем. Улицы в Юзовке назывались по примеру Васильевского острова в Петербурге линиями, начиная от главной (Первой) — Вторая линия, Третья линия и т.д. И хотя после 1917 г. улицы были переименованы, многие старожилы Донецка (и я в том числе) по-прежнему называют эти улицы линиями.

Женя родился 23 марта 1917 г. на Четвёртой линии (ныне ул. Октябрьская) в доме напротив синагоги в многодетной еврейской семье переплётчика. И, по свидетельству единственной на всю Юзовку акушерки Цыпы Давидовны, улыбнулся. Эта улыбка сопровождала его всю жизнь: Женя в самые трудные времена светился благожелательной улыбкой, любил шутку и дружеский розыгрыш. Семья была религиозной, соблюдала субботу и посещала расположенную рядом синагогу. Босоногий Женя вместе с приятелями по двору с удовольствием месил глиняную пыль на родной 4-й линии, сопровождал в синагогу маму и бабушку и подносил для них сидуры (молитвенники). Бабушка очень любила слушать в исполнении внука священную мелодию «Плач Израиля». За каждое исполнение мальчик получал мороженое.

В приходно-расходной книге юзовской синагоги среди жертвователей числятся Янон Халдей – отец Жени и старший брат будущего руководителя махновской контрразведки Левы Задова — Исаак, занимавшийся в Юзовке извозным промыслом, так красочно описанным Исааком Бабелем в «Одесских рассказах». В хедере Женя выучил идиш, который впоследствии очень помогал ему работать в Европе во время войны. В освобождённом Будапеште он встретил в еврейском гетто семейную пару с нашитыми на одежде жёлтыми звёздами Давида. Халдей бросился к ним и сорвал эти звёзды. Испуганные евреи начали кричать, что это приказ, но Халдей, перейдя на идиш, объяснил им, что немцев уже нет и в городе Красная Армия. Но фото этой еврейской пары со звёздами Давида Халдей не смог опубликовать не только в СССР, но и в ельцинской России. На идише Халдей общался в Нюрнберге и с американскими корреспондентами, многие из которых были евреями.

В 1918 году Женя пережил первый в своей жизни (но не последний) еврейский погром. Ему был всего 1 год, когда в родительский дом ворвались черносотенцы. Его мать и дед были убиты, а будущий фотограф, которого мама прикрыла своим телом, получил свое первое и единственное пулевое ранение. Пуля, прошедшая через тело матери, застряла под ребром у ребенка, и Женя выжил лишь благодаря усилиям местного фельдшера.

Много лет спустя уже всемирно известный фотожурналист Евгений Халдей придёт к Стене Плача в Иерусалиме и совершит кадиш по невинно убиенным, держа в руках фотографии мамы, убитой погромщиками, отца, расстрелянного чекистами, и трёх сестёр, заживо сброшенных немцами в вентиляционный ствол шахты 4/4 бис.

Становление мастера. Мальчик рано увлекся фотографией, которая вскоре станет страстью и делом всей его жизни. Ещё во время учёбы в школе Женя подрабатывал подмастерьем в фотомастерской. Тогда поход в фотоателье был настоящим праздником, к которому готовились заранее и для такого мероприятия обязательно надевали лучшую одежду. Да и на руки клиент получал не просто отпечаток на фотобумаге, вышедший из машины, а настоящий, пусть и черно-белый, снимок на картоне с особой вензелеобразной подписью фотографа и названием фотоателье с привязкой к городу.

Свой первый фотоаппарат он смастерил в 11 лет из картонной коробки и линзы из бабушкиных очков. Этим аппаратом он сделал свой первый в жизни снимок Преображенского собора, расположенного неподалёку возле Сенного базара. Проявлял Женя своё первое фото под бабушкиной кроватью с красным фонарём со свечой внутри, накрывшись одеялом. Ни этой фотографии, ни самого собора, варварски разрушенного большевиками в 1931, не сохранилось.

Затем была учёба в ФЗУ и работа чистильщиком в паровозном депо. Тяжелая работа стала средством выживания: рабочая карточка обеспечивала паек в 800 граммов хлеба в день. На заработанные деньги Женя покупает в рассрочку «настоящий» фотоаппарат «Фотокор», которым делает фоторепортажи для городских газет ««Металлист» и «Сталинский рабочий». Его основным «орудием производства» была эта камера с тросиком и палочка с прибитой крышкой от сапожного крема, в которой на ватке содержался порошок магния. Потом его пригласили в областную газету «Социалистический Донбасс». И это – в неполные 16 лет! В 1935 году он соберет свои лучшие негативы и отошлет их в Москву. Это был звездный час Евгения Халдея: его заметили и пригласили на работу в фотохронику ТАСС.

