Мы живы

Редакция получила дебютный рассказ из России. Он – на сложную и щекотливую тему – война в Югославии. «Сербы» - «Бошняки» - за кем из них правда в этой бойне ближайших соседей? В рассказе речь идет о русских добровольцах, воевавших на стороне сербов. Редакция решила дать возможность читателям выслушать и эту сторону отгремевшего военного конфликта...

Редакция ЧАЙКИ

Тяжелые облака нависли над склонами. Температура понизилась, и сначала редкой, а вскоре плотной завесой, вершину горы Заглавак атаковал снег. Ветер усилился. Виктор, в это время дежуривший на посту, беспокойно завертел головой. «Не видно ни зги», - пронеслось у него в голове. Соседнюю гору и лес, покрывавший её, также скрыла снежная пелена. Под ней пропал второй русско-сербский пост. Связь нулевая. А ну как пожалует кто в гости? Мысли беспокойно метались в голове Виктора, руки напряженно сжимали автомат. Сон, в который погружалось сознание пока тучи ползли к горе, отступил: «Сняло как рукой», - мелькнула ещё одна мысль.

Глаза ломило от напряженного всматривания, но насколько хватало взора, везде была белая снежная стена, с пятнами размытых на ней деревьев, обильно занявших окружающий ландшафт. «Разбудить ли остальных?» - думал Виктор. Там в сооружении, которое здесь гордо называли блиндажом, а у нас в России назвали бы землянкой, спали утомлённые дневной работой семь человек – суточная смена корпуса вишеградских защитников. Желько из них самый старший. Ему за пятьдесят, местный житель, родившийся в Вишеграде. Как он часто горько шутил: «Здесь родился, здесь и помру». Алексей, или как РДО-шники (бойцы Русского Добровольческого Отряда) называли его Василич, приехал на войну в Боснию из Томской области. Бывший геолог, работящий парень, прошёл срочную службу в рядах советской армии, сейчас продолжает служить, но в армии Республики Сербской. Молодой двадцатилетний парень Костя жил с мамой в Москве. В Вишеграде меньше месяца. Сначала ездил по всей территории Республики Сербской со строительными отрядами, восстанавливал разбомбленные мосты, теперь сам решил поучаствовать в военных действиях. Сюда же приехал ещё один персонаж нашей истории – Николай, но в отряде его кличут Мыколой. Родом он из-под Винницы (теперешняя независимая Украина): высокий, широкоплечий, статный, с охапкой волос соломенного цвета.

Следом шёл худощавый «очкарик» Саша, которого по персонажу комедий Гайдая русские добровольцы прозвали Cтудентом или Шуриком. «Что вы делаете, Шурик?» «Я вас краду». Он действительно бывший студент, а теперь дипломированный специалист, закончивший исторический факультет МГУ. Молодой племянник Желько двадцатидвухлетний Драго приехал из Подгорицы как только в Боснии и Герцеговине началось противостояние и зазвучали первые выстрелы.

Как и большинство сербов, Драго чернявый, с полутурецкой внешностью. Последним представителем дежурившей в эту ночь на позиции на Заглавке смены был житель культурной столицы России – Пётр, получивший от местных «умельцев» прозвище Первый, с намёком на царя, при котором эта самая культурная столица и была возведена. Все они мирно спали в относительно тёплом блиндаже, а Виктор вглядывался в окружающую природу и думал свою думу. 

Вниз по склону на кустарнике была натянута верёвка, с насаженными на неё пустыми жестяными банками, но в эту ночь, да при такой погоде, «сигналка» была неэффективна: банки ежесекундно выбивали «чечётку» и понять, ветер ли их беспокоит или ещё кто, было невозможно.

Человек привыкает ко всему, привык и Виктор, успокоившись. За исключением непогоды, лес на Заглавке был тих. Веки сами собой начали тяжелеть, отправляя часового в такой желанный сон. Ему приснилась его «двушка» в «хрущевке» на окраине Смоленска. Точнее её кухня. Мама заваривает кофе в железной турке, а он сам старшеклассник, усердно делает вид, что собирается в школу, но на самом деле его тешат два билета в кино, лежащие в нагрудном кармане куртки. Один из них для девочки Вики, с которой он сидит уже как год за одной партой. Ретроспектива. Вот та самая девочка Вика, уже повзрослевшая, и Виктор с ней во дворце бракосочетания в окружении родственников и друзей. «Согласны ли вы взять Викторию в жены?»  «Да, согласен».

Ах, как же прекрасно: Виктор и Виктория. Опять ретроспектива. Вика везёт в коляске трехмесячного Николая Викторовича. А затем эти слёзы: «Витя, зачем тебе туда ехать? Что я буду делать, если тебя убьют?» Сознание вываливается обратно в действительность. Снежная буря практически стихла. Рассвет теплится, и чёрные ночные краски уступают место серым. «Заснул!» - пронеслось у Виктора в голове, а затем, - «Что меня разбудило?» Сознание отчётливо отвечало: «Выстрел! Я слышал выстрел!» Да нет же! Всё тихо. Лес не шевелится, и даже бряканья банок не слышно. «Не может быть! Приснилось», - отгонял он от себя тревожные мысли. Может. В глубине леса, на склоне противоположной горы, в сторону второго поста раздался резкий громкий хлопающий звук, затем ещё один и ещё.

А потом, захлёбываясь, залаял пулемёт, выбивая короткие трели: «та-та-та-та-та». Набат стучал в голове Виктора, набат застучал тревожным гортанным рыком, перешедшим в осипший от холода голос: «Вставайте!» Внизу по склону появились тени в маскировочных халатах, с предательски выдававшими на фоне белого снежного покрова шапками, рукавами и ботинками: «Тута мы!». РДО-шники выпрыгивали из землянки, как чёртики из табакерки, – один за другим. Оказавшийся рядом с Виктором Василич обронил: «Бошняки пожаловали!» и убежал вниз по склону на позиции. Людей в маскировочных халатах в подоле Заглавака прибавлялось. Уже человек двадцать, практически пригнувшись к скрытой снежным настилом земле, уверенно продвигались вперед в сторону блиндажа и позиций добровольцев.

Вдруг откуда-то справа прошила автоматная очередь, заставившая незваных гостей пригнуться к земле и на некоторое время замереть. Виктор легонько побил себя по щекам тыльной стороной руки и, удостоверившись, что сон о воспоминаниях мирной жизни окончательно отступил, забежал в землянку. Там он схватил цинковый ящик с патронами, лежавший на нагромождении деревянных коробов, служащих для бойцов подобием стола, и, сунув его подмышку, устремился обратно. Тем временем дуэль на Заглавке уже была в разгаре. Русско-сербский отряд, заняв позиции на склоне, отчаянно отбивался от наседающих снизу и пытающихся обойти с флангов «бошняков» (бойцов армии Боснии и Герцеговины). Очереди стригли кустарник, уродовали стволы деревьев, но до людей пока не добрались.

Плотного контакта на линии соприкосновении ещё не было. Костя подносил патроны, а Студент Шурик давил на гашетку пулемёта. Уверенность боснийских бойцов таяла на глазах, когда они попадали под шквальный ответный огонь сербов и русских, но силы были явно неравны. Между позициями бойцов Республики Сербской бегал Василич и отдавал короткие распоряжения. «Бошняки» перевели огонь на него, однако Алексей казался неуязвимым. «Ты что встал, как вкопанный! - обрушился Василич на Виктора. - Быстро на свою позицию!» Виктор плюхнулся в грязную лужу, в которую за ночь превратился одиночный окоп-углубление на точке обороны Заглавка.

Под пулями он, поддев крышку цинкового ящика ножом, вытащенным из петли камуфляжной брючины, сорвал её так, чтобы было удобно доставать патроны при перезарядке. Со своей позиции Виктор отчётливо видел подножие склона, но достать «непрошенных гостей» пока не представлялось возможным. Убедившись, что «голыми руками» РДО-шников не взять, огонь боснийских соединений мало по малу стал смещаться на правый фланг обороны Заглавка, в воздухе засвистели мины. Их разрывы пока не причиняли вреда и ложились чуть в стороне от позиций отряда. «Не лежать, менять позиции!» - прогремел чуть с хрипотцой от надрыва связок голос Василича. Действительно, противник прощупывал огневые точки – следующий свистящий «комплект» прилетел точнее и ударил по передней линии окопов, правда защитники Заглавка успели отойти и огонь никого не достал.

Костя и Саша-Студент подхватили пулемёт вместе с лентами и поспешили перебраться в соседнее пулемётное гнездо. В воздухе опять засвистело и вместе с разрывом мины, Студента, бежавшего первым, отбросило в грязь лицом. Подняв голову и отерев со щёк кашу из земли и снега, Саша потянул на себя пулемёт, но что-то не пускало. Он, перекрывая гул боя, проорал что есть мочи: «Костя, что там такое?» Костя не отвечал.

Студент перевернулся на спину, чуть привстал и увидел своего товарища, лежавшего неподвижно лицом вниз. -Ты чего это? - обратился к нему Студент. - Ты чего лежишь? Чего разлёгся?! Вставай! Костя не отвечал – над правым ухом, пробив каску, зияло небольшое отверстие, из которого струилась алая полоска крови. Студент ещё не успел осознать произошедшего, а рядом с ним в грязь уже приземлился Василич. «Быстрей! Быстрей! Бошняки нас с фланга обошли!» - он орал и махал рукам, тем самым пытаясь подогнать ребят, но увидев Константина, осёкся: «Желько! Желько!» Через какое-то время, которое Студенту показалось вечностью, серб, что был постарше, оказался здесь же, рядом с командиром. «Где ты ходишь?! - напустился на него Василич. - Зови своего племянника, выносите Костю в тыл!». Сербы не медлили. 

За то время, пока Желько с Драго вытаскивали Константина с поля боя, Саша с помощью Василича установил пулемёт на новой позиции и стал отгонять наседавшие «бошняцкие» формирования вниз по склону. «Гости» тем временем уже полностью простреливали расположение защитников Заглавака и русские ребята жались к земле, что позволило боснийцам подойти практически вплотную. О чём-то взывали их гортанные выкрики, смешиваясь с ненавистью к той жалкой кучке «русов», что на последнем издыхании держала вершину. Виктор уже чувствовал их приближение нутром.

В голове заиграл новый набат, но этот набат выпиливал панические нотки: «Жить! Я хочу жить!» Главное - не побежать, главное - не дрогнуть, не струсить. И где-то внутри открылось то самое далёкое, но такое заветное, такое родное, то, что встало против гортанного заклинания «бошняков» во весь рост плотной стеной, могучей завесой. Губы Виктора сами зашевелились: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Помилуй Нас Грешных!»

И в эту самую минуту будто всё его внутреннее состояние выплеснулось наружу и передалось защитникам: вот Студент из последних сил давит на гашетку захлёбывающегося пулемёта, остригая ветки кустарника вниз по склону; вот Первый бьёт короткими очередями с колена по подступающим солдатам боснийских соединений; вот Мыкола в спешке срывает чеку с гранаты и резким коротким размахом забрасывает её по дуге за шиворот «непрошеным гостям», раздаётся глухой взрыв и на некоторое время атака «бошняков» захлёбывается. Василич полусогнувшись мечется между позициями РДО-шников, отдаёт распоряжения.

Лишь благодаря его умелой координации русских ещё не окружили и не сбросили с высоты. Видимо, это поняли и нападавшие: начинает работать снайпер. Пуля должна была достать командира, и она достала его. Одно мгновение отделило жизнь от смерти. Алексей лежал, опрокинувшись навзничь, широко раскинув руки, будто пытаясь обнять небо, в которое он устремил свой остекленевший взгляд.

«Бошняки» взревели, не веря своему счастью,  и с новой яростью полезли на вершину. Казалось, вот-вот дрогнут защитники, патроны на исходе, командир убит, вокруг смерть, которую несут девятиграммовые (если верить песне) куски металла, но Заглавак не взят и он не будет взят. Эта мысль сидела прочно не только в голове Виктора, она передалась другим РДО-шникам. Стволы раскалены, автоматы клинит, патроны подходят к концу, склоны неприступной горы обильно покрыты грязной красно-черно-белой жижей, в которую ложатся наступающие боснийцы, одетые уже не в белые маскировочные халаты, а в грязные тряпки. 

Виктор ведёт огонь по «бошнякам» и тихо молится, прощаясь с девочкой Викой и Николаем Викторовичем, с таким далёким сейчас родным городом и со своими воспоминаниями. Сознание не сразу улавливает перемену. Откуда-то с правого фланга появляются люди, которые начинают нещадно бить по атакующим формированиям. Шальная мысль проносится у Виктора в голове: «По своим бьют, сейчас разберутся и тогда нам конец! А их там много!»

Но не тут то было, кокарды и шевроны вновь прибывших выдают русский казачий отряд и подразделения армии Республики Сербской. «Не дрейфь, Витя! Сейчас ещё сербы вдарят!» - раздаётся за спиной весёлый голос. Вместе с этим голосом выплывает задорная, бородатая физиономия, под высокой чёрной казачьей папахой – это Пашка, боец Донского Казачьего Войска, из добровольческого батальона. «Наши пришли!» - облегчённо вздыхает подсознание. В подтверждение слов казака, со стороны Вишеграда, «заухала» сербская артиллерия. Снаряды ложатся плотно и точно по подолу Заглавка. Нападавшие зажаты и в панике отступают.…

Бой стихал и скатывался с горы к её подножию. «Бошняки» в спешке отступали. Виктор лёг на спину и устремил свой взор в небо, которое в этот момент очистилось от туч. «Какое бескрайнее глубокое здесь небо, - думал Виктор, - смотришь на него и тонешь в его лазури». Он вспомнил детство, деревенский луг, солнечный день, и тогда вот также он лежал и смотрел на небо. Проплывали облака, пролетали птицы, а он смотрел и никак не мог поверить, что всё это существует, вся эта красота, всё это великолепие глубины и голубизны, и так же, как и тогда, сейчас очень хотелось жить.

«Ты чего лежишь? Ранен?» - в поле зрения показалась белая сухая копна волос Мыколы. «Нет, я в порядке» - тихо ответил Виктор. «Вставай, не лежи, на войне лучше умереть от пули, чем от воспаления лёгких». Виктор медленно поднялся. Земля вокруг, насколько хватало взора, была изрыта, разбита, представляла собой лунную поверхность, за которую цеплялись защитники. «Мы живы!» - пронеслась мысль в голове Виктора, - «мы всё ещё живы!» Она поднималась выше бруствера, выше землянки, выше кустарников, выше верхушек деревьев, выше полёта птиц, выше летящих где-то там самолётов и устремлялась в то самое бескрайнее глубокое небо, в ту самую лазурь. «Мы живы! Живы!»

…12 апреля 1993 года боснийские формирования атаковали позиции РДО на горе Заглавак и горе Столац с целью захвата доминирующих высот и последующего вытеснения формирований армии Республики Сербской из Вишеграда. На горе Столац бой приняла русско-сербская смена из десяти человек, на горе Заглавак – смена РДО из девяти человек. Потери армии Республики Сербской за шесть часов боя составили восемь человек убитыми: трое русских, пять сербов. На горе Заглавак погиб Константин Богословский, на горе Столац погибли Владимир Сафонов и Дмитрий Попов, имён сербских героев я не знаю.

Тяжелое ранение в голову на Заглаваке получил Александр Кравченко (прототип в рассказе – Василич). Столац был захвачен, а отбит спустя сутки (на следующий день). Заглавак «бошнякам» захватить не удалось. По перехваченным данным, в этом бою нападавшие потеряли около восьмидесяти человек убитыми и более сотни ранеными (ещё раз обращаю внимание, что данные были получены с противоположной стороны). В этом бою погиб командующий боснийской бригады.

В 2003 году день 12 апреля Отечественный Союз Добровольцев провозгласил Днём Памяти Русских Добровольцев, за свободу братских народов живот свой положивших. Теперь и ты, дорогой читатель, знаешь об этом подвиге русских людей. Не забывай эту дату!