Жизненный путь Иннокентия Смоктуновского можно разделить на две части – трагическую и благословенную.
Детство, отрочество и юность будущего актера представляли собой сплошную череду бедственных событий. В 1929 году, когда Кеше было четыре года, его отец Михаил Петрович Смоктунович (Смоктуновским Иннокентий стал значительно позже) и дед Аким Степанович Махнев были раскулачены и подверглись репрессиям. В том же году из-за голода семья покинула деревню. Не желая идти в колхоз и спасаясь от репрессий, родители переехали в Красноярск. В голодном 1932 году родная сестра отца – Надежда Петровна, не имея собственных детей, взяла к себе на воспитание мальчиков, Иннокентия и Владимира. Брат вскоре умер, а Иннокентий, чтобы выжить, вынужден был воровать на рынке.
С началом войны Михаил Петрович был призван в армию, в августе 1942 года пропал без вести и, как выяснилось позже, погиб. С уходом отца на фронт, кормильцем семьи стал Иннокентий.
В январе 1943 года он был призван в армию и отправлен на фронт. В декабре 1943 года под Киевом рядовой Иннокентий Смоктунович попал в плен, месяц провёл в лагерях для военнопленных в Житомире, Шепетовке, Бердичеве, а в начале января 1944 года ему удалось бежать из плена. В течение месяца он укрывался в доме украинских селян, а затем вступил в партизанский отряд. Несмотря на дальнейшее участие в боевых действиях в составе регулярной Красной Армии и награждение двумя медалями «За отвагу», долгие годы «черная метка» о пребывании в плену значилась в биографии актера Смоктуновского.
Демобилизовавшись в октябре 1945 года, он вернулся в Красноярск. После недолгой учёбы в студии при Красноярском драматическом театре, не глотнув даже азбучных истин актёрской профессии, молодой актер набирался опыта в тех краях, дальше которых не ссылали. Так например, в 1946—1951 годах Иннокентий выступал на сцене Заполярного театра драмы в Норильске, в котором служили преимущественно заключённые Норильлага, в том числе впоследствии знаменитый актер Георгий Жженов.
Именно в Норильске, в разгар «борьбы с космополитизмом», по требованию директора театра, ему пришлось изменить фамилию . Весной 1951 года Смоктуновский заболел цингой, и стало понятно, что на Севере ему больше оставаться нельзя.
С 1952 по 1954 год он служил сначала в Русском Драмтеатре города Грозный, а затем в Сталинградском краевом театре.
В 1954 году выдающаяся русская актриса из Театра имени Ленинского Комсомола Софья Владимировна Гиацинтова предложила Смоктуновскому поработать, как говорят в театре, «на выходах» – в массовках, эпизодах. А к новому сезону Софья Владимировна обещала «выбить для него штатную единицу».
В 1955 году Иннокентий познакомился с заведующей пошивочным цехом театра Суламифью Кушнир. Это был поворотный момент в его жизни. Вот как об этом впоследствии вспоминала Суламифь Смоктуновская: «Прошло почти пятьдесят лет, но я хорошо помню костюм, который он у нас в цеху примерял. Я спросила: а где заявка на костюм, а где наряд на работу за подписью зав. постановочной частью, где накладная на ткань? Обычная советская бюрократия. Тут он, как говорится, на меня «глаз и положил». А в театре знаете как? Все забегали, зашушукались – новый актер неравнодушен к Соломее. Иннокентий Михайлович стал часто приходить к нам в пошивочный цех. Часами сидел, читал книжку, никому не мешал. Только просил открыть форточку, ему было у нас душно».
Суламифь родилась в Палестине, в Иерусалиме, в 1925 году. Ее родители – Хаим и Шира Кушнир, родом из местечка Кроки Шяуляйского уезда. В Литве они бросили дом, родителей и уехали в Палестину. Поселились в кибуце Рамат-Рахели на южной окраине Иерусалима.
Шира Гиршевна Кушнир − еврейская писательница, писавшая на идише. Воспитывалась в семье дедушки и бабушки. Училась в хедере, а с шестнадцати лет – в Ковенском (Каунасском) пансионате, где среди прочих предметов изучала светскую еврейскую литературу. Во время Первой мировой войны Шира Кушнир, как и все евреи из прифронтовой зоны, была выслана с семьёй в Одессу. Там умерли ее родители и она попала в еврейский детский дом в Ковно (Каунас).Оттуда перешла в молодёжный лагерь организации «Хэ-Халуц». Училась в Каунасском еврейском народном университете. В 1923 году Шира с первым мужем Хаимом и новорожденной дочерью в составе молодежного отряда репатриировалась в Палестину.
Шира и Хаим обосновались в киббуце Рамат-Рахель, организованном движением «Гдуд ха-Авода» («Дивизия труда»), В это время в движении «Гдуд ха-Авода происходит раскол: часть «гдудников», во главе с известным деятелем рабочего движения Менделем Элькиндом, увлеченные коммунистической идеей, образуют левое крыло. Шира и Хаим оказываются по разные стороны. Шира примыкает к группе Менделя Элькинда, которая принимает решение вернуться в Советский Союз и основать там еврейскую сельскохозяйственную коммуну.
В 1928 году, расставшись с мужем, она с тремя малолетними дочерьми – Рут, Суламифью и новорожденной Эличкой, − в составе группы из 75 человек прибывает в Советский Союз. В Одессе у них отобрали сельскохозяйственное оборудование, которое они взяли с собой, английские фунты и отправили в Крым. Там, недалеко от поселения Саки, на месте бывшего помещичьего имения, образовывалась новая еврейская коммуна «Войо Нова». В коммуне Шира работала бригадиром молочной фермы.
Вспоминает Суламифь Смоктуновская: Мне было пять, но я хорошо помню свои руки. От голода и холода они были как подушечки. Помню саманные домики, степь, мамочку в ватных брюках, скачущей на лошади.. Судьба еврейских коммунаров ужасна. Большинство из них были арестованы и погибли. Нас с мамой спасло чудо. В 1932 году в коммуну из Москвы приехала группа московских художников. Среди них был Мендель Хаимович Горшман. Он познакомился с мамочкой и влюбился. В нее невозможно было не влюбиться! Через год он увез всех нас в Москву. Все друзья Менделя такого от него не ожидали. Мама стала работать в еврейском детском доме в Малаховке, начала писать детские рассказы на идише. Рут и я пошли в еврейскую детскую школу на Селезневке. Но в 1937 году ее, как и другие национальные школы, закрыли, и нас перевели в русскую школу. В этом же году родился мой брат».
Мендель Горшман был одним из ведущих иллюстраторов журнала «Советиш Геймланд» а также оформил ряд книг классиков еврейской литературы на идиш. Скончался в Москве,1972 году.
Шира, будучи членом редколлегии журнала на идиш − «Советиш Геймланд», публиковала свои рассказы и путевые репортажи. В 1989 году, уже на склоне лет, она вторично эмигрировала на Ближний Восток, но теперь уже не в Палестину, а в государство Израиль. Здесь она случайно встретила друга далёкой юности, коммунара Даниэля, отставного офицера Армии Обороны Израиля, участника всех войн Израиля, и вышла за него замуж. Но после очень скорой размолвки с мужем переехала в приморский город Ашкелон, обосновавшись в Доме для престарелых. Шира Горшман умерла в 2001 году в возрасте 95 лет.
В один из летних дней 1954 года Суламифь объявила матери, что выходит замуж. Друзья и коллеги, узнав, что она решила выйти замуж за неизвестного начинающего актера, хором отговаривали ее от этого шага, но Суламифь была непреклонна.
Менделю и Шире поначалу не понравилось, что дочь связывает будущее с человеком, социальное положение которого весьма туманно, к тому же, они предпочли бы видеть своим зятем еврея. Однако родители Суламифи, к их чести будет сказано, с самого начала поддерживали с зятем дружеские отношения, которые постепенно переросли в родственные.