Летописец эпохи. Для него началась разъездная жизнь: командировки на Западную Украину, в Якутию, Карелию и Белоруссию. Он делает портреты Алексея Стаханова и Паши Ангелиной, молодого М. Ростроповича и Д. Шостаковича. Ему разрешают снимать членов Политбюро и самого Сталина. Без его снимка Сталина на трибуне Мавзолея до сих пор не обходится ни одна демонстрация коммунистов и бабушек, тоскующих по сильной руке и по порядку.

Война. «От Москвы до Бpеста нет такого места, где бы ни скитались мы в пыли.  С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом сквозь огонь и стужу мы пpошли». Эта песня военных корреспондентов К. Симонова и М. Блантера – про собственного корреспондента ТАСС на фронтах ВОВ, 23-летнего Женю Халдея. Все 1418 дней войны старший лейтенант Халдей прошёл с знаменитой камерой «Leica» немецкой фирмы Leitz из города Wetzlar (земля Hessen) от Мурманска до Берлина. Пришлось ему летать на задания и в бомболюке бомбардировщика. В его снимках суровая правда войны без прикрас - кадры жизни и смерти..

Его хроника Победы начнётся с исторического кадра «Первый день войны», сделанного 22 июня1941 г. на московской улице во время выступления В. Молотова. А закончится знаменитым, пусть и постановочным, кадром «Знамя Победы над Рейхстагом». Он снял Парижское совещание министров иностранных дел, поражение японцев на Дальнем Востоке, конференцию глав союзных держав в Потсдаме, подписание акта капитуляции Германии, Парад Победы, Нюрнбергский процесс и многое другое. Участвовал в освобождении Севастополя, штурме Новороссийска и Керчи, освобождении Румынии, Болгарии, Югославии, Австрии, Венгрии, в воздушных десантах в Харбине и Порт-Артуре. И это в возрасте 28 лет! На Нюрнбергском процессе его фотографии были представлены в числе вещественных доказательств. Константин Симонов назвал фотолетопись Халдея «частицей памяти человечества».

Знамя Победы. Вот как рассказывает сам Халдей историю своего самого знаменитого снимка «Знамя Победы над Рейхстагом». Хотя главное знамя над Рейхстагом (всего их было установлено разными подразделениями свыше сорока) водрузили 1 мая Егоров, Кантария и Берест, но символического снимка этого события не было. И сделать этот снимок руководство ТАСС поручило Халдею. В изготовлении будущего знамени Победы принимали участие три еврея: завхоз ТАСС Григорий Любинский, выделивший Халдею три красных скатерти для заседаний парткома, портной Халдея Израиль Соломонович Кишицер, изготовивший из этих скатертей три полотнища, и сам Халдей, наклеивший на полотнища вырезанные из белой материи серп и молот. Прилетев в Берлин 2 мая 1945 г., Халдей сначала делает снимки с первыми двумя флагами на штабе 8-й гвардейской армии и над Бранденбургскими воротами, а затем с третьим знаменем направляется к Рейхстагу, захватив по пути трёх пехотинцев. На куполе Рейхстага он долго искал подходящий ракурс, пока не нашёл то, что мы видим сегодня. Но боец, который должен был держать знамя, стоя на очень опасной точке, согласился на это с условием, что его будут держать за ноги. Исторический снимок был сделан, но уже в Москве бдительный директор ТАСС Толкунов заметил на обеих руках солдата, держащего знаменосца за ноги, по паре часов, расценил это, как мародёрство и приказал часы со снимка убрать. Фотошопа тогда не было, и Халдею пришлось всю ночь выцарапывать злосчастные часы с левой руки бойца.

Снимок обошёл весь мир, а один американский журнал, его напечатавший, прислал Халдею фантастический гонорар: 200 $, что соответствует сегодняшним 10 тыс. $.

Нюрнберг. Все десять с лишним месяцев судебного процесса Халдей фиксировал на пленку наиболее значительные моменты, начиная от заседаний трибунала и заканчивая приговором. Первые снимки на процессе он сделал, когда раздалась команда: «Встать! Суд идет!» И они встали: Геринг, Гесс, Риббентроп, Кейтель… Совсем недавно они командовали целым народом, почти всей Европой, а теперь они встали и перед ним, бывшим еврейским мальчиком из Юзовки, которому они готовили такую же участь, как и шести миллионам убитых европейских евреев.

«Особые отношения» сложились у фотографа с Герингом. Всякий раз, заметив направленный на него объектив камеры фотографа в форме советского морского офицера (Халдей носил ее с первых своих фронтовых дней), подсудимый тут же старался скрыть лицо – заслонялся бумагами, которые держал в руках, низко наклонял голову. Халдей ехидно вспоминал: «Может, этот гад, «окончательно решивший еврейский вопрос», не хотел видеть живого представителя «любимой» им нации?!»

