Представляем на читательский суд фантастический рассказ москвича Алексея Зайцева. Фантастика его вполне реальна - описывается день "конца света", эпицентр которого приходится на Россию. Нам показалось, что рассказ, хотя и слегка отстраненно и даже эстетски, касается наиболее болезненной для сегодняшней России темы - неминуемой близящейся катастрофы. Молодой автор живо и очень "драматургично" (надаром пишет пьесы!) дал свою картину этого - уже наступившего - светопреставления.
Ирина Чайковская
В десять часов утра диктор по центральному каналу телевидения сообщил, что сегодня наступит конец света.
По его словам, астрономы зафиксировали приближение к Земле планеты под названием Нибиру. Траектория ее полета такова, что столкновение с Землей неизбежно. Размер планеты огромен. Движется она невероятно быстро, и к десяти часам вечера Земля будет уничтожена. Шансов на спасение нет, хотя ученые все еще пытаются в экстренном порядке что-то придумать. В довершение диктор призвал телезрителей собраться с духом и мужественно принять эту новость.
Как ни странно, но я почувствовал от его слов облегчение. Наконец-то не нужно никуда спешить, притворно улыбаться, незачем теперь выражать добродушие людям, которых на дух не переносишь. Теперь можно расслабиться и жить спокойно. Пусть даже до десяти часов вечера.
Побрившись, я взял журнал «Литературные новинки» и направился в свое излюбленное кафе «Фантазия», где проводил каждое утро за чашкой кофе с молоком и двумя круассанами.
Погода выдалась пасмурной, и я снова порадовался тому, что скоро этот кошмар закончится и мне никогда больше не нужно будет существовать. Никогда я уже не озябну, никогда не стану искать окоченевшими пальцами в кармане плаща ключи, не стану прятаться от холодного дождя под зонтом и видеть это пакостное осеннее небо.
Прохожие на улице изменились. Это были уже не те люди, которых я видел вчера, неделю, месяц, год назад. Теперь они четко делились на две категории: первые взвинченные и нервные куда-то спешили, вторые едва волоклись, понурив голову. Впрочем, мне не было до них никакого дела, люди всегда не слишком меня интересовали.
Добравшись до кафе, я поздоровался с хозяйкой, уселся за столик и начал листать журнал.
- Вы уже слышали?
Я поднял голову.
Передо мной стояла Марина. Дивное двадцатилетнее создание, с лучистой улыбкой и рыжими кудрями.
- Про конец света?
Она кивнула.
- Да, слышал.
- Ужасно, правда?
Я покачал головой.
- Не думаю.
- То есть, как это не думаете?
Она села напротив и секунд двадцать, я лицезрел ее большие голубые глаза, удивленно глядевшие куда-то вглубь моего лица. Длинные ресницы, подкрашенные тушью, трепетали. Это было по-настоящему красивое зрелище.
- А что тут ужасного?
- Но мы же все погибнем! Понимаете? Все человечество! Почему же вы так равнодушно к этому относитесь?
- Потому, что по большому счету это ничего не меняет. С тем же успехом и вы, и я могли бы погибнуть, например, в метро, от теракта. У нас ведь это не редкость. Или скажем, под колесами автомобиля, переходя улицу. А то и от упавшей на голову сосульки.
- Но это же совсем другое! Это взбесившаяся планета, которая желает нас всех угробить!
- Планета предмет неодушевленный, Марина. У нее нет желаний. Знаете что, воспринимайте ее просто как сосульку, которая падает не с крыши дома, а из космоса, и не на одну голову, а на все сразу. А чтобы никому не было обидно, погибнут все. И никому не придется проливать слезинку ребенка ради всеобщего блага. Будем рыдать все вместе. Это достаточно справедливо, вы не находите?
- Какие ужасы вы говорите!
Я пожал плечами и углубился в чтение журнала. Писали, что Жан Лерой выпустил новый сборник стихов, а Поль Ларье завершает пьесу, над которой работал последние два года. Бедняга! Едва ли ее теперь кто-либо успеет поставить на сцене!
- Но ведь это конец! Понимаете?
Я отложил журнал и снова нырнул в ее голубые глаза.
- А вы хотите жить вечно?
Послышался голос хозяйки.
- Марина, не надоедай господину Смоленцеву, лучше принеси ему его кофе и круассаны, а то он перестанет к нам ходить.
- Господин Смоленцев! Как звучит! По-дворянски! Словно в девятнадцатом веке! – улыбнувшись, я покачал головой.
- Он и так перестанет, Ирина Марковна.
- Почему это? – голос у старухи был скрипучий, но раздражения не вызывал.
- Потому что завтра не наступит!
Сказав это, Марина, как маленькая обиженная девочка вскочила из-за стола.
Хозяйка что-то пробормотала, но я не расслышал.
Через пять минут Марина принесла мне кофе и круассаны. Снова села напротив.
- Может, тогда и себе чашечку возьмете? А то мне одному как-то неловко.
Два голубых озера. Взмах ресниц.
- Возможно, это глупо продолжать здесь работать и выполнять заказы, когда все катится в тартарары?
Я, молча, пожал плечами.
- Нет, скажите, как вы считаете?
- Все глупо. И принимать заказы, и пить кофе. Даже смотреть на ваше милое лицо и то глупо, Марина.
- И все-таки это как-то особенно бессмысленно. В такой день…хожу и расставляю по столам блюдца и чашки.
- А чего бы вам хотелось?
Она задумалась.
- Мне бы хотелось лежать на берегу моря и загорать. Пить из хрустального бокала холодный сок манго. Читать интересную книгу. Есть мороженое. Много чего. Но уж никак не носиться от столика к столику.
- Тогда присаживайтесь. Угощу вас мороженым.
- Я не о том. Вы не понимаете. Я хочу сказать, что раз уж вечером я погибну, имеет смысл провести этот день по-особому, как самый лучший в жизни, вы так не думаете?
- Нет, Марина. Я давным-давно уже вообще ни о чем не думаю. Слишком уж тягостное это занятие.
Она накрыла своей ладонью мою.
- Вот вы шутите, а я ведь серьезно! Этот день последний! И потому - особенный! Я теперь могу что угодно. Могу послать хозяйку, куда глаза глядят или…да хоть поцеловать вас!
Внезапно она придвинулась и легко чмокнула меня в губы. На мгновение я ощутил вкус корицы.
- Марина, вы меня удивляете. Может накануне вселенской катастрофы у вас проснулся инстинкт продолжения рода?
- А может мне и раньше этого хотелось. Вы об этом не думали?
Я покачал головой.
- Жаль, что у вас ничего не просыпается, господин Смоленцев.
Слово «господин» она произнесла с ироничным оттенком, передразнивая хозяйку.
- У него ничего и не может проснуться. Вы же знаете, он давно уже мертв! Хоть и ходит среди живых. Здравствуй, Марина! Привет, Юра!
За мой стол уселся Денис Парфенов. Человек, с которым мы были знакомы уже пять лет. Парфенов был по образованию философом и наивно полагал, что образование и в самом деле делает его таковым.
Марина встала из-за стола, явно огорченная его приходом.
- Будете что-нибудь заказывать?
- Да. Омлет и рюмку коньяка, Мариночка.
Стук каблуков: пошла исполнять заказ.
- Полагаю, ты уже слышал о конце света?
Парфенов скорчил серьезную рожу и уставился на меня немигающим взглядом. Сквозь стекла очков его зрачки походили на две крупных маслины.
- Слышал.
- И что же? Сидишь тут и пьешь свой ежедневный кофе, как ни в чем не бывало?
- Как видишь.
- И это все на что тебя хватает?
- Тебя, как я вижу, хватает на омлет.
- Это временное явление. Я перекушу и начну бороться. Начну делать что-нибудь, предпринимать, действовать! А ты? Так и будешь сидеть тут до самого вечера и скорчившись читать свой журнальчик?
Я сделал глоток кофе.
- И что же ты планируешь предпринять?
Марина поставила перед ним омлет и рюмку коньяка. Парфенов принялся есть. Я вообще не люблю смотреть, как люди едят, но вид поглощающего пищу Парфенова, заставил меня углубиться в чтение журнала.
- Ученые утверждают, что именно Россия станет эпицентром столкновения Нибиру с Землей. Понимаешь? Как и следовало ожидать, конец света наступит в России!
Он победоносно усмехнулся.
- Так вот, я планирую сесть в самолет и улететь в противоположный конец глобуса. Улавливаешь? Конечно шансов, что после столкновения с Нибиру вся планета не развалится на куски, практически нет. Но это хоть какая-то надежда! Это действие! – последнее слово он произнес с нажимом. - Это лучше чем сидеть, сложа руки, и пассивно ждать смерти как делаешь ты. В такую минуту…
Я отложил журнал в сторону.
- В какую? Минута самая обыкновенная, чтобы ты там ни говорил. Ровным счетом ничего не изменилось. Смерть всегда следовала за людьми по пятам. Она неминуема. Смерть начинает дышать вместе с нами, уже при рождении. Просто обычно она приходит негаданно, а тут вдруг взяла и назначила свидание на конкретное время. А поскольку от моногамии она видимо устала, свидание назначено всем сразу.
Парфенов презрительно усмехнулся.
- Ты как мышь из известной притчи. Помнишь ее? Две мыши свалились в крынку с молоком. Одна решила, что смерть неизбежна и, перестав бороться, сразу же утонула, а вторая пыталась выплыть хоть и понимала что это практически невозможно. Она била изо всех сил лапами, и сама не заметила, как взбила молоко в масло. Тогда она встала на это масло и выбралась из крынки. Понимаешь? Ты – мышь, которая тонет, даже не пытаясь спастись.
Я откусил кусочек круассана. Все-таки выпечка в «Фантазии» была изумительной.
- Ты просто не знаешь, чем закончилась эта история на самом деле. Когда вторая мышь вылезла из крынки, она спрыгнула на пол, чтобы пробраться в норку, но в этот момент ее поймала кошка. Взяла в лапы и слопала. Понял? Так что вся ее борьба была тщетной.
Парфенов доел омлет и одним махом осушил рюмку.
- Ты просто пессимист.
- Ну хорошо, допустим, ты улетишь от Нибиру на другой конец Земли. Допустим даже, что тебе удастся там уцелеть после столкновения. Но что потом? Через год ты можешь поскользнуться на кожуре от банана, удариться головой об асфальт и умереть. Вот и скажи, стоило ли ради этого мчаться в аэропорт и лететь на другой конец света? И для меня и для тебя итог будет один – голодная кошачья пасть.
- Может, по-твоему, тогда и болезни лечить незачем? Все равно ведь конец неизбежен.
Я наклонился к нему поближе и заговорщическим шепотом произнес:
- Открою тебе один секрет. Если бы та мышь все-таки сумела вырваться из кошачьих лап и пробежать к норке, ее убило бы поставленной хозяином мышеловкой. Сколько веревочка не вейся…
- Типичная пораженческая позиция! Хорошо, пусть я проживу год или два, но это все равно лучше, чем умереть сразу!
- Разве? Два года лежать под капельницами и аппаратом искусственного дыхания лучше, чем быстрая и безболезненная смерть?
- Любая жизнь лучше, чем небытие!
В этот момент дверь открылась - и вошел мужчина в сером плаще, растянутом зеленом свитере и застиранных джинсах. Он подошел к барной стойке и позвал хозяйку.
- Мадам.
- Слушаю вас? – Ирина Марковна, глядевшая на него сквозь очки, казалась строгой учительницей.
- Скажите, у вас есть радиоприемник?
- Конечно.
- Вы бы не могли его включить?
- Только в том случае, если вы что-нибудь закажете.
На мгновение вошедший задумался. Окинул взглядом стеклянный прилавок, где лежали различные пирожные, печенья, куски тортов.
- Тогда чай и какую-нибудь булочку.
- Хорошо, присаживайтесь за свободный столик.
- А приемник?
- Через пару минут приемник принесут.
Он уселся за соседний столик. Поймав взгляд Парфенова, нервно потер пальцами бороду.
- Хочется знать, что происходит. А то зайдешь в кафе, а ученые, глядишь, уже что-нибудь придумали.
- Я бы на вашем месте не слишком рассчитывал на ученых, - усмехнулся Парфенов. – Рассчитывать стоит только на самого себя. Судя по тому, что происходит, проку от ученых никакого нет. Они бессильны.
Новоприбывший поправил очки и быстро заморгал.
- Насколько мне известно, как раз сейчас ведутся работы по изменению траектории полета Нибиру. Вроде бы есть возможность как-то повлиять на ее движение за счет магнитного поля.
Парфенов пренебрежительно махнул рукой.
- Все это чушь! Какое поле сможет передвинуть такую махину? Они со снегом-то зимой справиться не могут, а вы хотите, чтобы они планету передвинули! Единственный шанс на спасение это улететь на Мальту. Там последствия столкновения будут минимальны.
Хозяйка принесла допотопный радиоприемник и поставила вместе с булочкой и чаем перед посетителем. Тот, не медля ни секунды, настроился на «Городские новости». Голос диктора разнесся по всему кафе: «Журналисты разных стран занимают наиболее выгодные места, для освещения этого волнительного события!»
- Безобразие, - бородач неодобрительно покачал головой, - что за люди? Даже на грани исчезновения они заняты лишь поиском сенсации!
К нам снова подсела Марина.
- Марина, - Парфенов посмотрел на нее строгим серьезным взглядом, - убедите этого оболтуса лететь со мной на Мальту!
- Зачем?
- Согласно сведениям информбюро, последствия столкновения с Нибиру на Мальте будут наименее ощутимы. Это чуть ли не единственное место на Земле, где есть шанс спастись.
Марина пожала плечами.
- Мне кажется, глупо бежать от неминуемого. Лучше смириться и прожить этот день так, как хочется, чем быть настигнутым во время бегства. Я использую этот день для того, чтобы стать свободной. Освободиться от всяких дурацких условностей.
Парфенов недовольно покачал головой.
- Вы такая же сумасшедшая, как и он!
Снова послышался голос диктора: «Президент и члены правительства в экстренном порядке покидают страну».
- Ну, иного от этих крыс и ожидать было нельзя! – проговорил бородач. – В коем веке показали свое истинное лицо!
Парфенов поднялся из-за стола.
- Я поеду домой, соберу вещи и попробую выкупить билет на самолет. Приблизительно через час снова буду здесь. У вас есть время на размышление. Я бы предпочел лететь на Мальту с компанией.
Я сделал еще глоток кофе.
- Ты и так полетишь с компанией. С компанией своих чемоданов.
- Все бы тебе юморить, Юра, все бы юморить.
Он торопливо вышел из кафе.
Марина пристально смотрела мне в лицо.
- Значит, решили остаться? – спросил я, чтобы выдержать этот пристальный взгляд.
- Да. А вы? Полетите?
- Зачем? Не думаю, что оно того стоит.
- Но он же сказал, там есть шанс уцелеть. Неужели, вам безразлична собственная жизнь?
Я пожал плечами.
- Похоже на то.
- Не понимаю.
- Чего?
- Как такое может быть?
Я задумался.
- Это складывается постепенно. Как песочный замок. Разочарования будто песчинки ложатся одно на другое, и вот замок возведен, ты сидишь в нем и тебе уже безразлично, что принесет завтрашний день, печаль или радость, ты уже всего этого не чувствуешь.
Она грустно покачала головой.
- Это ужасно.
- Ну, по-вашему, все ужасно. Это…обычно и даже скучно, если хотите.
- А что если я скажу, что люблю вас?
- Я вам не поверю.
- Но почему?
- Из чего сложилась ваша любовь? Из тех случайных разговоров, которые мы вели, когда я приходил, чтобы выпить кофе?
- Из вашего чувства юмора, вашей начитанности, эрудиции, вашего лица, взгляда, улыбки. Но неужели вас совсем не волнует конец света?
- Нет. Мне все безразлично. Сгорит Земля или останется стоять, какая, в сущности, разница? Пожалуй, даже, если останется, это хуже.
- И, тем не менее, я вас люблю!
- Это вам только кажется, Марина, только кажется.
Она придвинулась ко мне и снова поцеловала.
Я взглянул на нее выжидающим взглядом.
- Может быть вы женаты?
- Нет.
- И никого не любите.
- Никого.
- И не любили?
Я улыбнулся.
- Ну почему же? В этом городе еще живет женщина, которую я любил и которая в благодарность за это выворачивала мне душу, как мокрую тряпку.
- Боже мой! – это было сказано так громко, что Марина обернулась.
За самым дальним от нас столиком сидели юноша и девушка. Юноше было лет двадцать пять, девушке – двадцать.
- Боже мой! – юноша обхватил лоб руками. - Ну почему именно сейчас? Скажи? Каких усилий нам стоило справиться с родственниками и, наконец, пожениться! И вот теперь, когда все сложилось для того, чтобы быть счастливыми, происходит этот кошмар!
Девушка погладила его по голове.
- Успокойся, любимый.
- Какое уж тут спокойствие? Судьба словно смеется над нами! Едва я обрел веру в то, что, наконец, смогу радоваться каждому новому дню и получать от жизни удовольствие, как это произошло! Ты же сама знаешь, как трудно было нам этого добиться!
- Эй, сынок! – его окликнул из другого конца кафе дед, сидевший перед куском шоколадного торта.
- Что? – только тут я заметил, что юноша плачет.
- Не ной. Не одному тебе плохо. Я три месяца пролежал в больнице, борясь со страшной болезнью. Целыми днями мне делали переливания крови, капельницы, уколы. Наконец болезнь отступила. Меня выписали. Я вышел из больницы, чувствуя себя победителем. А на следующий день узнал о Нибиру! Понимаешь?
Юноша стал утирать слезы.
- Ишь, как расклеился! – дед неодобрительно покачал головой.
- Вы просто не понимаете, что нам пришлось пережить - сказала девушка. – Мои родители были категорически против нашей свадьбы, потому что Боря много пил. Но он вылечился, устроился на работу и смог завоевать их уважение. Но тут на дыбы встали его родители, которым не нравилось, что мои отец с матерью перешли из православия в католичество. Они устраивали Боре скандалы и под угрозой проклятья запрещали ему на мне жениться. Все это тянулось очень долго. А поскольку зарабатывал Боря не так много, мы вынуждены были ютиться в комнате, которую снимали у одной скандальной старухи, каждый день трепавшей нам нервы. Наконец после долгих мытарств его родители признали нашу любовь, а я, в качестве уступки, пообещала им, что воспитаю ребенка в православной вере. Мы поженились. Но это не все! Месяц назад Боря выиграл в лотерею. Скажи им, сколько ты выиграл.
- Три миллиона рублей!
- Ничего себе! – присвистнул старик.
- Да, он выиграл три миллиона! Представляете, что это для нас значило? Мы, наконец, расстались с вредной хозяйкой, купили квартиру. Боря устроился на хорошо оплачиваемую работу и вот теперь…
- И вот теперь все катится в тар-тара-ры! – проговорил юноша.
- Ерунда, - дед покачал головой. – Ваши страдания ничто в сравнении с тем, что пришлось испытать мне. Еще раз повторяю – четыре месяца подряд я терпел различные анализы, питался больничной едой, жил борьбой со своей болезнью и мыслью, что когда-нибудь сумею с ней совладать. И что в итоге? В итоге – вселенская катастрофа!
- Вы хотите сказать, что мы действительно все умрем, - подал голос подросток лет пятнадцати, сидевший неподалеку от старика.
- Судя по всему – да! – сказал тот.
- Я думал это все какая-то игра… - подросток ошалело посмотрел по сторонам.
- Тебе, наверное, сейчас лучше быть дома с родителями, - сказала девушка.
- Мои родители улетели отдыхать на Камчатку. Едва ли они успеют вернуться сюда до того как все это случится. А это больно? Как это произойдет?
- Должно быть, это будет довольно быстро. Думаю, мы задохнемся раньше, чем Нибиру в нас врежется. Полагаю, она разрушит озоновый слой, и мы не сможем дышать, - сказал бородач, тщетно пытающийся настроить вышедший из строя радиоприемник.
- А вдруг…вдруг, когда Нибиру в нас врежется мы сгорим заживо? – подросток с трудом сдерживал слезы.
- Не думай об этом, - сказал старик.
- Я не могу об этом не думать! – на этот раз сдержать слезы ему не удалось.
- Юра! – она потрепала меня за рукав.
- Марина, вы в первый раз назвали меня по имени.
- Послушайте, ведь я действительно вас люблю. Я понимаю, вы думаете, глупая девочка, придумала себе какой-то образ и влюбилась в него. Но это не так! За мной много кто ухаживал, начиная со школы. Я с разными мужчинами общалась - и с ровесниками, и вашего возраста. Но у вас лицо совсем другое, вы вообще очень сильно от них отличаетесь. Я вам больше скажу, я сюда работать-то хожу последние месяцы только, чтобы вас лишний раз увидеть.
- Вы шутите.
- Нет, не шучу. Я бы могла уже давно уволиться и поступить в университет. Что, по-вашему, меня здесь держит?
Я взял ее за руку.
- Марина, я недостоин вашей любви. Я отвратительный, злобный мизантроп, которого раздражает все на свете. Большую часть своей жизни я думаю о том, как здорово было бы умереть и как меня напрягает необходимость терпеть окружающих.
- Это от одиночества. Дайте мне шанс, и я вас вылечу!
- Опомнитесь, Марина! До столкновения осталось восемь часов!
- Ну и что? А вдруг…а вдруг она промахнется.
- В любом случае. Я не страдаю от одиночества, а наоборот стремлюсь к нему. А страдаю я от общения.
- И со мной тоже? Вы сейчас страдаете?
- Нет. С вами нет. Вы мне очень нравитесь, правда. Но я хочу быть один. Хочу, чтобы меня оставили в покое. Как говорит Парфенов, – я мышь, которая решила утонуть в молоке. И больше всего на свете, я хочу, чтобы мне не мешали. Не кидали спасательных кругов, не убеждали махать лапками и любить этот отвратительный мир. Я просто хочу находиться в стороне. Вне всего. Считайте, что я уже умер. Реагируйте на меня как на обычного мертвеца.
- Мертвецы не пьют кофе, - она вскочила из-за стола и убежала в комнатку, где хранилась посуда.
Я уставился в журнал, но читать не хотелось, на душе было очень гнусно.
Минут через тридцать на пороге появился Парфенов.
- А-а, ты еще здесь?
- Да.
Он снова сел напротив меня.
- Черт знает, что творится на улице!
- В смысле?
- Анархия. Это просто кошмар! Люди спятили! Решили, что теперь все позволено! Разбивают витрины магазинов, забирают продукты, технику, угоняют машины, убивают друг друга. Кругом драки, на моих глазах насиловали женщину.
- Что же ты за нее не заступился? Ты ведь у нас активная мышь! Борец!
- Вот поэтому и не заступился. Я, знаешь ли, борец за свою жизнь, а не за чужие. Нечего ей было шляться по улицам. Сидела бы дома - все бы для нее кончилось благополучно. Так нет же, еще и мини-юбку надела! Сама виновата. Это провокация! А я, знаешь ли, должен позаботиться прежде всего о себе. Полезешь, а тебя ножом! Зачем мне это нужно? Я люблю жизнь и буду бороться за то, чтобы выжить.
Снова раздался скрип двери, и в кафе вошла старуха в старой коричневой кофте и несуразной черной юбке до самых пят. На груди у нее висел большой медный крест. Руки крепко сжимали икону с изображением держащего огненный меч ангела. Волосы растрепаны, глаза горят. От нее пахло нафталином и безумием.
- Что вам угодно? - спросила Ирина Марковна.
Но старуха не ответила. Она вышла в самый центр помещения и завопила громким истошным голосом.
- Покайтесь Господу! Ибо сказано в писании: настанет судный день и грешники предстанут перед судом его! И будут они вечно гореть в адском пламени!
- На Бога, надейся, а сам не плошай, бабуля! – выкрикнул Парфенов.
- Все сгорите в аду! Все сгорите! - старуха указала пальцем на подростка, и даже
несмотря на разделявшее нас расстояние, я заметил, как он побледнел.
- Иди отсюда, ведьма старая, нечего нам нервы трепать! – закричал на нее старик.
- Геена огненная – вот ваше будущее! – завопила она в ответ.
- А ну, пошла отсюда! – дед замахнулся на нее костылем, который все это время стоял прислоненным к его столику.
Яростно зашипев, старуха, тем не менее, покинула кафе.
- Их сейчас много на улице, - сказал Парфенов. – Ходят целыми толпами и призывают уверовать. Говорят, кто уверует, спасется, кто нет – погибнет!
- Ты же говорил, там анархисты, - сказал я.
- В том числе. К слову сказать, двоих таких проповедников на моих глазах пристрелили.
Происходящее не укладывалось в голове.
- Все так серьезно?
Парфенов почесал затылок.
- Боюсь, что да.
- Эй, простите, вы не могли бы сделать радио погромче? – закричал плакавший некоторое время назад Борис.
- Секундочку, - бородач увеличил громкость.
Зазвучал уже знакомый нам голос диктора: «На улице происходят страшные беспорядки. Люди обезумели и, поддавшись панике, проявляют свои самые худшие черты. Полиция обещает в ближайшее время подавить волнения».
- Ближайшее время, - фыркнул юноша, - до конца осталось всего-то восемь часов!
- Боже, я не могу этого слышать! – воскликнул подросток, закрывая ладонями уши.
- Ладно, - Парфенов поднялся из-за стола. - Всем до свидания!
- Куда вы? там же опасно, – сказал дед.
- В аэропорт. У меня есть билет на Мальту, там есть шанс уцелеть.
- Возьмите с собой мальчика. Ты полетишь? – старик посмотрел на подростка.
Тот кивнул.
- Да. Если можно. Мне очень страшно.
Парфенов покачал головой.
- Извини, парень, но у меня всего один билет. Хотел достать больше, но не смог, все распродано. Этот и то с трудом достал, переплатив в десять раз! Так что я полечу один.
- Но вы же взрослый мужчина, – сказал дед, - уступите мальчику место. – Вы же видите, как он боится.
- Все мы боимся. Но выживает сильнейший. Для того, чтобы выжить, надо действовать. Пока вы тут сидели и болтали, я приложил все силы, чтобы достать этот билет и уж поверьте, я его вам теперь не отдам. Это мое!
- Право, Вова, отдай билет мальчику, - я встал из-за стола.
- О, наш пессимист проснулся! Сиди и не рыпайся, я купил этот билет за свои деньги.
- Я тебе за него заплачу.
- Боюсь, что сейчас он бесценен.
- Отдай билет.
Внезапно Парфенов выхватил из-за пояса пистолет.
- Больше ни шага! Если мне понадобится, я пристрелю любого из вас в два счета!
- Вот так философ! – присвистнул я.
- Прощайте, - Парфенов вышел, громко хлопнув дверью.
Я молча вернулся за свой столик.
- Надо же, какой негодяй! – покачал головой старик.
В эту секунду дверь открылась, и в кафе, пятясь, снова вошел Парфенов. Его лицо было разбито в кровь. Он шел, подняв руки, а перед ним, сжимая его пистолет, шел оборванец в грязной серой одежде с чумазой и наглой рожей.
- Сидеть! – гаркнул оборванец.
Парфенов повинуясь сел за свободный столик.
- Нечего сказать, неплохо вы тут устроились! – сказал оборванец, оглядевшись по сторонам. При этом на лице его гуляла широкая безумная улыбка.
- Что вам надо? – спросил старик.
- Что мне надо? – оборванец на секунду задумался. – Все! Хочу стать королем мира! И теперь, похоже, могу это желание осуществить!
- Вас все равно схватит полиция, - пробормотал бородач.
- Бросьте, - оборванец махнул сжимающей пистолет рукой, - многие полицейские сами грабят и убивают сейчас на улицах. К тому же завтра ни меня, ни полиции уже не будет на этом свете. А вот вас может не стать уже сейчас!
- Так чего же вы хотите? Денег? – Ирина Марковна даже сейчас оставалась спокойна.
- Хочу заставить вас всех плясать под мою дудку! Хочу…- эй, что это ты жрешь? – он вырвал из рук у юноши булку с вишней и принялся жевать. – Ни че, вкусно! Хорошо ты устроился, товарищ миллионер! А я, признаться, питаюсь одними нарезными батонами. Денег, видишь ли, нет. И подружка у тебя ничего! Дашь поцеловать? – при этом он направил дуло пистолета юноше в голову. Тот сидел бледный и молчал.
- Что это вы так расшумелись?
Сердце у меня сжалось. Ну, почему Марина решила выйти из своей комнатушки именно сейчас?
Оборванец окинул ее взглядом и осклабился.
- О, я лучше эту возьму. У тебя своя подружка, у меня своя.
Уверенным хозяйским шагом он подошел к Марине, направив на нее пистолет.
- Че, поцелуешь меня красавица? – оборванец схватил грязными пальцами ее за голову и притянул к себе.
Марина вырвалась и отвесила ему пощечину.
- Тварь! – он в ярости ударил ее кулаком в лицо.
В этот момент я вскочил из-за стола и, схватив табуретку, со всей силы врезал ему по голове. Но на этом не успокоился. Я начал бить его, уже потерявшего сознание, головой об пол и бил до тех пор, пока старик и бородач не оттащили меня в сторону. Тогда я подбежал к Марине, рядом с которой уже сидела Ирина Марковна.
- Что с ней? – закричал я. – Она мертва? Он убил ее?!!
- Успокойтесь, она жива, пульс есть, - сказала хозяйка.
- А вот бандит мертв, - проговорил бородач, - вы убили его.
- Ого, вот тебе и пассивный пессимист, ни во что не вмешивающийся и ничем не интересующийся! – усмехнулся Парфенов. – Похоже, ты здорово втрескался в эту девчонку!
Я взглянул на него в ярости.
- Заткнись, если не хочешь, чтобы я и тебе расшиб череп.
- Ого, вот так мышка, не желающая грести лапами!
- Убирайся отсюда, пока можешь ходить! – крикнул я.
- С превеликим удовольствием, - и, не задерживаясь больше ни секунды, Парфенов выскочил за дверь.
Я взял лицо Марины в ладони и поцеловал ее в разбитые губы. Мне было наплевать, что окружающие смотрят на нас. Через пару минут она пришла в себя.
- Что случилось? – голос ее был испуганным и слабым.
- Господин Смоленцев убил этого мерзавца, – сказала хозяйка.
- То есть как убил?
- Вот так вот - убил! – улыбнулась Ирина Марковна.
- Вы - и убили? – Марина глядела так удивленно, будто увидела перед собой настоящего Деда Мороза.
- Да, Марина. Я - и убил.
- Но как такое…
- Похоже, я тоже неожиданно в вас влюбился.
Она улыбнулась и села на пол.
- Пожалуй, безопаснее будет закрыться, – Ирина Марковна подошла к двери и закрыла ее на ключ. – Ну вот, теперь мы в безопасности. Дверь прочная, проломить ее не удастся.
- В относительной безопасности, - проговорил подросток, - мы ведь все равно все умрем из-за Нибиру.
- А сколько сейчас времени? – спросил бородач.
- Семнадцать ноль-ноль, - ответил Борис, так и оставшийся сидеть за своим столиком.
- Значит, через пять часов поджаримся, - мрачно проговорил старик.
- Вы заметили, стало труднее дышать? – спросил подросток.
- Это тебе только кажется, ты слишком нервный. А ведь совсем молодой еще! У тебя должны быть нервы как канаты, - сказал старик.
- Сейчас послушаем, что происходит снаружи? – проговорил бородач, увеличивая громкость радиоприемника.
Снова раздался голос диктора: «Международная космическая станция начала использовать новейший аппарат по воздействию электромагнитными волнами на приближающуюся планету-убийцу. По мнению ученых, есть шанс, что Нибиру все-таки изменит траекторию и пройдет, хоть и в опасной близости от Земли, но не сталкиваясь с нашей планетой».
- Врут, - сказал старик.
- Ясное дело, - проговорила девушка.
- Отчего вы так не верите в науку? – рассердился бородач. - Я сам физик и считаю, что нельзя так наплевательски относиться к заявлениям научного мира.
- Они это делают только для того, чтобы избежать паники, – сказал старик. - А наука - это настоящая помойка. Что она дала людям полезного? Зуб вылечить для современной науки и то проблема, я уж не говорю о том, как я боролся четыре месяца за свою жизнь. Что она нам дала ваша наука? За две тысячи с лишним лет даже не научились бороться со старением организма! Я уж не говорю о смертности. Грош цена вашей науке! Все что вы сумели создать - это водородную бомбу! Вот уж вам спасибо за это! Думаю, японцы особенно вам признательны!
Бородач мрачно потупил взгляд.
- Половина шестого, – проговорил Борис.
Мы с Мариной сидели на полу, она уткнулась в мое плечо и, чувствуя ее дыхание, я ощущал, что начинаю превращаться в нечто иное.
- Я люблю тебя.
- Я тебя тоже, - эти слова дались мне тяжело. Будто сдвинулось мельничное колесо, зацементированное и давно негодное. Заскрипело, посыпался скреплявший его раствор.
- Предлагаю сдвинуть столы и сыграть в карты, - сказал старик, - на улицу идти опасно, а просто сидеть и ждать, когда Нибиру в нас врежется, слишком тоскливо.
Со всех сторон послышались слова одобрения.
- Одну секунду, мы сейчас придем, - Марина взяла меня за руку и увела в моечную.
Заперев дверь, она придвинулась ко мне близко-близко.
- Ты, правда, меня любишь?
- Понимаешь, когда он схватил тебя, я так разволновался…думаю тут сыграл роль аффект. Да, возможно дело не столько в любви сколько в страхе, хотя, безусловно то, что я испытал, говорит о сильных чувствах к тебе…
- Ах, господин Смоленцев, опять вы прибегаете к бесконечным словесным играм! Просто скажи, любишь ты меня или нет?
- Да.
- Тогда я хочу, чтобы ты меня целовал. Прямо сейчас.
- Но…
- Ну же!
Я наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. В тот же миг она обхватила меня руками и страстно стала целовать в глаза, щеки, губы. Спустя мгновение я уже делал то же самое.
Когда мы вернулись все уже сидели за одним большим столом, состоящим из сдвинутых маленьких.
Старик перемешивал карточную колоду.
- Предлагаю сыграть в «дурака». Игра всем знакома, и правила никому объяснять не придется.
Мы сели за отдельный стол, одиноко стоящий в углу.
- А вы что же, не будете? – спросил старик.
- Нет, у меня после удара сильно болит голова, - ответила Марина
- А вы?
- А он побудет со мной.
- Ну, как скажете, - старик начал сдавать карты.
- Как вы думаете, когда мы начнем задыхаться? – похоже, подросток продолжал медленно доводить себя до истерики.
- Слушай, мы решили поиграть в карты как раз для того, чтобы об этом не думать! – недовольно пробурчал дед.
- Да, вам хорошо! Вы можете не думать! – он вскочил из-за стола. – А мне всего пятнадцать лет! Это ужасно! Мои родители неизвестно где! Телефон не отвечает! А эта чертова планета…она всех нас превратит в шашлык. Я не могу этого больше терпеть! – внезапно он бросился к трупу оборванца, чьи охладевшие пальцы все еще сжимали пистолет.
- Держите его! – закричал старик.
Подросток схватил оружие, но в ту же секунду, я отнял его.
- Ты что это задумал? – я постарался придать голосу как можно больше строгости.
- Не хочу больше жить! Когда я думаю об этой планете…лучше уж быстро и безболезненно! Я хочу застрелиться. Отдайте мне пистолет.
- Вот уж нет.
Нас обступили Борис, бородач, Ирина Марковна и старик.
- Если вы боитесь, что я начну палить по вам, можете сами меня застрелить, - проговорил подросток. - Стреляйте сюда, – он указал себе пальцем на левый висок.
- Послушай, - сказал я, - Нибиру еще может пройти мимо. Ученые делают все возможное. Представляешь, что будет, если ты сейчас застрелишься, а Земля все еще будет крутиться? Через день прилетят твои родители. И что они увидят?
- У меня нет сил ждать! Я схожу с ума от этого ожидания!
- Возьми себя в руки, ты же мужчина! – проговорил старик.
- А я не хочу им быть! Я просто хочу, чтобы все кончилось! Почему я должен это терпеть? Где мои родители? Не хочу умирать с незнакомыми людьми!
Он расплакался.
- У меня есть реланиум, - сказала Ирина Марковна. – Мой покойный муж страдал припадками, и я делала ему уколы.
- Несите, - проговорил старик.
- Я не хочу уколов, - проговорил мальчик.
- Тебе станет от него лучше, - произнесла Марина, погладив его по голове.
- Ладно. Как скажете.
Через пять минут Ирина Марковна сделал ему укол. Через двадцать он стал спокойнее, через час уснул.
- Да уж, - я вытер испарину надо лбом.
- Ты молодец, - сказала Марина.
- Если бы этот пистолет попал мне в руки раньше, возможно я бы и сам застрелился.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Марина, ты же прекрасно меня знаешь. Я терпел жизнь только по необходимости. Потому что деваться было некуда. Но вот сейчас, отобрав у него пистолет, я отчетливо понял, что, появись он у меня утром, я бы застрелился.
- А теперь?
- А теперь я не знаю, что со мной происходит. Какая-то ломка. Понимаешь, когда я увидел, как этот мерзавец, - я кивнул на труп оборванца, - начал к тебе приставать, во мне как будто что-то сломалась. И теперь, я это уже не я.
- А если Нибиру действительно пройдет мимо?
- Что?
- Если Нибиру пройдет мимо. Что будет с нами? Ты не станешь снова обращаться ко мне на «вы» и мечтать о пуле в лоб?
- Ну вот, теперь можно продолжить игру, - сказал старик.
Ставшие за это время столь близкими друг другу посетители медленно поплелись к сдвинутым столам.
- Приемник, похоже, сломался, - недовольно проговорил бородач. - Одни помехи!
- Да Бог с ним, ничего нового они нам уже не сообщат! – сказала жена Бориса.
- Разве что президент вернулся за своим котом, - проговорил старик.
Все рассмеялись. Но смех был нервным. В воздухе стояло такое сильное напряжение, что казалось его можно потрогать руками. Все мы ждали десяти часов. Ждали - и в то же время боялись их наступления.
Молодожены снова начали рассказывать о своей свадьбе.
Бородач, трижды оставшись «дурнем», отказался дальше играть и, встав из-за стола, подошел к лежавшему на полу трупу. Посмотрел на него в упор.
- Ты-то, поди, уже ни о чем не волнуешься!
Повернулся ко мне.
- Ловко вы его! Наверное, служите в каких-то войсках?
- Господин Смоленцев писатель, - сказала Марина.
- Да? И о чем пишете?
- Два года уже ни о чем не пишу. Творческий кризис.
- А раньше о чем писали?
- О том, как отвратительно жить.
- Сколько там времени? – спросил старик.
- Двадцать ноль-ноль, - проговорил Борис.
Мельком взглянув на него, я заметил, что его жена плачет. Из-за спины к ней подошла Ирина Марковна.
- Ну, полно вам, девочка, все будет в порядке!
- Она в нас врежется, точно вам говорю, врежется! – голос у девушки вздрагивал.
- Похоже, придется вам снова идти за ампулой реланиума, - заметил бородач.
Ирина Марковна проигнорировала его слова.
- Терпи, девочка. Надо терпеть. Посмотри на меня. Я многое пережила: перестройку, дефолт, финансовые кризисы. В России, тот, кто не умеет терпеть, сходит с ума.
Бородач подошел к старику.
- Я не расслышал, сколько времени он сказал?
- Двадцать ноль-ноль.
- Прелестно. Значит до смерти два часа. Помните, фильм «Дон Сезар де Базан»? Там была замечательная песня «Когда до смерти два часа, когда до смерти два часа».
- Только не пойте ее, пожалуйста, - попросил старик, - и без того тошно.
Я почувствовал на щеках теплую ладонь.
- Какой ты красивый! Если мы уцелеем, я буду целовать тебя по тысячу раз за день!
- Марина, я хочу, чтобы ты знала, у меня очень скверный характер. Ночью я кричу от кошмаров, утром - маюсь от головной боли, днем мучаюсь от тяжести бытия, а вечером думаю о том, как повезло Сократу, что цикута была в свободном обращении.
- Это все в прошлом. Теперь ты будешь другим.
- Что ж, возможно…
- Ты уже другой.
Старик снова собрал всех за игральным столом.
- Может, на этот раз присоединитесь? – спросил меня бородач.
- Оставьте их, они давно к этому шли. Пусть, наконец, наговорятся, - сказала Ирина Марковна.
Он пожал плечами и уселся за стол.
Пока они играли, Марина рассказывала мне о своем детстве.
Внезапно пол под ногами затрясся. Столы в кафе начали подскакивать. Послышался звон бьющейся посуды.
- Что это? – закричала жена Бориса.
- Землетрясение, - бесстрастно сказал бородач.
- Похоже, Нибиру уже рядом, - проговорил старик.
- А все вы со своими картами! – сказал Борис.
- Сколько времени? – спросила Марина.
- Сейчас погляжу.
И в этот миг землетрясение стало таким сильным, что столы попадали на пол, карты посыпались, посуда побилась. Люстра упала на пол, и неожиданно стало темно. Меня мотало из стороны в сторону, я пробовал подняться, но не удавалось. Сверху на меня упала какая-то посуда. Потом я ударился головой о перевернутый стол. Со всех сторон слышались стоны, хрипы, истошно закричала жена Бориса. Наконец землетрясение прекратилось. Я аккуратно сел на пол, потрогал ушибленный висок.
Внезапно стало так тихо, что я испугался сильнее, чем за весь этот день. Набрался смелости: «Марина, ты цела»?
- Да, только плечом сильно ударилась.
- А я, похоже, разбил губу, - послышался голос бородача.
- А меня столом придавило, - проговорил старик.
В темноте, казавшейся непроницаемой, мы провели перекличку.
- Ну, слава Богу, все живы, - сказала Ирина Марковна.
- Пока живы, - прибавил старик, - Борис, сколько там на часах?
- Я так не вижу. Надо найти спички.
- Постойте, у меня есть фонарик, - проговорил бородач. – А, черт, разбился!
- Вот я дурак! У меня же у самого в мобильном есть фонарик! – сказал Борис.
Послышалось шуршание. Звук включаемого телефона. Бледный свет.
- Ну что, молчишь? Сколько времени? – не выдержал старик.
- Десять.
- Проклятье!
- Хотя нет, постойте! Пятнадцать минут одиннадцатого!
В темноте снова повисло молчание.
- Значит, крошечная надежда на спасение все-таки есть? – спросила Марина.
- Как всегда, - ответил я. - Как всегда.
Добавить комментарий