Заглядывая в будущее, можно сказать, что женитьба была поворотным моментом в жизни Иннокентия, началом ее благословенной части, но он этого еще не знал. Вскоре после свадьбы Суламифи удалось найти работу для мужа, попросив звезду советского кино Марину Ладынину через ее портниху Клару о ходатайстве перед одним из самых знаменитых кинорежиссеров − Иваном Пырьевым. Благодаря просьбе Пырьева, Смоктуновского приняли в Театр киноактёра и Иннокентий начал сниматься на киностудии «Мосфильм» сначала в массовках, затем сыграл первые небольшие роли в фильмах «Убийство на улице Данте» и «Как он лгал её мужу». Наконец, он был замечен режиссёром Александром Ивановым, пригласившим никому не известного актёра на крупную роль Фарбера в фильме «Солдаты» по повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Персонаж Смоктуновского – из тех, кого в народе обычно называли «интеллигент в очочках» − ввиду непреодолимых обстоятельств, вынужден принять на себя командование батальоном. Будучи гражданским человеком, Фарбер не владеет в совершенстве приемами командования, но чувствует себя глубоко ответственным за все, что происходит с его солдатами, и достойно выполняет воинский долг.
Благодаря появлению на киноэкране, Смоктуновский был приглашен на роль князя Мышкина в спектакле Большого драматического театра «Идиот», после премьеры которого актёр проснулся не просто знаменитым, но «гением». Началось триумфальное шествие Иннокентия Смоктуновского на киноэкранах и театральных сценах Советского Союза. Супругам первое время приходилось часто разлучаться. Он ездил с гастролями и отовсюду писал письма «своей Соломке» − так ласково называл жену Смоктуновский. Суламифь фактически стала его администратором, как сейчас говорят, − имиджмейкером. Чтобы полностью посвящать себя любимому мужу и их дому, Суламифь оставила работу. Когда Смоктуновскому присвоили звание Героя Социалистического Труда в 1990 году, он сразу же заявил, что половина Золотой звезды точно принадлежит жене.
Вспоминает Суламифь Смоктуновская:
«Меня часто спрашивают: как жить с гением? Как домашний быт уживается под одной крышей с гениальностью?
Но я ведь не за гения выходила замуж! Я выходила замуж ответственно – по любви. Между двумя свободными людьми возникло чувство, и мы поженились. Ни я, ни он до этого не были в браке, а после никогда не бросали друг друга. Кто же знал, что произойдет такое… Что будет восхождение, и все скажут – гений. Мы же поднялись на Олимп… А когда его пригласили на роль Гамлета, все вокруг говорили: «Ну какой из Иннокентия Гамлет?» А быт… Быт можно соединить с чем угодно. Никакой человек не может жить без быта. Творческому человеку нужно этот быт организовать. Все в нашей семье было четко разделено. Творчество – это он. Быт – это я. Когда Иннокентий Михайлович готовился к роли, для него, кроме этого, ничего не существовало».
Судьба – это Провидение Божие. А как иначе объяснить, что Суламифь, родившаяся в Иерусалиме, и Иннокентий, родившийся в сибирском селе Татьяновка, находят друг друга в этом мире? Когда речь идет о смешанных браках, между супругами, зачастую скрытно, а нередко и напрямую, возникают размолвки по национальному вопросу. Во взаимоотношениях семейной пары Смоктуновских никогда ничего подобного не было.
Вспоминает Суламифь Смоктуновская:
…Я хочу, чтобы все поняли – Иннокентий Михайлович был человеком Божьей милостью. Это не многие понимают: Смоктуновский не терпел, когда кто-то при нем плохо высказывался о евреях. «Евреи, — говорил он, — добрые, замечательные люди. И вообще, оценивать людей по их национальности – расизм». Иннокентий Михайлович гениально сыграл три роли евреев: Фарбера («Солдаты»), Моисея Моисеевича («Степь») и Исаака («Дамский портной»). Вы можете спросить: «Как ему это удавалось?»
Я так скажу: он видел моего отчима, его иллюстрации к Шолом-Алейхему. Он видел мою мамочку. Он, в конце концов, жил в еврейской семье. А о том, как он сыграл эти роли, написано очень много. Мне кажется, что его Моисей – это постаревший Иисус Христос».
В своей автобиографической книге «Быть» Иннокентий Смоктуновский пишет: «Многие евреи даже считают меня евреем. И прекрасно! И замечательно! Считайте, что я еврей! Я сам чувствую себя евреем, когда вижу проявления антисемитизма. Когда я был в Киеве у Бабьего Яра и мне собравшиеся там евреи вдруг со слезами на глазах стали кричать "Шалом!" - это означает "Мир тебе", я стал в ответ им кричать "Шалом!", и у меня на глазах были слёзы. Это было прекрасное, замечательное братство людей, для которых нет препон при проявлении человеческих чувств. Мы были искренни, были самими собой».
Как это ни прискорбно, но, к сожалению, приходится писать о темном пятне в совместной жизни Иннокентия и Суламифи – судьбе их сына Филиппа. В марте 1956 года у них родилась дочь, названная Надеждой, но в сентябре того же года она умерла. В 1957 году в семье Смоктуновских родился сын Филипп, а в 1965 году − дочь Мария.
В социологии подробно описывается поведение детей – носителей «звездных» фамилий. Сверстники проявляют к таким детям повышенный интерес, им навязывают свою дружбу, и они начинают ощущать себя героями, выдающимися личностями, хотя сами лично ничего не сделали для этого, ведь их исключительность обусловлена не личными способностями, а знаменитыми родителями. Очень часто дети знаменитостей преувеличивают возможности своих родителей и считают, что они спасут их в любой трудной ситуации. Собственный жизненный опыт у них пока отсутствует, родители же слишком заняты, чтобы просто сесть и объяснить, что к чему. В юности Филипп мечтал пойти по стопам папы, но быстро понял, что бездарен, и сломался. Еще при жизни своего великого отца Филипп Смоктуновский пристрастился к алкоголю и наркотикам, и Иннокентию Михайловичу часто приходилось «вытаскивать сына из беды».
Личная жизнь Филиппа Иннокентьевича не сложилась. Еще в двадцатилетнем возрасте, когда родители приобрели ему квартиру, он решил жениться на женщине по имени Ольга, которая работала в театре костюмершей. В семье родилась дочь, а все заботы о молодой семье легли на плечи Иннокентия Михайловича. Он не роптал, лишь винил себя за то, что упустил сына, недодал ему своего внимания и любви. И актер трудился, соглашаясь на любые предложения, чтобы его близкие не знали нужды.
Дочь Иннокентия и Суламифи Смоктуновских − Мария окончила Московское академическое хореографическое училище и была зачислена в труппу Большого театра. Но карьера её как-то сразу не сложилась, она не была слишком занята в спектаклях и спустя пять лет была вынуждена уйти из театра. Вскоре после этого отец предложил ей попробовать себя на актёрском поприще, но работа в кино не задалась. В настоящее время Мария работает в музее Московского Художественного театра в Камергерском переулке, ухаживает за своим братом Филиппом
В конце девяностых годов Анастасия – внучка Иннокентия и Суламифи поступила в Школу-студию МХАТ, и после ее окончания более десяти лет не могла устроиться на работу по специальности, кочевала по театрам, снималась в эпизодических ролях. С 2015 года она – актриса драматического театра под управлением Армена Джигарханяна.
В августе 1994 года оборвалась жизнь Иннокентия Смоктуновского: он не сумел пережить второй инфаркт. Суламифь прожила без него ещё долгих двадцать два года. Можно себе представить, какие это были годы для нее, сверявшей каждый шаг своей жизни с любимым человеком. Помимо этого, со смертью мужа, в семье возникли финансовые проблемы, тем более, что его уход совпал со временем перестройки и распада СССР, ведь это были так называемые «лихие девяностые», тем более, что бытовые неурядицы детей требовали все возрастающих материальных затрат.
В одном из последних интервью, когда Суламифь спросили: «Ваш муж понимал, что он – гений?», она ответила: «Иннокентий все знал. Знал свою судьбу. Знал, «кто есть кто». Понимал, что он – гений. Иногда мне казалось, что он инопланетянин, который случайно залетел к нам на Землю. Он щедро поделился с нами – со мною, с мамой Широй, папой Менделем, с нашими детьми, своими зрителями любовью и теплом, а сейчас летит где-то между звездами».
Добавить комментарий