Приговор (смерть через повешенье) в исполнение приводили американские солдаты — профессиональный палач сержант Джон Вудз и доброволец, армейский полицейский Джозеф Малта. Халдей заснял и этот закономерный финал.

Презренный космополит. Второй погром достал Халдея через 30 лет после первого, и в отличие от первого, кустарного, был уже общесоюзным и партийным. В 1948 г. убит руководитель еврейского театра ГОСЕТ Михоэлс, арестованы евреи-врачи - «убийцы в белых халатах», и еврейский антифашистский комитет в полном составе. Зачистке подверглись сначала партийный аппарат, затем директорский корпус промышленности, наука, искусство и литература. Евреев изгоняли, бичевали, травили. Я хорошо помню, как в моём родном Донецке толпа вытащила врача-еврея из 1-й горбольницы, ему изрезали руки, приговаривая: «Не трави, жидовская морда, наших вождей!»

Настал черёд и Халдея. Его увольнение было результатом «изящной» спецоперации органов. Сначала из фотохроники ТАСС под предлогом сокращения штатов уволили 5 человек (четверо русских и одного Халдея), но через месяц этих четверых приняли обратно, а Халдея – нет. Все его заслуги перед государством были забыты. Безработный Халдей, не имея средств содержать семью, обратился к «серому кардиналу» Суслову с просьбой о помощи. Помощь не пришла. Приютил всемирно известного фотокора только профсоюзный журнал «Клуб». Правда, после смерти «вождя народов» Халдея взяли в «Правду», но не надолго. Выгнали и оттуда и по той же причине. Пришлось заканчивать карьеру в «Советской культуре».

Уйдя на пенсию, Халдей продолжал работать дома. Его маленькая квартира служила и фотолабораторией, и местом собраний коллег. Он продолжал заниматься любимым делом, которому отдал 65 лет своей жизни, даже тогда, когда не мог точно навести резкость на увеличителе без помощи учеников.

Хоронили Женю скромно, но при огромном стечении народа. Приехали коллеги из Израиля, из США - ветеран военной фотографии Самарий Гурарий и сын фронтового друга Халдея - фотограф Калман Каспиев, который опекал Женю в тяжелые годы. С американской деловитостью Каспиев, безошибочно определив who is who, надел на головы присутствующих кипы и в наступившей внезапно тишине, прочел «кадиш». Многие впервые увидели, как провожают в последний путь еврея, многие - только теперь узнали, что Халдей - еврей.

Запоздалое международное признание. Имя Халдея сегодня знают, пожалуй, только специалисты и военное поколение, но фотографии его знает весь мир. 1995 г. стал годом его запоздалого триумфа, но, увы! не в России, а на Западе. В год 50-летия Победы на фестивале фотожурналистики в Перпиньяне (Франция) чествовали двух самых знаменитых евреев - фотографов Второй мировой войны: парня из Юзовки Евгения Халдея и парня из Вашингтона Джо Розенталя, автора знаменитой фотографии, на которой морские пехотинцы поднимают американский флаг над тихоокеанским островом Иво Дзима. Розенталь за эту фотографию получил одну из наиболее престижных наград США в области журналистики - Пулитцеровскую премию. Женя Халдей в СССР за «Знамя Победы над Рейхстагом» - ничего, кроме унижений. Два пожилых человека с подвешенными на груди знаменитыми фотографиями, поддерживая друг друга, стояли перед переполненным залом, который стоя аплодировал им целых пятнадцать минут. Особым указом французского президента Халдею была присуждена одна из самых почетных наград в мире искусства — «Рыцарь ордена искусств и литературы». В том же 1995 году в США с большим успехом прошли его фотовыставки.

О нём снят французским телевидением фильм «Евгений Халдей - фоторепортёр эпохи Сталина». В конце фильма, после рассказа о своей нелёгкой судьбе, Халдей берёт в руки скрипку и играет ту самую любимую мелодию своей бабушки – «Плач Израиля».

Послесловие к биографии. На здании ИТАР -ТАСС нет памятной доски великому фотографу. Нет памятных досок и его знаменитым коллегам, классикам советской фотографии: Максу Альперту, автору фото «Комбат, поднимающий бойцов в атаку», фотокору «Изестий»Дмитрию Бальтерманцу, автору потрясающего по трагедийности снимка «Горе» о расстрелянных немцами в Багеровском рву под Керчью, автору фотолетописи блокады Ленинграда и уникальной серии «Прорыв Ленинградской блокады» Давиду Трахтенбергу и многим другим. И всё по той же причине. Сегодня в почёте другие герои.

Евгения Халдея нет с нами уже 17 лет, но его бессмертные снимки и сегодня служат предупреждением нынешним любителям «войнушек».

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки